«Это мое первое задание, а вдруг не получится, а если с немцем придется встретиться? Одно дело по бутылкам стрелять, а то человек. Да какой он человек? Фашист, выстрелю, если потребуется. Гады засели в нашем городе, наверно, в нашей хате какой-нибудь штаб устроили. Как же батя с братом! Уж четыре месяца прошло, ни одной весточки».
Все эти мысли крутились у Ивана в голове, и только утешало то, что рядом будет Трошин, который для него служил примером храбрости.
Не спится, Ваня? сзади стоял Трошин. Илья Михайлович был высокого роста, с русыми волосами и ярко-голубыми глазами. С плеч его свисал белый тулуп, а в руках он держал черно-белую фотографию.
Заснешь здесь, ответил Иван.
А ну двигайся, посижу с тобой, подвинув Ивана к середине бревна, Трошин протянул фотографию.
На фотографии был сам Трошин, женщина и молодой человек.
Мои, Вань! Мама и братишка Костик. Так вот, Вань, нет их уже. Расстреляли их фашисты под Брестом, всю деревню, суки, сожгли, на эмоциях сказал Трошин, сжимая от злости кулаки.
Нет у меня больше никого, один я остался. Отчим еще до войны умер, дед в Первую мировую погиб, бабушка тоже не дожила. Где-то есть дядька, брат мамкин, но я его никогда не видел. Поэтому, Ваня, пока я жив, буду давить эту гадину, продолжая сжимать кулаки, выговорился Трошин.
Иван смотрел на фотографию, а сказать нечего было. Он отдал ее Трошину и нашелся:
Вместе, Илья Михайлович, гадину бить будем.
Трошин взял фотографию и засунул в карман гимнастерки.
Я, когда тебя увидел, ты мне братишку напомнил, вы же одного возраста. Он тоже такого же роста и темненький, как ты. Не похож на меня был. Сегодня моему Костику исполнилось бы семнадцать. Всегда говорил вырасту, стану ветеринаром. Бывало, сядет в сарае с гусями, курами и разговаривает с ними, а они как будто слушают его. Больше всех любил лошадей, мог часами вокруг них крутиться что-то я разговорился, сказал Трошин, достал папиросу и прикурил.
Мы с братом тоже совсем разные, сказал Иван. Я больше бате помогал, люблю с железками копаться, построить чего-нибудь, а Санька по дому. Есть у него, Илья Михайлович, одна страсть любит рисовать. Уйдет за реку на полдня, сидит и пялится на деревья и рисует что-то себе.
Трошин засмеялся:
Пишет, Ваня! Картины пишут, а не рисуют. Выгоним немца, возьму тебя с собой в Ленинград, приучать к искусству буду. Был в Ленинграде?
Да какой там! Один раз в Москве бывал с матушкой, и всё. В Ленинграде красиво? спросил Иван.
Не то слово, Ваня. Очень красиво, но прохладно. Обложили немцы Ленинград, в кольцо взяли, с горестью сказал Трошин.
Так и до Москвы доберутся, вздохнул Иван.
Ты прекрати мне это, погоним немца, товарищ Сталин сказал, Трошин встал, отошел от костра и негромко произнес сам себе:
«Сталин сказал»! Бойцов и техники не хватает, а они там, в Кремле, только и делают заявления.
Что, товарищ командир, не расслышал? крикнул Иван.
Ничего, Иван, мысли вслух, через час у меня, да рыжего найди, бросив папиросу, Трошин удалился к себе в землянку.
Минут пятнадцать Иван ходил по лагерю, искал Матвейку. Проходя мимо бойцов, которые занимались чисткой винтовок, спросил:
Мужики, Матвейку не видели?
Да черт его знает, где его носит, ответил боец. Другой смекнул:
Вань, посмотри в конюшне, он часто там ошивается, может, в сено зарылся да сон сладкий видит, как его Любка к себе прижимает.
Раздался громкий смех. Любка повариха, которая не захотела эвакуироваться, осталась в лагере с бойцами. Девушка была пышных форм, а Матвейка крутился возле нее. Та тоже неровно дышала к рыжему парню, может быть, по этой причине и осталась.
Иван зашел в конюшню, прошел мимо лошадок, остановился возле крайней и стал ее гладить по морде. Недалеко, в копне сена, появилась рыжая голова.
Ах ты сукин сын, я тебя ищу, а ты здесь прохлаждаешься, крикнул Иван. Один хоть, али с Любкой?
Один, вылезая из сена, пробормотал Матвейка.
Пошли, нас командир ждет, или все мозги проспал? Иван впервые показал Матвейке свой характер.
Есть, товарищ Рогов, съязвил Матвейка.
Подходя к командирской землянке, Иван с Матвейкой встали как вкопанные. Перед входом находился красноармеец с винтовкой.
Ну, что встали, бойцы? Вас ждут, улыбнувшись, сказал красноармеец.
Иван с Матвейкой оглянулись друг на друга, начали медленно пробираться в землянку. Первый шел Иван, а Матвейка, схватившись за ватник Ивана, плелся сзади.
Да чего ты меня хватаешь, как бабу? одернул Иван Матвейку.
В землянке за своим столом сидел Трошин, справа от него офицер Красной армии.
Разрешите, товарищ командир! произнес Иван.
Заходите, бойцы, знакомьтесь майор Терпищев, командует нашей операцией, представил Трошин.
Справятся? спросил у Трошина майор.
Не сомневаюсь!
Началось обсуждение операции. Для Ивана это был настоящий вызов. Он внимательно слушал майора и вникал в каждое его слово. Группа должна была пробраться в город самым коротким путем и проникнуть в здание вокзала. В одной из комнат находилась секретная документация, карты, которые нужно было похитить. Единственный путь лежал через подземные коммуникации, которые хорошо знал Матвейка. Он не только знал леса, но и прекрасно ориентировался в родном городке.
Я уверен, товарищ Трошин, не подведете. Надежда только на вас, нам нужны эти карты, сказал майор, пожал всем руки и попрощался.
Задание понятно? спросил Трошин.
Так точно! ответили бойцы.
Наступила глубокая ночь, Трошин, Иван и Матвейка сидели в землянке и готовились к трудному рейду, в логово немцев. Иван держал в руках ППШ. За два месяца в отряде он научился владеть всеми доступными видами оружия. Трошин был вооружен пистолетом ТТ. Матвейка не имел оружия, он вообще не умел пользоваться ни одним огнестрельным оружием.
Трошин посмотрел на Матвейку и сказал:
Ну что мне с тобой делать? Достал нож и сунул Матвейке со словами: Хоть что-то!
Матвейка был бесполезным бойцом в отряде, но главное преимущество он знал всю местность. Илья Михайлович достал карманные часы на длинной цепочке, посмотрел на время и сказал:
Пора, ребятки!
Иван заметил, что на крышке часов красовался двуглавый орел, и пришел в некоторое замешательство. Это же царский герб, который запрещался в советском государстве, более того, за это можно было получить политическую статью и загреметь в лагеря. Но сейчас было не время спрашивать Трошина об этом.
Через пару часов группа, проделав путь, была на месте. Трошин приказал разместиться на небольшом холме, с которого здание железнодорожного вокзала было как на ладони. В ста метрах внизу находился тот самый вход в подземельный бункер, который вел в здание вокзала. По всему периметру ходили немцы, вооруженные автоматами. Трошин посмотрел в бинокль и указал рукой на здание, сказав:
Крайнее окно справа нам туда, братцы.
Илья Михайлович достал подробную карту вокзала, спросил у Матвейки где именно выход из бункера в здание. Матвейка ткнул пальцем в карту.
Я и Матвейка спускаемся в бункер, Иван, остаешься на улице прикрывать. По разведданным, которые нам предоставил майор, в здании не более трех немцев, и те, наверно, спят. На улице еще трое. Наша задача всё сделать без единого выстрела. Если не получится тихо, я беру всех, кто в здании, ты, Иван, караульных. Задача ясна? уточнил Трошин.
Так точно!
С богом, ребятки, перекрестившись, сказал Трошин.
Короткими перебежками группа добралась до бункера. На улице было темно, но светить было небезопасно, в нескольких метрах ходили немцы, вглядываясь и вслушиваясь во всё, что подозрительно. Бункер представлял из себя небольшую насыпь с дверцей. Трошин достал из сапога железный прут, чтобы срубить замок, но замка не оказалось.
Илья Михайлович посмотрел на Матвейку и всё понял. Со всех сторон зажглись лампы света, осветив всё вокруг. По периметру стояли вооруженные немцы, один из них кричал «сдавайтесь!» Трошин попытался выдернуть пистолет, но не успел, получил пулю от немецкого офицера. Иван видел, как на землю падает его командир. Ваня попытался поднять автомат и выстрелить, но в грудь уперлись несколько немецких автоматов.
«Всё закончилось!» подумал Иван и упал на землю. Немцы накинулись на него и стали бить ногами. Через некоторое время Иван перестал чувствовать боль и только увидел улыбку Матвейки. Этот день для Ивана закончится, в себя он придет только утром. Немецкий офицер подошел к Матвейке, похлопал по плечу и сказал:
Вы сделали правильный выбор, и Третий рейх этого не забудет.
Иван с трудом открыл глаза.
«Где я? подумал он, пытаясь поднять голову, лежа на спине. Где-то вдали виднелась тусклая лампочка, в глазах двоилось, тело болело, в горле всё пересохло, жутко хотелось пить. Черт, я не чувствую губ, подумал Иван и прикоснулся ладонью к лицу. По ощущению лицо напоминало надутый шар. Я всё еще жив!» промелькнула мысль. Он приподнялся, упираясь руками в пол, нащупал сырую стену и облокотился на нее. Прижимаясь обнаженной спиной к мокрой стене, Иван попытался встать, но сил не хватало, плюхнулся копчиком на пол. Из одежды были одни кальсоны, почему-то очень болели ноги.
Он осмотрел небольшое помещение в надежде найти что-нибудь попить, но кроме серых и мокрых стен с обшарпанными деревянными полами ничего не было.
Где-то в углу, по всей видимости, скребутся крысы или мыши, подумал Иван.
Иван попытался воссоздать в памяти сегодняшнюю ночь. Или вчерашнюю «Сколько я уже здесь? День, два, а может, три! Что со мной будет дальше? Лучше бы сразу расстреляли, чем так мучиться».
Расстреляли! У Ивана прокрутилась в голове картинка с гибелью его друга Трошина. «Ох, не зря Илья Михайлович не доверял Матвейке, каким же подлым человеком оказался!» подумал Иван.
Где-то там, за дверью, слышался топот и немецкий разговор. Это еще больше наводило страха на Ивана. «Будут бить? Или расстреляют? Тогда почему сразу не расстреляли? Лучше б в бою погибнуть, чем вот так, как собаку, к стенке поставят!» все эти мысли не давали покоя Ивану.
Спустя некоторое время открылась дверь. В небольшом проеме появилась немецкая голова. Немец смотрел на Ивана, а затем стал улыбаться, что-то сказав по-немецки. Дверь открылась шире, немец зашел и поставил в угол ведро, захлопнув дверь.
Вода! Иван на четвереньках пополз к ведру, схватил его в надежде утолить жажду. «Пустое? Суки поганые!» со всех сил крикнул Иван. Спустя несколько секунд открылась дверь, немец смеялся и пинал ведро ногой:
Пить хочешь, русский? сказав, закрыл дверь.
Прошло несколько часов, Иван лежал на полу. Он уже не боялся немецкого топота, начиная осознавать, что страх куда-то уходит. Открылась дверь, Иван поднял голову и увидел немецкого офицера. «Главный, наверно, форма парадная, да фуражка не как у того!» смекнул Иван. Немецкий офицер зашел в комнату, а следом зашел солдат, с табуреткой. Солдат поставил стул на середину комнаты, на стул уселся офицер.
Офицер поднял руку вверх и щелкнул пальцем, солдат убежал, а через минуту вернулся с ведром воды, которую Иван ждал целую вечность. Пока солдат бегал за водой, офицер смотрел в глаза Ивану, не проронив ни слова. Ведро оказалось у ног, Иван с головой опустился в него, пытаясь напиться. Это была самая вкусная вода, которую когда-либо пил Иван.
Вкусно? спросил по-немецки офицер (солдат переводил). Иван посмотрел на немца, но ничего не ответил.
Мы знаем, кто вы и как вас зовут, Иван. Сегодня вы должны быть расстреляны за сопротивление войскам великой Германии. Хотите узнать, почему вы до сих пор живы? спросил немец.
«Откуда он узнал мое имя? Матвейка, предатель!» подумал Иван.
Товарищ немец, не найдется у вас папироски, перед смертью покурить? чувство юмора у Ивана было на высшем уровне.
Что он сказал? обратился офицер к переводчику.
Господин штурмбаннфюрер, этот полоумный просит закурить, ответил солдат.
Офицер засмеялся, достал из кармана серебряный портсигар, вынул сигарету, протянув ее Ивану, вставил прямо в губы.
Конечно! сказал офицер, дав прикурить своей зажигалкой. Иван сделал затяжку и сказал:
Вроде, находим общий язык, может, без расстрела обойдемся?
Просит не расстреливать, объяснил переводчик.
У вас хорошее чувство юмора, господин Рогов. Надеюсь, там, куда вы поедете, оно вам пригодится! (Последней фразы солдат не стал переводить).
Офицер встал, обратил взор на немецкого солдата и сказал:
Дайте ему поесть и оденьте, нам он больше не нужен.
Иван остался со своими мыслями наедине.
«Что это было? Меня расстреляют?» Через боль встал на ноги, подошел к двери, стал стучать и кричать.
Ведите меня на расстрел, не издевайтесь, я хочу умереть!
Открылась дверь, солдат поставил на пол алюминиевою тарелку с кашей и пнул ногой. Иван не хотел есть, он вообще не понимал, зачем кормить перед смертью. Для него это был ребус, который он стал разгадывать.
«Сколько времени прошло?» думал Иван. Мысленно он смирился с тем, что его расстреляют, другого уже не ждал, но это ожидание томило. Наконец, открылась дверь, зашел немец и бросил на пол одежду.
Одевайся, приказным тоном сказал фашист.
Из вещей были только ватник и ботинки без шнурков, на три размера больше. «Наверно, не стоит спрашивать, где мои вещи!» подумал Иван. Ваня надел кое-как ботинки на босую ногу и накинул ватник на голое тело. «Ладно, могли бы и в кальсонах оставить какая разница, в чем умирать!» опять подумал Рогов. За короткое время, что он находился в плену, он не просто научился четко формулировать мысли, но и стал произносить их вслух. Немец направил автомат на Ивана и сказал: «На выход!»
Иван вышел из комнаты, где томился, и узнал помещение. Это же городской клуб, а комната, где он находился, склад для хранения музыкальных инструментов. Проходя по коридору, он заглянул в одну из комнат и узнал директора клуба, который сидел с немцами и мило беседовал. «Николай Иванович тоже продался!» подумал Иван.
На улице было много людей, которые стояли в одной куче. Это были мирные жители, в основном старики и женщины, были и дети. Некоторых Иван даже узнал. Городок-то небольшой, все друг друга знали. Вокруг стояли немцы с автоматами, некоторые из них держали на поводках немецких овчарок. «Неужели, всех наших расстреляют? И детей?» подумал Иван.
Чуть далее, за толпой, стояло несколько грузовиков, в которые грузили мужиков. Люди стояли в очереди к машине, а возле борта два немца, которые подгоняли, а порой и закидывали пленных в кузов. Тот немец, который выводил Ивана, толкнул его в очередь. «Ну всё, повезут на карьер, а там расстреляют!» подумал Иван.
Очередь двигалась медленно, некоторые падали, не доходя. Один из пленников выбежал, упал на колени и стал молить не убивать. Подполз к одному из немцев и стал целовать ботинки с криками: «Пощадите, братцы!» Мужик, стоявший впереди Ивана, тихо сказал: «Какие они тебе братцы, сучий потрох?» Раздался выстрел это стрелял тот самый офицер, который допрашивал Ивана. Бедолагу не пощадили, и поцелуи не помогли. Из очереди вытащили двух человек и заставили оттащить труп в сторону.
Иван толкнул локтем мужика и сказал:
Потише, а то и вас пристрелят. Хотя какая разница, здесь или там?
Невозможно спокойно смотреть на то, как вчерашние герои, которые провозглашали коммунизм, сегодня с легкостью сдаются немцам, шепотом ответил впереди стоящий мужчина.
Вы не знаете, далеко нас везут? спросил Иван.
Километров сорок где-то выйдет, ответил мужчина.