Расстояние не имеет значения. Вам нужно изменить способ мышления. Там все иначе. Расстояние не имеет смысла. Места, подобного этому, не существует. Вы должны усвоить главное: там ваша дочь может выздороветь. Однако если вы все же туда отправитесь, обратного пути не будет.
О чем вы? Оно находится за пределами нашей страны? У меня нет загранпаспорта.
Доктор устало потерла виски.
Оно находится на Краю Вечности, Амос, повторила она. Вы оба вы и ваша дочь должны будете исчезнуть. Навсегда. Возвращение невозможно. Представьте, что за вами закрылась дверь, а ключ потерялся. Второй раз ее открыть нельзя.
Что нужно делать? без колебаний спросил Амос. Я готов на все, чтобы забрать Руби отсюда и не дать ей умереть. Вы знаете, что бывшая жена грозилась отнять у меня обоих детей? Мне предстоит воевать за опеку над умирающим ребенком, вот мое будущее Его голос сорвался, следующую фразу он буквально выдохнул: Нужно убираться подальше отсюда.
Почему она оставила детей с вами?
Да у нее не было выбора! выплюнул Амос. Все решилось в последнюю минуту. Она изо всех сил пыталась найти няню, чтобы присмотрела за детьми, но ничего не вышло. Говорю вам: их в последний раз оставили со мной. Вы ее просто не знаете!
Вздохнув, доктор поднялась на ноги и задернула тяжелые шторы на всех трех окнах. В полумраке ее бледная кожа стала серой. Доктор несколько раз прошлась вперед и назад, затем снова села и подалась навстречу Амосу.
Есть одна женщина начала она.
Да-да? поторопил ее Амос.
Есть женщина, снова повторила доктор, ее имя Мария Лаво.
Помедлила, вглядываясь в лицо Амоса: не знает ли он, о ком идет речь? Тот определенно ничего не понимал, поэтому она продолжила:
У нее есть ключ. Доктор замолчала, словно передумала. Если я расскажу вам все, пути обратно не будет. Вы не сможете сдать назад. Узнав тайну, вы уйдете, или все станет намного хуже.
Я хочу уйти, решительно заявил Амос.
Дайте бумагу, я кое-что напишу.
Конечно-конечно, пробормотал Амос, и его стул заскрипел по деревянным доскам пола, а потом ударился об стену.
Отец прошел мимо двери чулана, на миг загородив свет своей тенью. Лео потрясенно замер. Против исчезновения отца он не возражал, однако не представлял жизнь без Руби.
Развод родителей, болезнь сестры все это посеяло в Лео семена ужасной печали, которая росла и ширилась, пока не заполнила мальчика до отказа. Лишь присутствие Руби его поддерживало. Лео казалось, он любит ее потому, что она его сестра, малышка, которая преданно ходила за ним по пятам. Но нет, любил он ее потому, что только Руби поддерживала в нем веру. Сестренка озаряла его жизнь как маленькая фея, и Лео задумывался а вдруг (ну а вдруг?) самые невероятные сказки на самом деле правдивы?
Отец порылся в ящике стола в коридоре, а потом быстро прошел обратно в столовую мимо Лео, оставляя за собой шлейф запаха несвежего табака, одеколона «Стетсон» и пота. Летний день выдался жарким, и тягостное безмолвие давило на стены дома.
Доктор взяла у Амоса бумагу и ручку и набросала несколько предложений.
Так ее зовут, здесь вы ее найдете, приговаривала она с каждой строчкой, а это вы должны сказать слово в слово.
Она не отводила взгляда от Амоса, пока тот читал записку.
«Мне нужно уйти, решительно прочел Амос. Позвольте»
Стойте! закричала доктор, озираясь. Кажется, она рассердилась впервые за все время. Не произносите это вслух. Еще рано. Это глупо! Идите туда, велела она, указывая на пункт в записке, и скажите там. Но не раньше, не вслух и не здесь!
Амос откашлялся. Снова наступила тишина, но совсем ненадолго.
Когда я должен туда пойти?
Как можно скорее. Прямо сейчас. Нельзя, чтобы кто-то, обладающий этим знанием, расхаживал по городу. Вы рискуете не только собой. Если об этом проведают пострадаете не только вы.
Но мне нужно упаковать вещи, нужно
На Край Вечности с собой ничего брать нельзя. Только ту одежду, что будет на вас. Там все есть. Объяснять нет времени. У вас нет времени.
Да подождите же. Вы не говорили
И не показывайте Марии свою дочь, по крайней мере не сразу. Не знаю, пропускала ли она когда-нибудь ребенка. Но если она откажется, скажите, мол, это я вас отправила и объясните, что девочка больна. Тогда Мария, может быть, смилостивится. Она ведь тоже когда-то была матерью. Помните об этом. Сказано было так, словно доктор сама себя убеждала, что прием подействует. У нее была дочь.
Тишина Часы на каминной полке пробили шесть раз.
Дзин-нь-дзин-нь-дзин-нь-дзин-нь-дзин-нь-дзин-нь
Сегодня же! вставая, сказала доктор и задвинула стул под столешницу. Вы должны отправиться сегодня вечером, иначе теперь, когда вам все известно, ситуация в разы ухудшится. Те, кто владеет этой тайной, долго в Новом Орлеане не проживут.
Они немного постояли в тишине, глядя друг на друга. Ни один не произнес ни слова.
Наконец доктор нарушила молчание:
Вы все запомнили?
Да, все.
Она вытащила из кармана коробок и чиркнула спичкой. Та зашипела, озарив полумрак столовой. Доктор подожгла записку. Темным обещанием заструился неровный дымок. Даже в чулане Лео учуял этот запах запах гари, запах конца.
Есть еще кое-что, предупредила доктор.
Удивительно, но ее слова прозвучали еще отрывистее и серьезнее прежнего. Каждый слог казался жестким, как металл:
Это вы возьмете с собой.
Она полезла под стол и достала что-то оттуда, держа обеими руками. Это оказалось небольшое растение размером с волейбольный мяч, похожее на орхидею. У него был ярко-зеленый, почти неоновый стебель, с которого свисали три бледных, словно луна, бутона. Когда доктор показывала горшок, тот громыхнул об деревянный стол, будто каменный.
Амос, как зачарованный, потянулся к ростку.
Что это? прошептал он так тихо, что Лео с трудом расслышал. Что это такое?
Доктор засмеялась, и ее смех звучал очень странно. Он казался счастливым, но в нем таилось что-то еще. Он был жадным, этот смех, словно создание, выползающее из-под вашей кровати посреди ночи.
Это ключ к исцелению вашей дочери.
Амос неуверенно протянул к горшку руку.
Подождите, остановила его доктор. Отец замер и отпрянул. Женщина заговорила вновь: Я должна еще кое-что вам объяснить. Никому нельзя позволить узнать об этом растении. Ни здесь, ни по ту сторону двери. Никому.
Амос кивнул.
Вы должны отнести этот росток в чаше в центр города. Посадите его в высоком здании. Разожгите возле чаши огонь. Вот спички. Дерева там вокруг много.
Амос снова кивнул, и его лицо приняло какое-то тоскливое выражение.
А потом это очень важно вы должны проколоть Руби палец и капнуть каплю ее крови на корни растения.
Амос с ужасом воззрился на собеседницу. Он потряс головой, будто пробуждаясь от сна.
Что?!
Слушайте меня, Амос. Здесь ее исцеление. Из веточки проклюнется Древо, и его листья вылечат вашу дочь. После того как вы разожжете огонь и накормите Древо, оно вырастет довольно быстро. Посадите его в самом высоком здании и охраняйте. Время вкусить плоды наступит позже, для начала листья, Амос. Листья! Слышите? Не ешьте плоды! Ждите, пока я не пришлю кого-нибудь. Листья исцелят Руби.
Плечи Амоса уныло поникли.
Не знаю, смогу ли я все это запомнить.
Доктор вздохнула, едва не крича от злости или разочарования, но лишь тихо выдохнула. Затем встала и обошла стол. Шаги ее на сей раз почему-то были не слышны. Она опустила свои бледные белые руки на плечи Амоса и замерла. Так они стояли долго.
Зрелище показалось Лео странным: незнакомка, которая кладет руки на плечи отца. Амос и доктор уставились на маленький росток.
Женщина вдруг подняла руки и крепко сжала голову Амоса, но быстро убрала. Лео гадал не привиделось ли ему это.
Вы все запомните, тихо сказала она.
Доктор снова обошла стол, подняла чашу с ростком, поставила в черную сумку и потерла ладони одну о другую, будто очищая от грязи. Потом вздохнула, и все ее слова тотчас растворились в невидимом тумане. Лео моргнул, крепко зажмурился, а потом снова распахнул глаза.
Что произошло? Он почти не помнил.
Сегодня вечером, повторила доктор. Уходите сегодня же вечером. Выбора у вас больше нет.
Твердо печатая шаг, она прошла по коридору, открыла парадную дверь (которой никто никогда не пользовался), вышла и тяжело захлопнула ее за собой. Створка громыхнула, как далекий гром.
5
Лео сполз по стене на пол, стараясь не издавать ни звука. В какое такое место, которое никто не сумеет отыскать, решил отправиться отец? Что за человек может знать о подобных местах? Лео нащупал отмычки и принялся перебирать их одну за другой, словно в коротких проволочках скрывался ответ. Ответ на все вопросы.
Щель в двери загородила тень, будто облако закрыло солнце. Большая ладонь коснулась ручки и приоткрыла створку на несколько дюймов.
Лео вздохнул Амос, одним лишь именем сына передав целую речь: тут были и объяснения, и уговоры, и грусть. Для верности Амос повторил трижды, не зная, что еще сказать: Лео, Лео, Лео
Лео почудилось, будто замер сам воздух в доме, а в чулан направлен прожектор. Пойманный на месте преступления, Лео прищурился от яркого света.
Давно ты там прячешься? спросил Амос, но сын не издал ни звука. Похоже, слишком давно.
Со стороны все выглядело так, будто отец беседовал с воображаемым другом и не ждал ответов: в них попросту не было необходимости. Это был односторонний разговор.
Амос устремил взгляд вдаль, будто чулан простирался на многие мили вперед.
Разумеется, ты понимаешь, что должен сегодня вечером остаться дома. Мне очень жаль, сынок. Ночевка в чулане занятие не из приятных, но утром как обычно, чуть свет, вернется твоя мать. Никак не может оставить нас в покое. Я не буду запирать заднюю дверь, так что твоя мама сумеет попасть в дом. Сам знаешь, как она заходит с порога начинает кричать на меня из-за какой-нибудь ерунды, даже не сняв туфель. Никогда туфли не снимает, всю грязь домой тащит!
Лео на какой-то миг показалось, что отец передумал. Он говорил, будто человек, который минуту назад болтал во сне, потом проснулся и понял, что несет полный вздор. Впрочем, это продлилось недолго.
Отец продолжил:
Но меня здесь не будет, и Руби тоже.
Нет! Лео вдруг обрел голос. Не забирай ее, не надо, она же моя сестра!
Если я ее не заберу, она умрет. Ты этого хочешь?
Долго им обоим показалось, что очень долго, отец и сын не сводили друг с друга взгляда и размышляли об одном и том же человеке, который для каждого из них был самым дорогим на свете, о Руби.
Маленькая пятилетняя девочка, центр их вселенной.
Но если ты ее заберешь, то никогда не вернешься. И она для меня все равно, что умрет, прошептал Лео.
Но на самом деле Руби будет жива и здорова, а это главное, возразил Амос, и прозвучало это так, будто он сам себя убеждает. У меня нет выбора. Утром явится твоя мать, откроет замок и выпустит тебя. Просто покричи, и она услышит. Вы останетесь друг у друга! Но для Руби это единственный шанс! Иного выхода нет.
Дверь Амос закрыл медленно, словно в глубине души хотел, чтобы сын ему помешал, снял с плеч груз выбора. Но створка поддалась легко, без малейшего сопротивления, и золотистая полоска света погасла. В темноте раздался громкий щелчок, и Лео понял, что он заперт. К счастью, обошлось без взбучки именно тогда Лео и осознал, что отец действительно уходит навсегда. Обычно Амосу было несвойственно проявление доброты.
Еще час Лео слушал, как отец носится по всему дому, открывает ящики, хлопает дверцами и ищет, ищет, ищет Интересно, почему же так долго? Доктор ясно выразилась: с собой ничего брать нельзя. Чем же занят Амос?
Лео нащупал в кармане отмычки: он знал, что может быстро выбраться из чулана, но только сделать это нужно после ухода отца, иначе тот запихнет его обратно, да подопрет чем-нибудь дверь. Или еще что похуже.
Поэтому Лео сидел и ждал.
Наконец в доме наступила полная тишина: наверное, отец поднялся на третий этаж за Руби. Для своего возраста она была маленькой и хрупкой. Лео переживал, что сестренка не перенесет задуманного отцом путешествия. Ему очень хотелось, чтобы она выжила.
Лео прижался лбом к двери и принялся вполголоса молиться, молиться всерьез. Никогда еще Лео не просил так истово. Дверь была очень холодной. Интересно, если молишься в темноте, нужно закрывать глаза?
Даже после молитвы Лео повсюду все еще царила тишина, будто просьба осталась без внимания. Может быть, ее услышал дом, может, почувствовал? Или Кто-нибудь другой, Кто-нибудь за пределами дома, за пределами этой тьмы. Сущий где-то Там.
Где-то за Краем Вечности.
Слова доктора эхом звучали в памяти Лео. Край Вечности. Что это означает? Где это место?
Снова раздались шаги отца на лестнице, медленные и неторопливые. Должно быть, он нес Руби. Лео подождал, пока хлопнет створка боковой двери, и воткнул одну из коротких отмычек в отверстие замка настолько большое, что сквозь него виднелся коридор. Лео знал, как работает такой замок. Чувствовал, как кончик отмычки приспосабливается к механизму, проникает туда, скользит сюда. А потом в одно мгновение он оказался в сердцевине замка, нащупывая края, решая головоломку, вопрос.
Наконец послышался щелчок-ответ и дверь распахнулась.
Лео вырвался в коридор и выбежал на улицу. Уже наступили сумерки, свежий воздух был просто изумительным. Все вокруг казалось полным жизни, особенно после сидения в душном чулане. Этот поздний час, когда птицы еще не начали свой вечерний концерт, пронизывала надежда.
Лео знал, что матери звонить нет смысла, она до сих пор в пути и домой доберется в лучшем случае поздно ночью или даже утром. Да и вообще, он не представлял, по какому номеру телефона можно с ней связаться. Лео внимательно осмотрел улицу и среди машин и горстки людей заметил отца, идущего по тротуару. Амос нес Руби, прижав малышку к груди. Голова девочки покоилась у него на плече наверное, сестренка еще спала. Отец шагал быстро, но не слишком торопился, явно не желая привлекать к себе лишнее внимание. Он даже слегка помахал каким-то людям, мимо которых проходил, мол, смотрите: обычный отец после долгого дня несет домой маленького уставшего ребенка, чтобы пораньше уложить чадо в постель.
А еще отец нес черную сумку, и Лео вспомнил, как видел во сне, что в той сумке растение. Саженец довольно странного вида со слишком зеленым стеблем, маленькими листьями и поникшими белыми бутонами. Ткань сумки оттягивала тяжелая каменная чаша.
Лео пошел следом за отцом и Руби. Выбравшись из чулана, он успокоился, но еще больше успокоился, когда увидел отца. Лео решил, что будет идти за ним, сколько ни потребуется, проследит, куда они пойдут, а утром расскажет все матери. Та непременно спасет Руби, и отец отправится в тюрьму. Они наконец снова останутся втроем Лео, мама и Руби. Жаль, что отца посадят за решетку и Лео долго его не увидит. Но Амос пугал Лео. Он ни за что не вернется в тот дом, пока отец и доктор разгуливают на свободе, похищают детей и болтают о месте, откуда нет пути обратно.
Они шли и шли. Наконец послышался отдаленный шум машин на шоссе. Услышав эти звуки, звуки, означающие скорость и спешку, Лео сразу занервничал. Мальчику вдруг показалось, что весь смысл его жизни сосредоточен в руках отца. Все, что в ней было хорошего. Лео начал переставлять ноги быстрее, ему стало плевать, заметит его отец, или нет. Нужно помешать Амосу! Лео поискал взглядом какое-нибудь оружие и задумался: хватит ли у него духу напасть на отца, даже если это означает спасти Руби. Лео овладели сомнения, он был вовсе в этом не уверен.
Лео приближался к отцу и Руби. Сто ярдов, пятьдесят Улицы становились все шире и шире. Солнце садилось, начали зажигаться фонари. На охоту вылетели комары, тени деревьев слились в непроглядную черноту. Высоко-высоко, прячась, как звезды, в верхушках деревьев, горели огни Нового Орлеана.