Последние годы прошлого века были временами становления Черчилля как личности. Никто не мог усомниться в его личном мужестве, которое он проявил на Кубе, на северо-восточной границе Индии во время боев в Южной Африке. Речь идет не только о бесстрашии перед пулями. Будучи младшим офицером в Судане в 1898 году он обрушился в прессе на всемогущего героя дня, завоевателя Судана генерала Китченера за безжалостное убийство раненых и за разрушение местных святынь.
Читатели Морнинг пост получили живой отчет свидетеля и участника. Кампания на Ниле которая стоила Китченеру 500 убитых, в то время как дервиши потеряли 10 тысяч убитыми. Репортажи Черчилля легли в основу новой книги Война на реке ( ни более, ни менее 950 страниц текста ). Друзья писали, что это без сомнения, лучшая книга на подобную тему. Либеральная Манчестер гардиан отметила рыцарственное отношение автора к противнику. Но Таймс отметила прежде всего , беспардонное самоутверждение.
* * *
Поэт и критик Вилфрид Блант относительно грядущего столетия сказал только одно оно увидит упадок Британской империи. Другие, возможно худшие империи займут ее место. Для ослабления нежелательных процессов требовалась решимость, национальная воля. Редьярд Киплинг в знаменитой поэме, потрясшей англичан, призвал сохранить главную предпосылку этой воли историческую память страны:
Это благородное чувство пиетета по отношению к судьбе было характерно не для всех. Витали и более низменные чувства. Джингоизм подтачивал дух нации. Издатель Дейли мейл писал, что его читатели жаждут крупной порции ненависти. Объектом этой ненависти в самом конце века неожиданно стали потомки голландских переселенцев в Южной Африке буры. У буров в октябре 1899 года было лишь 50 тысяч вооруженного ополчения вдвое меньше, чем британских солдат, присланных для закрепления контроля над Южной Африкой, но они были готовы к партизанской борьбе.
Немедленно после объявления войны с бурами Уинстон Черчилль направился в Южную Африку в качестве военного корреспондента газеты Морнинг пост. То была, возможно, последняя война джентльменов, когда отправляющимся на фронт офицерам разрешали брать с собой собственную еду, выпивку, своих лошадей, неограниченный объем одежды, любимое стрелковое оружие, старых слуг и возничих. Известная лондонская фирма Фортном и Мейсон готовили специальные джентльменские наборы.
Корреспондент Манчестер гардиан описал коллегу, которого успел изучить за период долгого плавания на юг африканского континента: Стройный, слегка рыжеватые волосы, бледный, живой, часто бродит по палубе задрав нос именно так Браунинг изобразил Наполеона; иногда погружается в размышления, складывает руки на груди и снова их убирает не нервно, а словно помогая себе развязать очередной умственный узел.
Прибыв на фронт, Черчилль сразу же попал в переделку бронепоезд англичан нарвался на засаду буров и военный журналист попал в плен. Сидение в лагере военнопленных было невыносимым. Согласно немедленно рожденному плану побега следовало отвлечь часовых и перемахнуть через стену школы. Выполняя этот план Черчилль в течение часа ждал за внешней стороной соратников. Напрасно. Оставалось идти вперед одному. У него был шоколад и 75 фунтов, но он не знал языка, у него не было ни карты, ни компаса. В наступившей темноте Черчилль прыгнул в медленно идущий товарняк, двигавшийся предположительно на восток к португальскому Мозамбику. На рассвете выскочил из вагона и спрятался, ожидая нового поезда. Правительство буров пообещало 25 фунтов за его поимку и сотни людей читали его описание: 25 лет, пять футов и восемь дюймов росту, среднего телосложения, слегка хромает, волосы рыжекоричневые, почти невидимые маленькие усы, говорит в нос, не может произнести звук с, не говорит по-голландски, в последний раз был в коричневом костюме.
Сочувствующий англичанин помог ему, он проследовал поездом до португальского порта Лоренцу Маркеш, где первым делом объявился в британском консулате. В Дурбане публика вынесла Черчилля на руках. Присутствующие потребовали произнести речь и ничто не могло порадовать Черчилля больше. В день прибытия в Дурбан Уинстон Черчилль написал о неприятеле: Отдельно взятый бур, на коне и в знакомой ему местности, стоит трех-пяти регулярных солдат. Единственный способ справиться с ними или найти людей равного характера и ума, или собрать огромную массу войск Здесь много работы для четверти миллиона человек Заняты ли все джентльмены Англии ловлей лисиц? Почему здесь нет британской легкой кавалерии?
Неся поражения от волонтеров-буров, любая профессиональная армия впала бы в отчаяние. Но не британская. Королева Виктория задала тон британской решимости, когда сказала А.Бальфуру: У нас никто не находится в состоянии депрессии; нас не интересуют возможности поражения; их для нас не существует. Почти вся британская армия (исключая индийский контингент) была отправлена на южную оконечность африканского континента. На юг плыла и мать Уинстона Черчилля, организовавшая судно-госпиталь. Она просила Уинни и Джека (его брата) встретить ее: Ведь нас всего трое в этом мире.
Для Черчилля бурская война всегда звучала славным воспоминанием. Британские газеты помогали сделать из него героя время побед буров требовало эмоциональной компенсации. Но и Черчилль оказался достойным столь рано добытой славы. Он сознательно сделал себя вечным тружеником и это стало главным секретом его успехов. Умственная работа стала доминантой. Книжные полки были даже в ванной комнате. Один из его друзей заметил, что он даже спит с энциклопедиями. Вырезки из газет хранились в огромных записных книжках. Путешествуя (а Черчилль немало ездил за границу и вынуждал себя принимать много приглашений от людей своего круга внутри Англии), он возил с собой металлический ящик, примерно метр высотой, в котором хранились черновики и письменные принадлежности. По прибытии на новое место он прежде всего просил о письменном столе. Свидетель описывает как Черчилль снял отдельное купе в поезде и всю дорогу сидел в нем с ручкой, словно в кабинете.
В единственном художественном произведении Черчилля (по существу его первой и единственной художественной книге) Саврола дан портрет героя, в котором нетрудно угадать автора. Мы видим кабинет, заполненный книгами Гиббона, Маколея, Платона, Сен-Симона. Философия Шопенгауэра отделяла Канта от Гегеля, а Гиббон, Маколей , Дарвин и Библия сражались с ними за место на полках Саврола, вооруженный печальной, циничной, эволюционной философией старался смотреть на мир из отдаленияВ чем может быть смысл? Вселенная в конечном счете умрет и пепел растворится в холодной темноте отрицания Несколько писем и телеграмм лежали нераспечатанными на столе, но Саврола был утомлен; в конце концов они могут подождать до утра. Он опустился в кресло. Да, это был долгий день, и день унылый. Он был молод всего тридцать два года, но уже ощущал на себе печать трудов и забот. Его нервический темперамент не мог не быть возбужденным при виде сцен, прошедших перед его глазами за день, и подавление этих эмоций лишь распаляло его внутренний огонь. Стоит ли это того? Борьба, работа, неостановимый бег дел, жертва столь многим, что делает жизнь легкой, приятной ради чего? Ради народного блага! Едва ли на это, он признавался себе, были направлены его усилия. Амбиция вот главная сила, и он не мог устоять перед ней.
Как пишет английский психолог А. Стор, амбиция является абсолютно нормальной чертой любого молодого человека, взращенного в поощряющем конкуренцию климате западной цивилизации. Но амбиции Черчилля были, конечно, выше всякой нормы; и они сделали его непопулярным, когда он был молод. Чарльз Дилк однажды написал, что Розбери был самым амбициозным человеком изо всех, кого он когда-либо видел, до тех пор, пока я не встретил Уинстона Черчилля.
В Савроле воплощены все качества, которыми Уинстон Черчилль восхищался: мужество, ум, широкая начитанность, ораторское искусство, внешность философа, рациональное восприятие мира человеком, которому известны земные удовольствия. Саврола намерен, опираясь на массовую народную поддержку, свергнуть диктатора. Книгу почти губит ее лирическая сторона, в которой автор явно не силен, и в определенной степени спасает картина военно-политической схватки, явно волнующая автора. Эта книга интересна главным образом тем, что по ней мы можем восстановить внутренний портрет молодого Черчилля. Например, об искусстве красноречия: Ораторские триумфы экспромтом существуют лишь в воображении слушателей: цветы риторики тепличные домашние растения.
Черчилль получил за книгу свои сто фунтов (отдельное издание 1900 года) , но, видимо, сам пришел к выводу, что художественная проза не его стезя и никогда не повторял эксперимента. Он желал писать на уровне Стивенсона, меньшее его не устраивало.
* * *
Уинстон Черчилль никогда не учился в смешанной школе, и его знакомство с девушками было ограниченным. Возможно, он был осторожен, зная трагическую судьбу своего отца. Первая девушка за которой он начал ухаживания Памела Плауден, дочь британского резидента в Хайдарабаде, вышла замуж за Эрла Литтона, и Черчиллю пришлось смириться с их свадьбой.
Неудачи на одном фронте будили его энергию на другом. В 1900 году он опубликовал две книги, основанные на южноафриканском опыте От Лондона до Ледисмита и Марш Иена Гамильтона.
Первая книга разошлась тиражом в пятнадцать тысяч экземпляров в течение четырех месяцев. Автора признали лучшим среди военных корреспондентов, хвалили за понимание течения войны и счастливую способность донести свои впечатления до самого простого читателя, за неизменную занимательность, смелость в суждениях. Успех следовало развить и следует лекционное турне по Британии, США и Канаде. Марк Твен представил Уинстона Черчилля американской публике (1901): Я думаю, что Англия совершила грех, вступив в войну в Южной Африке, равно как и мы, начав подобную войну на Филлипинах. Мистер Черчилль по отцу англичанин; по матери он американец, такое сочетание несомненно должно произвести превосходного человека. Англия и Америка, мы родственники. А теперь, когда мы стали еще и родственниками по греху, большего уже нечего ожидать. Гармония превосходна как и сам мистер Черчилль, которого я имею честь представить. По окончании лекционного турне опека над ним окончилась, он стал независимым человеком : Я заработал деньги, писал он матери, потому что ты вложила в меня необходимые ум и энергию.
На выборах в сентябре 1900 года даже рупор либералов Манчестер гардиан подала Черчилля как мужественного, увлекающего аудиторию и замечательно способного молодого человека.
Когда Черчилль был избран осенью 1900 года в палату общин от консервативной партии, его отца, лорда Рендольфа Черчилля, помнили еще многие. Пожалуй, самая яркая унаследованная от отца черта своего рода бесшабашность, почти авантюризм, страсть к высшему напряжению, энергичная игра с фортуной. Оба, и отец и сын обладали предприимчивостью и мужеством. У них было не так уж много другого капитала и обоим как солдатам фортуны приходилось идти в этой жизни на риск. Уинстон Черчилль имел все основания присоединиться к словам еще одного авантюрно настроенного деятеля английской истории Дизраэли: Как тогда, когда я был молод и боролся против всех враждебных обстоятельств, так и сейчас, когда я преуспел, они приклеили мне ярлык авантюриста. И не без основания.
Личный врач Черчиллей доктор Руз так описал карьеру депутата: Многие входят в парламентскую жизнь влекомые идеей исполнить важную миссию; но проходит сессия за сессией и они никак не приближаются к своей цели. Между тем нужно слушать, вечер за вечером, непрерывный поток речей, большая часть которой не влечет за собой никакого практического результата Существуют и другие причины для разочарования и отвращения. Среди депутатов разливается беспокойство. Многие спрашивают себя, стоит ли игра свеч, не следует ли покончить со скукой и выйти на более спокойные дороги жизни, не ведут ли эти дороги ближе к счастью, чем непрестанный вихрь возбуждения и беспокойства.
Черчилль не принадлежал к таким сомневающимся. Вы знаете, что я безгранично верю в себя, писал он своей родственнице. Он никогда не пытался скрыть своих амбиций. Амбиции так же возбуждают воображение, как и воображение амбиции. С его точки зрения такая открытость карт неизбежно должна показаться окружающим привлекательной. Но, не у всех открытый стиль молодого Черчилля вызывал симпатию симпатию. Дж. Чармли напоминает, что амбиция была (и поныне) осуждаема на британской политической сцене; на неприкрытую амбицию смотрят как на ростение, которое подлежит культивации. Как пишет английский историк Р.Джеймс, ошибочно полагать, что в Англии на Юность и Амбицию смотрят с одобрением. В действительности же Юность считается достойной сожаления интерлюдией к достижению зрелого терпения и скромности; к Амбиции же относятся терпимо только в том случае, если ее тщательно скрывают. У молодого Черчилля были оба эти качества. Он был резким, эгоцентричным, полностью поглощенным своей политической карьерой. Сам Черчилль говорил, что с самого начала его целью было личное отличие. Более других участвовавший в начальной фазе карьеры Черчилля Г. Асквит пишет: Он никогда не находится в естественном контакте с тем, с кем говорит в данный момент, потому что он гораздо более интересуется собой и своими заботами, чем чем бы то ни было, что может дать ему собеседник.
В общем и целом отсутствие оксфордского образования (полагала Виолет Асквит) явилось благоприятным для Черчилля обстоятельством. Для Уинстона Черчилля все под солнцем было новым словно в первый день творения. Его обращение к жизни было полно азарта и удивления. Даже вечные истины представлялись ему волнующими личными открытиями. Он не стеснялся говорить искренне о том, что другим казалось бесспорным трюизмом.
* * *
22 января 1901 года скончалась королева Виктория. Когда она взошла в 1837 году на престол, Англия была преимущественно сельскохозяйственной страной. У нее еще не было развитой индустрии, а границы империи не были четко обозначены. Спустя шестьдесят четыре года Англия являлась крупнейшей индустриальной жержавой мира, а империю населяло 412 млн. подданных. В том далеком мире 1901 года никто не мог сравниться в этой колоссальной империей. Постоянная соперница огромная Российская империя имела вдвое меньше население, а во второй по величине англосаксонской стране Соединенных Штатах жило тогда лишь 76 млн. человек. В этом году Уинстон Черчилль еще не знал, что его ждет. Ничего не знал о своем будущем и девятнадцатилетний студент Гарвардского университета Франклин Рузвельт ничто в его студенческих делах не предвещало быстрого политического подъема. В том году двадцатиоднолетний Сталин был изгнан с единственной неполитической работы, которую он имел в своей жизни, с должности наблюдателя в Тифлисской обсерватории.