В университетах по всему миру экономика как наука область с выраженным преобладанием мужчин. Причем более значительным, чем в естественных науках, технологиях, инженерии и математике. Хотя в науке в целом количество женщин растет и в некоторых странах например, в США они уже получают больше половины степеней PhD, в экономике докторантов женского пола менее трети[2]. Ситуация не меняется десятилетиями, и экономисты не видят проблем в гендерном составе своих рядов. «В большинстве дисциплин принято считать, что разнообразие хорошо само по себе, поясняет экономист Шелли Лундберг. Экономический мейнстрим склонен отвергать такой подход, это отражает веру этих людей в то, что отсутствие разнообразия порождение эффективного рынка. Экономисты гораздо чаще считают, что если в какой-то области женщин мало, то дело наверняка в том, что они не слишком в ней заинтересованы или не очень продуктивны»[3].
Этическая культура экономических кафедр, однако, подталкивает к совсем другому объяснению. Сорок восемь процентов женщин-профессоров экономики признаются, что испытывают на работе дискриминацию по половому признаку. Существует всепроникающая атмосфера травли. Очень показательны в этом отношении презентации по результатам экономических исследований, которые должны проводить новые сотрудники, молодые преподаватели и докторанты: на них коллеги-мужчины пытаются «пригвоздить выступающего к доске» недружелюбным анализом. Сорок шесть процентов женщин признаются, что на конференциях стараются избегать ответов на вопросы и изложения собственных идей из опасений, что к ним отнесутся предвзято. В 2018 году Американская экономическая ассоциация признала, что мизогиния в этой сфере привела к «неприемлемому поведению, которое продолжается из-за молчаливой терпимости». Лиа Бустан, экономист из Принстона, говорит, что преподаватели экономики воспринимают женщин как низший класс и считают их приход в эту дисциплину угрозой для своего статуса. Эти ученые запугивают коллег-женщин в надежде, что те уйдут, а их собственный престиж не пострадает[4].
Экономика как дисциплина оказывает огромное влияние на общество, поскольку к ней за экспертной оценкой обращаются правительства. «Если системные гендерные предрассудки искажают восприятие в этой области, писал The Economist, это отражается на лицах, принимающих решения, и любых других людях, которые обращаются к ученым-экономистам за анализом, советом и, в сущности, за мудростью»[5]. Предрассудки профессуры по отношению к реальным женщинам выливаются в негативное отношение к теме женщин в экономике, из-за чего женской экономике становится сложно завоевать себе место в глобальной повестке.
Помимо всего, внушительным барьером является сама философия подобной бескомпромиссной позиции. Первый ее принцип гласит, что экономика строится на коллективных действиях рациональных, информированных людей, которые ведут себя независимо и свободно принимают решения в собственных интересах. Считается, что такая экономика, если предоставить ее самой себе, будет порождать оптимальные результаты для всех и каждого какой бы несправедливой ситуация ни казалась, будто бы направляемая пресловутой «невидимой рукой рынка» Адама Смита. Если кто-то не получил преимуществ от этого экономического волшебства, ему либо чего-то не хватает от природы, либо он сам предпочитает пребывать в таком неблагоприятном положении.
Женской экономике приходится бороться с условиями, которые настолько противоречат этим базовым предпосылкам, что подрывают философию как таковую. Как мы еще увидим в этой книге, у женщин как группы резко сужено число вариантов: от них активно скрывают важную информацию и наказывают за проявление чего-то похожего на собственные интересы. Когда речь заходит об экономических решениях, женщины вообще редко действуют независимо. Вернее будет сказать, что их часто заставляют действовать иррационально вопреки их собственным интересам. Женщинам приходится бороться не просто с неравными экономическими результатами, а с исключением из экономики, и для осмысления этого обстоятельства у «мрачной науки» даже нет инструментов. Единственное объяснение, которое может предложить господствующая философия, заключается в том, что a) женщины хуже в экономической деятельности любого рода из-за биологических особенностей либо б) они сами хотят быть в менее привилегированном положении во всех странах и всех сферах мировой экономики, предположение, отдающее как фанатизмом, так и предвзятостью. Очевидно, что даже на самом глубинном уровне экономическая философия глобального рынка неспособна учесть половину мирового населения. Как предупреждает женщина-экономист в статье Financial Times, «когда экономическими исследованиями и политическим консультированием занимаются в основном мужчины, это так же плохо, как проверять лекарства в основном на мужчинах. Результаты не будут валидны как минимум у половины населения»[6].
Ригидность академических кругов привела к тому, что анализом данных, очертивших профиль женской экономики, занялись не университеты, а группы по гендерным вопросам в крупных международных агентствах. В начале этого века такие авторитетные организации, как Программа развития ООН и Всемирный экономический форум, начали сопоставлять параметры, отражающие положение женщин (образование, трудоустройство, представленность в руководстве, состояние здоровья, юридические права), с данными об эффективности национальных экономик[7]. Учитывая базовые посылки всем-знакомой-экономии, они были весьма удивлены бросающейся в глаза позитивной корреляцией между равноправием мужчин и женщин и жизнеспособностью национальных экономик (рис. 1). Там, где гендерное равенство было на высоком уровне, национальный доход и уровень жизни также был высок. Там, где с гендерным равенством были проблемы, страна не могла выбраться из нищеты и конфликтов.
Экономические возможности женщин и национальная конкурентоспособность
Экономические возможности женщин и ВВП
Рис. 1. Точки на обоих графиках показывают связь индекса экономических возможностей женщин с готовностью экономики расти (сверху) и валовым внутренним продуктом (снизу). На каждом графике примерно сотня стран все, для которых имеются данные. Направление точек вправо вверх на верхнем графике говорит о том, что большая экономическая свобода женщин положительно влияет на национальную конкурентоспособность, что отражает готовность страны к развитию. Внизу представлена аналогичная связь между ВВП на душу населения и расширением экономических возможностей женщин. В совокупности эти графики демонстрируют состояние «до» и «после» повышения ВВП и подразумевают, что свобода женщин положительно сказывается на национальном богатстве. Другие данные подтверждают этот вывод.
Источники: ВВП по паритету покупательной способности база данных Всемирного банка, индекс экономических возможностей женщин Economist Intelligence Unit, индекс национальной конкурентоспособности Всемирный экономический форум.
Первая реакция не заставила себя ждать: «Конечно, в бедных странах мужчинам приходится доминировать, потому что там надо заботиться о выживании. В богатых странах больше комфорта, поэтому можно себе позволить дать женщинам больше свободы»[8]. Однако никаких доказательств того, что мужское преобладание необходимо для выживания, нет. Более того, теперь можно достаточно уверенно говорить, что чрезмерное доминирование мужчин является дестабилизирующим фактором и уменьшает шансы выжить, чему немало способствует его более высокая конфликтогенность. Тем не менее «очевидное» объяснение, будто равенство полов это роскошь, а власть мужчин каким-то образом повышает благополучие населения, соответствовало расхожим представлениям, и до поры до времени его принимали как должное.
Ежегодный отчет Всемирного экономического форума Global Gender Gap Report 2006 года позволил взглянуть на экономику полов по-другому. Из него следовало, что участие женщин в национальных экономиках на равных правах стимулирует рост, а без их справедливой интеграции страны стагнируют. Вывод напрашивался сам собой: дело не в том, что богатые страны могут позволить себе освободить женщин, а в том, что освобождение женщин делает их богатыми. Таким образом, решением для бедных стран было бы взять пример с богатых и позаботиться о равенстве полов.
Еще больше данных предоставляют теперь и Международный валютный фонд, Всемирный банк, ЮНИСЕФ и ряд глобальных мозговых центров[9]. К 2018 году собранные материалы в совокупности позволили доказать, что гендерное равенство положительно отражается на богатстве страны и всеобщем благосостоянии, а монополия мужчин оказывает негативное воздействие на экономику. В тот же период менее масштабные практические исследования такие, например, как наше в Гане помогли изучить механизмы, которые приводят к неравенству полов, и подобрать эффективные подходы к устранению ограничений женского участия. В конечном счете понимание роли женщин в экономике изменилось радикальным образом.
Женскую экономику можно представить как аналог подпольной экономики, экономики фриланса, информационной экономики, неформальной экономики. Каждая из них заметный элемент мировой системы, но ни одна не является в полной мере независимой. Каждая оказывает воздействие на глобальную экономику и будет играть роль в ее будущем к лучшему или к худшему. В женской экономике есть свои подходы к ведению бизнеса, а также типичные продукты и услуги. Хотя многие предпочитают ее не замечать как и подпольную экономику, у женской экономики есть свое прошлое, и она будет влиять на будущее. Цель движения за расширение экономических возможностей женщин заключается в том, чтобы это будущее было лучше, а не хуже.
Когда наше движение только начиналось, мы представляли женскую экономику как фактор, стимулирующий экономическое развитие. Эта стратегия нравилась аудитории в основном экономистам и министрам финансов, которых интересовал рост и совершенно не трогали ссылки на социальную справедливость. Со временем мы начали показывать направление и масштабы последствий интеграции женщин (и ее отсутствия) на примере ВВП, поэтому я буду использовать этот показатель. Но при этом необходимо отметить, что я не говорю о предоставлении женщинам равных прав исключительно ради экономического развития: стремление к росту любой ценой характерно как раз для патриархальных экономических систем и не должно быть нашей главной целью.
Числа показывают, что женская экономика огромна: экономисты не замечают ее только из-за твердолобого нежелания ее видеть. Для иллюстрации: страна с экономикой размером с американскую женскую экономику могла бы претендовать на место в «Большой семерке». Уже сейчас женщины создают около сорока процентов мирового ВВП, и недалек тот час, когда их вклад сравнится с мужским. Женщины вносят почти пятьдесят процентов в объем мирового сельскохозяйственного производства. Женщины это половина нашего вида, половина национального дохода и половина снабжения продовольствием. И тем не менее экономисты и те, кто принимает решения в политике, относятся к ним как к статистам[10].
Помимо всего, женская экономика самый надежный источник экономического роста. В 1970-х годах женщины массово вышли на рынок труда в Северной Америке и Западной Европе, что вызвало экономический подъем, который сделал эти страны моторами современного мирового прогресса. Способность работающих женщин создавать процветание доказывают данные из ста шестидесяти трех стран[11]. Мужчины повсеместно являются краеугольным камнем экономики, практически все они работают, причем более-менее постоянно. Они уже достигли максимума и, следовательно, не смогут обеспечить развитие, если только не произойдет революция в производительности труда. Женщины, напротив, зачастую остаются нетронутым или недостаточно используемым ресурсом, привлечение которого заставит экономику расти. Данные свидетельствуют, что эффект от этого является дополняющим: вопреки опасениям, новый тренд не приводит к тому, что мужчины теряют работу. Мнение, будто интеграция женщин в экономику это игра с нулевой суммой, то есть что один пол выигрывает за счет другого, на поверку оказывается ошибочным.
Расширение экономических возможностей женщин не только помогает странам процветать, но и улучшает социальную среду. Кстати, верно и обратное: там, где женщины закабалены, страдают все. Для беднейших, наиболее нестабильных стран характерны самые плохие показатели гендерного равенства; там экономическое исключение женщин оказывает разрушительное воздействие на все сферы жизни, мешая выбраться из нищеты и способствуя насилию, голоду, пренебрежению детьми, растрате ресурсов, рабству и конфликтам. Вредные последствия тотального мужского доминирования в этих обществах ощущает вся планета.
Расширение возможностей женщин теперь можно считать доказанной стратегией борьбы против страданий. «Исследование за исследованием показывают нам, что нет более эффективного инструмента, чем расширение прав женщин, писал в 2007 году генеральный секретарь ООН Кофи Аннан во вступительном слове к отчету ЮНИСЕФ Положение детей в мире. Никакая другая политика не повышает экономическую производительность и не снижает детскую и материнскую смертность с такой вероятностью. Никакая другая политика не является таким верным средством улучшить питание и способствовать здоровью, в том числе профилактике ВИЧ/СПИД. Никакая другая политика не является столь мощным средством повысить шансы следующего поколения получить образование»[12]. Однако, несмотря на доказанную способность экономически равноправных женщин облегчить положение бедных стран, женщины получают лишь мизерную долю международной помощи.
По всей планете за исключение женской экономики приходится дорого расплачиваться упущенными возможностями. Например, неумение богатых стран инвестировать в уход за детьми вынуждает миллионы женщин, которые предпочли бы полноценно работать, переходить на неполную ставку или увольняться и тем самым уменьшает ВВП на миллиарды долларов. Этот «штраф за материнство», с одной стороны, крупнейший фактор гендерного неравенства в оплате труда, которое, по оценке Всемирного банка, стоит международной экономике 160 триллионов долларов США ежегодно[13]. С другой это удар по женской экономике за выполнение одной из ее важнейших задач: создание человеческого капитала.
Образованное, здоровое население ресурс, ценность которого для современной экономики сложно переоценить. На Западе, однако, детей все больше стали рассматривать не как общественный актив, а как личную роскошь. Родителям приходится самим вкладывать в детей силы и средства до тех пор, пока те не начнут себя содержать. К тому же они редко рассчитывают на экономическую помощь от подросших отпрысков, поэтому воспитание последних воспринимается не как инвестиция, а как разновидность потребления. Наверное, именно поэтому жители богатых стран забыли о том, как важно каждое подрастающее поколение для своих предшественников: всем нам приходится полагаться на чужих детей, которые работают пожарными, полицейскими, строителями, не говоря уже об учителях, врачах, музыкантах и библиотекарях они делают нашу жизнь безопаснее и отраднее.