Побежал он во двор, завёл мотоцикл и через полчаса забрал у барыги Розенфельда и шапку, и накидку шифоновую.
Из урок спросит кто, почему не продал, ты скажи, что мусора по своей ориентировке вещи с того «гоп-стопа» целым взводом по городу искали. Терпилы, мол, друзья генерала, начальника УВД. Во как! Понял?
А шо, правда друзья? Шоб-таки генерал кентовался с водилой автобуса! Да не рисуйте мне узоры на воображении, гражданин лейтенант.
Он не водила автобуса, Яков Аронович. Он начальник автобусного парка области. Вас обдурили, Малович сложил вещи в свою большую кожаную сумку и уехал. Не знают ваши клиенты ни хрена толком.
Дома Катя ничего не спрашивала. В квартире было так душно и мрачно, будто отсюда только что вывезли на погост покойника. Александр Павлович поискал в буфете, что можно съесть. Нашел ржаные хлебцы в рваной пачке и бутылку лимонада. Больше ничего не было. Кастрюли на плите стояли пустые и холодные. За окном в форточку был вмонтирован естественный холодильник. Клетка из толстой сетки, где внавал лежали сырое мясо, рыба и половина курицы. Готовить жена сегодня не стала. Или от расстройства чувств. Или начала уже наказывать мужа за слабохарактерность и пустые, оказывается, слова об огромной любви к ней и вечной преданности. Выпил лимонад и зажевал его половиной пачки трещащих на зубах хлебцов. Больше заняться было нечем. Катерина пока решила не разговаривать. Можно было газеты почитать, но он понял, что ничего ему сейчас не интересно. Снял форму, достал из шкафа запасное покрывало для постели, лёг в зале на велюровый диван и отвернулся к его спинке. Считай к стене. Долго не мог уснуть, но через пару часов заставил себя ни о чём не думать и потерялся, наконец, во сне без снов. Не успел он этим вечером заманить в дом к себе Андрея. И выгнать его из города не получилось тоже поэтому.
Он проснулся рано. Катерина ещё не выходила из спальни. Накинул Малович на себя всё милицейское, шинель застегнул поплотнее и спустился к мотоциклу. Ехать было холодно. Ветровое стекло как будто пропускало сквозь себя порывы метелицы с острыми как иголки микроскопическими снежинками. Сержанты тоже прибежали раньше. На хазу брать всех трёх бандитов вылети они на трёх мотоциклах. Воры и бандиты облавы не ждали, а потому сразу после рассвета ещё дрыхли в своё удовольствие, полученное ещё с вечера с помощью «дури» и водки.
Подъём, блатата! заорал сержант Ануфриев, огромный как бык, вставший на задние ноги. Все мгновенно спрыгнули со шконок, таких же как на зоне. Привыкли к ним, видно. Сами себе и сколотили похожие. Все ксивы на стол кинули. Паспорта, справки об освобождении. Мухой, мля!
Малович увидел Андрея Прибылова. Он сидел на шконке и доставал из маленького дерматинового чемодана прочный кулёк, в какие детям в подарок упаковывают новогодние конфеты с мандаринами. Сержант Ануфриев забрал у него паспорт, проглядел все остальные и сказал небрежно.
Федоренко, Алексеев и Прибылов с нами поехали. Остальным спать дальше. Разрешаю до девяти кемарить. А потом бегайте по автобусам, стригите с лохов лопатники. Зарабатывайте себе сроки на киче!
Паспорт Прибылова мне, протянул руку Александр Павлович. Вы, товарищи сержанты, берёте Алексеева и Федоренко. А Прибылов поедет со мной. И вот что ещё. Привезёте их, сдайте в КПЗ и дежурному скажите, чтобы вызвал на работу Онищенко. Я через час буду.
Дядь Саш, ты чего? Куда повезёшь? Андрей заволновался. Даже свитер надел навыворот. Ты же знаешь паспорт чистый у меня. Приводов в милицию не имею.
А ты в милицию и не поедешь, сказал ему на ухо Малович. К Екатерине поедем. Домой к нам.
Помочь надо в чём-то? Так с превеликим нашим! Андрей накинул полушубок и кроличью шапку.
Валенки есть? Дернул его за рукав Александр Павлович. Нет? Ладно, мои возьмёшь.
Разъехались. Катерина брата увидела и зарыдала, повиснув у него на шее.
Кать, ты чего? Живой же я! Чего расстроилась? Андрей гладил её по голове и целовал в мокрые щёки.
Малович оторвал его от сестры, посадил напротив себя в кресло и долго рассказывал ему о его жизни и о том, что с ней может стать. Он настолько подробно описал ему картинку ограбления Комлевых, что Прибылов не выдержал и спросил.
Ты что, сам видел? А чего нас сразу не взяли?
Короче! Малович неожиданно для себя рассвирепел. Катька тебе всё, что надо, соберёт. Чего нет пойдёт купит. И ты бегом, тихими улочками сквозишь на вокзал. Лавэ у тебя навалом, я знаю. Первым поездом едешь в Челябинск. Там устраиваешься дворником, потому, что дворникам дают сразу прописку. И два года не выползаешь никуда. Дворы метёшь. У тебя тут денег останется на пять жизней хватит. А через пару лет мы здесь загладим все воспоминания о вашем разбое и вернёшься. Работать будешь. Ты, Катерина, разрешаешь мне его потом посадить, если он приедет и опять начнёт ночами с урками людей ножами пугать и грабить?
Да, ответила жена и повернулась к брату. Но сейчас пусть убегает. Сейчас не надо на зону. Выйдешь через десять лет инвалидом.
А пацаны? Витька с Мишкой? Андрей с надеждой уставился на Маловича.
Они сядут, сказала Катя. На десять лет. Может и больше дадут. Скажи дяде Саше спасибо, что он тебя спас. Ты должник его по гроб жизни. Понял?
Александр Павлович поднялся, сказал, чтобы письма Андрюха писал только на главпочтамт «до востребования», и что они будут делать так же .Сказал и не прощаясь ушел.
Спасибо! крикнул вдогонку Прибылов. Долг верну втройне.
Да пошел ты, мать твою! под нос себе произнёс Малович. Через полчаса он уже был в КПЗ. Там же сидел за привинченным к полу столом Онищенко.
Сейчас третьего привезут и надо звать Комлевых на опознание вещей и преступников.
А с повинной не можете помочь? тихо сказал Алексеев. Андрюху вон вообще отпустили.
Сделаю я вам явку с повинной, Онищенко подошел к обоим и крепко прихватил их за волосы. Но только если на опознании вы про Андрюху вообще забудете. Вот кого привезут сейчас, тот и был у вас третьим. Зовут Антипенко Георгий. Погоняло Ржавый. Он рыжий. Убийца. Но пойдёт с вами по грабежу. И чалиться с вами станет не 25 лет, а, может, пять. Повезёт волшебно этому экземпляру. Отца родного зарубил. За дело, правда, но всё равно гад! Мог бы просто поколотить батю на долгую память. Тот пьяный был всегда и мать сильно бил. Ну, однажды Ржавый домой пришел раньше, как раз когда он жену избивал. Взял топор и в затылок. Короче сделаете, как сказал, я вам «повинную» точно напишу. Артачиться начнёте не напишу. Пойдёте на десятку строгача.
Не, мы согласны! вскрикнули оба грабителя и опустили глаза.
Привезли Ржавого, невысокого паренька одного с пацанами возраста.
Запоминай, строго сказал ему Малович. Главный у вас вот этот. Витёк. «Гоп стоп» был после трёх ночи первого января на улице Ташкентской за пятьдесят метров до угла. Взяли вы вот это всё. Смотри внимательно и запоминай.
А вот это что за хрень? ткнул Ржавый пальцем в серьги.
В серьгах драгоценный камень рубин. Запомни, блин! Рубин.
В КПЗ заглянул конвоир.
Там терпил привезли и понятых. Куда их?
В мой кабинет, махнул рукой подполковник. Через десять минут доставим всё и всех на опознание.
Ну, ухари, не вздумайте о..ь нам всю малину, прошептал Александр Павлович. А то прокурор вам отмотает всю катушку. Мяукнуть не успеете.
На опознании всё шло поначалу гладко. Вещи свои Комлевы признали, убедились в их целости и сохранности. Но дальше благостная атмосфера рассосалось.
Вот этого грабителя не было, сказала Комлева. Двое эти были, а вместо этого был парень повыше. Красивый, плечи широкие. Я в красоте мужской очень понимаю. У меня и муж как по моему заказу сделанный. Не этот человек был в банде.
Да ты чё, тётка! Я в натуре был с Витьком и Мишаней. Ты чё? Глаза разбуй! Ржавый аж покраснел. Ну как это? Я тебе лично сказал клади на снег цацки. Забыла?
Говорил. Но не ты, вступил в разговор Лёня Комлев. Муж. Мы ж не слепые.и не пьяные были. И фонарь на столбе горел рядом. Тот был выше и в плечах шире. Точно. Лариска правильно говорит.
Ну, хорошо, Разберёмся. Успокоил Комлевых подполковник. Вы распишитесь, что все вещи получили, забирайте их и наша машина отвезёт вас домой. Спасибо за содействие и терпение.
Ничего мы забирать не будем и расписываться нигде пока не станем, Лариса уперла руки в бёдра. Вещи и купить снова можно. Мы не самые бедные. Но один грабитель остаётся на свободе. Его вы не поймали. И он на днях может кого-нибудь опять ограбить, а то и зарезать. Может, нам с Лёней за дружков отомстить захочет. Не, мы не согласные. Не подпишем. Мы за то, чтобы преступников на свободе не оставалось вообще. А вы? Вы против такой постановки вопроса? Или просто не хотите работать? Ловить реальных бандитов не умеете? Пошли, Лёня. Пока в областное Управление жалобу не будем подавать. Подождём неделю. Пусть найдут того, кто по правде на ограблении был. Пусть скажут, какое наказание их троих ждёт. И на суд мы придем. А сейчас вы нас обманываете. И потому мы уходим.
Хорошо. Сержант отведи их к дежурному. Скажи, что я приказал пропуска на выход им выписать, приказал начальник. А Вас, товарищи, мы теперь повесткой вызовем. Когда надо будет. Из города прошу не отлучаться. Вы обвиняете в некомпетентности милицию, но мы тоже можем привлечь вас за лжесвидетельство и недоверие к органам власти. Имейте в виду. До свиданья!
Все арестованные остаются в КПЗ до особого распоряжения. Скомандовал Малович и тоже вышел.
Вот же сука какая! разозлился начальник. Все цацки им отдаём. За одиннадцать дней всё распутали. Так ей красивого бандита подавай! Дура, мля! Завтра, Саша, начинай ездить с сержантами по «малинам». Ищи похожего на вашего Андрея. И тащи сюда.
Так! А если он хоть и похожий, но вообще чистый? За что брать и вязать? Малович стоял мрачный и злой.
Был бы человек, а статью ему найдём всегда. Чистый только Господь Бог. Прости меня, КПСС! А у любого другого можно найти гнильцу для срока. Просто надо уметь сделать человека виновным. Похлопал его по погону Онищенко и ушел к себе. Всё сделаем, не тушуйся раньше времени. Да из терпил наших тоже можно виноватых сделать. Ты-то пока не знаешь как. А я давно умею. Не переживай. Всё будет так, как нам надо.
За месяц, в котором дни перетекали из одного в другой так лениво, как второгодник листает учебник в поисках станицы с противной и глупой задачей, Александр Павлович раз пять ездил домой к Комлевым. По вечерам мотался, естественно, когда они уже с работы приходили. Он пил с ними чай индийский, подружился с обоими и искренне увлеченно слушал историю их жизни до женитьбы и после неё. Лариса рассказывало о своих родителях, о том, почему у неё нет детей и про мужа Лёню. Так тепло она говорила обо всех его редких достоинствах, что Малович в эти мгновения замирал и вспоминал было ли, рассказывала ли его Катя при нём о самом Александре Павловиче и об их прекрасной семейной жизни? Оказывалось, что жена об их любви и слова нигде никогда не выронила. Может, говорила о муже знакомым, но тайно и не известно что. Потом, после чаепития и бесед душевных он подолгу объяснял тонкости своей службы. Особенно напирал на то, что дело об ограблении Комлевых очень сильно бьёт сейчас по его карьере и авторитету. Ведь вещи найдены, что происходит не всегда. Обычно многое из награбленного бандиты быстро успевают продать и тогда уже концы найти практически нельзя. А в данном случае милиция применила хитроумную тактику и вынудила бандитов придержать вещи с разбоя. А неохотно, но помогающие милиции спекулянты, вовремя сообщили, когда появились продавцы. Не сами грабители, а посредники. И как непросто было вытащить из них информацию о настоящих преступниках. А вот теперь дело находится в зависшем состоянии и авторитет Маловича, а также возможность его скорого повышения в звании тают на глазах. Малович замолкал и грустно глядел в окно. Дело-то в действительности он сделал, а формально выходит, что нет.
Но действовала его печаль только на Леонида. Он наливал стопку коньяка и произносил тост за Александра Павловича, мастера своего дела, благодарил его и зарайскую милицию в лице Маловича. В конце визита офицер почти жалобно просил Ларису войти в его нелепое положение и подписать результаты опознания. Но она смеялась кокетливо и закатывала устало глаза.
Да какая загвоздка-то, товарищ лейтенант? Вы же все прекрасно умеете. Я про Вас узнавала в милиции. Там говорят, что вы специалист высшего класса. Да и дело-то пустяковое. Нашли двоих, найдите и настоящего третьего.
А муж Леонид, когда провожал Маловича до двери, закрывал её с обратной стороны и на улице шепотом разъяснял Александру Павловичу, прижав руку к груди.
У Лариски принципиальность это наследственное. Мать такая же. Бабушка. Весь род по женской линии. Вот подавай ей в лучшем виде правду и справедливость, и без вариантов! Не добьется здесь, так дойдёт до первого секретаря ЦК. Ей и Вас жаль. Вы ей по душе. Она говорила. Но преступник-то, действительно, был не этот рыжий. Другой. Мне то по хрену. Вещи нашли. Двоих посадите. Третьего потом найдёте. Но без неё один подписать опознание не могу. Не жизнь мне тогда дома. Она считает, что я тоже за чистую справедливость жизнь отдам.
А ты не готов отдать, да? улыбнулся Малович.
Да случай не тот, тоже улыбнулся Лёня. Вот за то, чтобы власть поменять и умных посадить на верхушку головой бы пожертвовал. Хреновая у нас власть. Кричат о любви к народу. А мы для власти бараны и ли просто трудовые руки- ноги. Но я Вам этого не говорил. А то посадите ещё как антисоветчика.
Этим КГБ увлекается. А я бандитов ловлю, Малович пожал ему руку и уехал. Теперь ему всё было понятно. Женщина зла милиции не желала, но имела большой недостаток повышенную принципиальность. Придраться не к чему.
Сержанты, преданные Онищенко, искали в шалманах и даже на зонах человека, похожего на Андрея Прибылова. Начальник им фотокарточки раздал. Но ничего не получалось. Дело остановилось и грозило Маловичу серьёзными наказаниями от генерала. По документам, не подписанным потерпевшими, выходило, что он совершил документальный подлог. А это штука опасная. Дискредитация власти её же представителем. Подсудное дело. С Катериной отношения испортились, хотя брат её был в безопасности. Она тоже ждала. Пока дело не закрыли, тот же Онищенко мог разозлиться и вытащить Андрея из Челябинска, да поставить его на опознание. Поэтому жить Малович уехал во Владимировку. К родителям. Сорок километров всего. На мотоцикле за двадцать минут добирался. Но на душе, где теплилась надежда, всё равно было погано, как в неухоженном общественном сортире городского парка.
Потерпи, Саша, скоро найдём грабителя похожего. Я попросил друзей из Караганды и Алма-Аты. Найдём. Мама родная не отличит, уверенно говорил ему подполковник Онищенко. Но Маловичу становилось всё хуже. Он впал в ступор и практически прекратил работать.
Через бесплодный месяц офицер, запутавшийся а сети вранья и, как ему понималось, потерявший совесть, уставший от унижений перед Комлевыми и начальством, Александр Павлович сел однажды вечером на стол в кабинете, достал свой «ТТ» и, возможно, застрелился бы от безысходности непролазной, но начальник помешал. Он постучал в кабинет и крикнул.
Саша, я знаю, что ты здесь. Открой. Поговорим.