Убрав один клинок в ножны, Сотница зубами поддела перчатку и продемонстрировала изрезанную старыми шрамами руку, на которой красовался браслет с синим камнем. Кто-то охнул, узрев священный символ власти.
Гириштан обманул всех вас. Хитрец успел передать ей права прежде, чем вы его обвинили, с победной улыбкой возвестил Заливар. О ней вы просто не подумали, так? Смирились с бегством девчонки в Хайлигланд и благополучно забыли, когда поняли, что она не собирается возвращаться. Неужели никого из вас не смутило, что ни у одного из сыновей не было браслета?
Гириштан сказал, что спрятал его, дабы мы не смогли открыть припомнил старик. И не выдал, куда.
Да он бы что угодно вам сказал, лишь бы выгородить ее! рявкнул Данш. Что может быть сильнее родительской любви, глупцы?
Довольно, Заливар, прервала его Артанна. Мы не болтать сюда пришли. Дай нам закончить и уйти.
Она медленно скользила взглядом по перекошенным от испуга и отчаяния лицам, заглядывала в округлившиеся глаза вагранийцев И не чувствовала ничего, кроме навалившейся усталости. Артанна ожидала от себя ликования, наслаждения запоздалой местью Облегчения, наконец.
Ничего этого не было. Лишь ноющая пустота в душе, которую раньше можно было залить крепкой настойкой или заполнить дурманом паштары.
Зачем она сюда вернулась? Был ли смысл цепляться за подарок отца, эту глупую безделушку символ власти, от которого не было проку за пределами Вагранийского хребта? По обе стороны этих хмурых гор она все равно оставалась чужачкой ни здесь, ни там ее уже не приняли бы. Артанна слишком давно покинула отчий дом, а теперь вернулась но как убийца. Зачем ей это? Что даст? Только суету, лишения, грязь, еще одно мокрое дело и очередной груз на душе, который на этот раз она знала в вине утопить не удастся. Быть может, Ганцо не так уж сильно ошибался, предлагая ей перебраться в Эннию.
Как бы то ни было, наступило время заканчивать.
Одетая в нарядное многослойное платье вагранийка испуганно уставилась на нависшего над ней Фестера.
Зачем? Зачем? Мой Дом не поддерживал Дом Тошвег никогда не Ведь ты же сам
Заливар в два шага оказался возле советницы и наотмашь ударил ее по лицу, заставив замолчать. Голова ее дернулась, и вагранийка инстинктивно прикоснулась к раненой щеке.
Убей ее, приказал Данш Фестеру. Сейчас же!
Дважды просить не пришлось. Один из немногих бойцов «Сотни», действительно испытывавший удовольствие от кровопролития, намотал длинные косы женщины на руку и сделал аккуратный надрез поперек горла. Заливар молча наблюдал, как тело сползало на стул. Прежде чем истекавший кровью труп вагранийки успел упасть, Данш грубо схватил ее руку и сдернул браслет с таким же, как у него и Артанны, синим камнем. Только теперь наемница заметила, что подобными украшениями владели все советники, кроме одного представителя Младшего Дома Ройтш.
До чего вы докатились? Заливар брезгливо вытер попавшую на рукав кровь подолом платья убитой и обернулся к ошарашенным Шано. Потеряли бдительность! Разжирели на плодах трудов Руфала, не привнеся ничего своего. Все это время вы только пользовались благами, которые он оставил своему народу, при этом понося на каждом публичном выступлении человека, которому обязаны всем! Позор! Ваг Ран слабеет, мы вырождаемся, наша сила уходит, а вы лишь думаете о том, как выторговать у чужаков побольше пряностей да вина. Унизительно!
Кажется, больше нет смысла медлить? предположила Сотница, прервав пылкий монолог нанимателя.
Заливар поднял на нее искаженное гримасой непритворной боли лицо.
Верши свою месть, Артанна нар Толл, тихо сказал он. Да будет так.
3.4 Миссолен
Дело сделано? Демос отложил перо и обратил взор на вошедшую в его покои Лахель. Телохранительница стащила с плеч дорожный плащ.
Документы покинули столицу, отчиталась она. Лорд-протектор Анси лично увез их в свой родовой замок. Церковники до них не доберутся.
«Еще бы. Трудно найти менее расположенного к Ладарию человека, чем новый лорд-протектор».
Кто-нибудь видел вас?
Нет, господин, ответила Лахель и, угадав немой вопрос в глазах Демоса, поспешила уточнить. Даже Ихраз не знает.
Так должно быть и впредь.
Как вам будет угодно.
Канцлер поднялся, хрустнул затекшей шеей и сделал несколько нетвердых шагов.
Стойте, господин! угадав его намерение, телохранительница отряхнула бархатную обивку от пыли. Теперь можно.
Спасибо, милая, хрипло ответил Демос. Раз уж ты здесь, накапай мне той эннийской отравы от мигрени, пожалуйста. Но отмерь как следует, молю! Я едва не отдал богам душу в прошлый раз.
Лахель кивнула, и канцлер, сидевший с закрытыми глазами, не мог видеть, как поникли ее плечи. Она внимательно отсчитала семь капель этого должно было хватить, чтобы унять начавшийся приступ.
Прошу, эннийка подала снадобье, и Демос, скривившись, выпил его залпом.
Вскоре он забился в судорогах. Лахель вытащила стеклянный стакан из его скрюченных пальцев и вцепилась в слабые костлявые плечи, предостерегая Демоса от падения. Еще через несколько мгновений он затих, и его тело обмякло. Телохранительница сняла с головы цветастый платок и аккуратно вытерла слюни, свисавшие с подбородка своего господина.
Это происходило каждый проклятый день, одно и то же, и она ничего не могла изменить.
Самый влиятельный мирянин империи был беспомощен, как дряхлый старик, а вокруг него было слишком много желающих этим воспользоваться. Знай они об этом слабом месте
Лахель прерывисто вздохнула, благодаря всех богов за то, что смогла остаться наедине с Демосом. Она не могла показать слабость перед Ихразом вряд ли он понял бы.
Ощущение собственного бессилия болезненно ныло у нее в груди. Лахель могла защитить своего господина от стрел и копий, мечей и кинжалов, иных ядов и злых языков. Но этот недуг, что с каждым днем становился лишь мучительнее, победить была не в силах.
Зато она была вполне способна дать ему кое-что иное.
Лахель осторожно прикоснулась к изуродованной щеке канцлера, и, испугавшись собственного жеста, отдернула руку. Обычно после этого снадобья Демос какое-то время находился в беспамятстве. Этого должно было хватить, чтобы приготовить ему маленький сюрприз.
* * *
С огромным усилием Демос открыл глаза и тут же пожалел о содеянном. Во всем кабинете горел только один канделябр, но даже этот свет ослеплял.
Черт
Канцлер снова сомкнул веки и решил не шевелиться. Впрочем, сил на это все равно не было. Он утопал в заботливо подоткнутых под спину подушках, ноги прикрывало тонкое одеяло сколь бы лютой ни была жара в летнем Миссолене, от этого эннийского снадобья его знобило в любую погоду. Руки покрылись мурашками, каждый волосок на теле встал дыбом. Мысленно проклиная собственную беспомощность, канцлер с усилием натянул одеяло до подбородка и замер, ожидая возвращения сил.
Наконец, почувствовав в себе достаточно жизни, он снова открыл глаза. Лахель сидела напротив, устроившись в кресле прямо с ногами. Шарфа на ней не было, и Демос увидел, как свечное пламя плясало в темных узких глазах телохранительницы, кидало блики на гладкую смуглую щеку, мерцало на опутанной ремешками и серебряными бусинками толстой черной косе.
На коленях женщины лежал обнаженный ятаган.
С возвращением, господин, тихо поприветствовала Лахель. Воды?
Будь любезна, севшим голосом попросил канцлер. Горло раздирала сухость.
Стоило эннийке отвернуться, как Демос полез в карман за паштарой. Но внезапно передумал.
«Что будет, если я попробую воздержаться от нее хотя бы на вечер? Уверен, ничего хорошего, но вдруг»
Выпив воды, канцлер поднялся и, шатаясь, подошел к умывальнику. Лахель, безмолвная и спокойная, продолжала неподвижно сидеть на своем посту возле кушетки. Наконец, когда Демос покончил с водными процедурами и переоделся, с удовольствием стащив с себя пропитавшуюся холодным потом тунику, эннийка заерзала в кресле.
«Ихраз и Лахель могут передвигаться совершенно бесшумно, я знаю. Порой мне начинает казаться, что они специально издают лишние звуки, чтобы не пугать меня. Как мило с их стороны не доводить господина до сердечного разрыва внезапными появлениями».
Демос заворчал, пытаясь справиться с застежкой пояса. Наконец, когда пряжка поддалась, он вздохнул с облегчением и обернулся.
Лахель смотрела прямо на него, и значение этого взгляда он прочитать не смог.
«Что случилось?»
Женщина медленно покинула кресло и легкой походкой направилась к нему. Ятаган она оставила на кресле, но Демос не сомневался, что даже без этого оружия Лахель смогла бы прикончить всякого в этой комнате десятком различных способов.
«Несколько ножей и кинжалов, пара стилетов, гацонская гаррота, ядовитые эннийские порошки»
В чем дело? голос канцлера не дрогнул, но прозвучал напряженно.
«Главный недостаток сотрудничества с эннийцами невозможность понять их истинные намерения. У гацонца все мысли будут написаны на лбу. Эннийцы же не покажут ничего, кроме маски безмятежного спокойствия».
Телохранительница подошла к Демосу и остановилась на расстоянии шага. Одна ее рука была на виду, другая спрятана за спиной.
Ну же, Лахель, раздраженно проговорил Деватон. Это уже не смешно.
Вместо ответа женщина опустилась на колени. Из-за спины она вытащила предмет, внешне напоминавший трость, и почтительно подала его Демосу.
Простите, если заставила нервничать, господин, потупив взор, сказала женщина.
Канцлер рассматривал трость блестящее темное дерево, строгий серебряный набалдашник с чернением несомненно, выполненный умелым мастером дорогая и элегантная вещь.
«Ничего лишнего, как я и люблю».
Это
Мой подарок на вашу предстоящую свадьбу, Лахель повернула серебряный набалдашник и продемонстрировала клинок. Меч-трость. Понимаю, еще не время для даров, но мне будет гораздо спокойнее, если он появится у вас как можно раньше.
Демос с почтением принял подарок и провел ладонью по гладкому дереву. В руках новая трость лежала изумительно удобно, а пальцы уверенно смыкались на рукояти-набалдашнике. Следуя примеру Лахель, канцлер аккуратно повернул навершие и обнажил узкий клинок.
«Прекрасная работа. Хочешь коли, хочешь режь. Не назвать серьезным оружием, но может оказаться очень кстати как последний довод. Сколько лет я не фехтовал? Десять? Как бы не опозориться, случись оказия».
Клеймо Ванфари, восхитился канцлер. Лахель, это же баснословно дорогая вещь!
Вы хорошо мне платите, откликнулась эннийка. Ванфари единственный мастер, чьи работы достойны вас. Лучшее для лучшего.
Демос резким движением вернул клинок в ножны и подал руку телохранительнице:
Прошу тебя, поднимись с колен. Ты же не в Эннии.
«Когда же я выбью из тебя эти рабские привычки?»
Лахель послушно выпрямилась.
Спасибо, Демос мягко сжал пальцы телохранительницы редкое и оттого еще более ценное проявление чувств, которые он обычно скрывал. Я тронут.
Вам понравилось?
Спрашиваешь? усмехнулся канцлер и нежно погладил отполированное древо. Прекрасная вещь! Вряд ли я сам смог бы выбрать более подходящую.
Лахель улыбнулась, обнажив ряд ровных белых зубов.
Остается лишь молить мертвых богов, чтобы вам никогда не пришлось пускать ее в ход.
3.5 Рантай-Толл
Советники сопротивлялись. Кто-то из Шано путался в складках одеяний в поисках припрятанных кинжалов попытки защититься были тщетны и оттягивали момент смерти лишь на несколько мгновений.
Старик с длинной косищей, по иронии оказавшийся жертвой уже немолодого Шрайна, принялся пятиться, но уперся спиной в стену.
Ради милости Хранителя
Прости, мужик, по-простецки ответил великан. Таков приказ.
Третий вогнал меч в его беззащитную грудь с такой силой, что лезвие прошло насквозь и неприятно царапнуло кусок каменной кладки. Пригвожденный Шано осел с хрипами, немного подергался в конвульсиях, побулькал, а затем стих навеки. Шрайн молча вытащил меч и бережно уложил тело на пол покойнику, конечно, уже все равно, но приличиями пренебрегать не стоило.
В этом был весь Малыш Шрайн порядочный человек, умудрившийся выбрать одну из самых омерзительных профессий. Светлее его жизнь от таких вспышек добродетели не становилась, но совесть, как он сам утверждал, грызла чуть меньше.
Джерт видел, как упали еще несколько тел. Крови было до того много, что даже Медяк почувствовал металлический привкус на языке. Белые, черные, бедняки и богачи кровь у всех красная, а кишки неизменно скользкие. У смерти было множество лиц, но она всегда одинаково смердела. Ее запах уже начинал мерещиться эннийцу на пустом месте казалось бы, за столько лет пора уже перестать замечать подобные мелочи, но Джерт почему-то все еще не мог к этому привыкнуть.
Пока Артанна молча наблюдала за свершением запоздалого возмездия, четверо Шано, включая Заливара нар Данша, хранили безмолвие. Затем Джерт увидел, что они перебросились несколькими короткими фразами, покивали друг другу и с невозмутимым видом, словно чистили рыбу, принялись снимать символы власти с рук трупов. Странные ребята. Сколько бы дерьма ни повидал человек за жизнь, такая резня все равно должна была взбудоражить неподготовленного человека. Выходило, что эти трое заранее знали о планах Заливара. А ведь Шано говорил, что другие были не в курсе.
Медяк караулил свою дверь, за которой пока что было спокойно. Заперто было изнутри. От нечего делать он достал отмычку и принялся ковырять в замке какая-никакая, а практика, да и бойцы «Сотни» управились с ошеломленными и беспомощными советниками без особых проблем. Все прошло на удивление гладко.
Именно это и беспокоило.
Если что-то слишком четко идет по плану, то вовсе не обязательно потому, что план хорош. Вполне возможно, ты просто не в курсе некоторых деталей этого замысла.
Джерт сюрпризов не любил и потому на всякий случай вскрыл замок. На удачу Медяка, ниша, в которой располагалась дверь, порученная его бдению, пряталась за несколькими вазами и внушительных размеров шкафом с дорогими безделушками. Одну из них, резную статуэтку из камня, энниец также прикарманил на всякий случай. Справившись с замком, он аккуратно приоткрыл створку и осторожно высунулся.
Узкий, плохо освещенный коридор пустовал, пахло смолой и тянуло свежим воздухом значит, где-то неподалеку располагался выход на улицу. Еще одна полезная новость. Однако тишина, внезапно повисшая в зале, заставила Джерта втиснуться обратно. Дверь он, впрочем, плотно закрывать не стал.
Медяк осторожно выглянул из-за стены, прячась от лишних глаз. В живых остались только четверо советников во главе с Заливаром. Наемники оттерли оружие от крови и вернули клинки в ножны.
Ну, вот и все, тихо сказала Артанна.
Советник покачал головой, равнодушно осматривая итоги резни.
Не совсем.
Дверь, которую караулил Ханк, распахнулась, сбив его с ног. Он отлетел к стене и, должно быть, сильно приложился головой, не успев выхватить оружие. В зал вбежали люди с опознавательными знаками Дома Данш такие же носили конвоиры, сопровождавшие караван гацонского купца. Джерт насчитал два десятка, и они все продолжали прибывать. Он попытался восстановить в памяти план здания и комнат, в которые вела западная дверь. Там отсутствовали выходы на улицу и какие-либо лестницы просто ряд изолированных помещений. Означало все это только одно: воины Данша оказались там еще до начала встречи. А это, в свою очередь, приводило к одному выводу.