Нина Михайловна Артюхова
Светлана. Белая коза Альба
© Артюхова Н.М. (наследники), текст, 2021
© Горшкова Н.С., иллюстрации, 2021
© Издательство «Даръ», 2021
© ООО ТД «Белый город», 2021
Светлана
I
И почему это все Гали беленькие, а чуть Светлана черная, как галчонок?
Девочка молча подняла на капитана огромные черные, без улыбки, глаза.
Странная маленькая фигурка. На вид лет десять, не больше. А глаза старше, гораздо старше. Платье слишком короткое, давно из него выросла. Сверху надета вязаная старушечья кофта с какими-то необычными пуговицами. Она слишком широка и длинна, доходит почти до подола платья. К этой нелепой кофте аккуратно подшит белый отложной воротничок. Крупнокудрявые волосы как широкая черная папаха над худеньким лицом.
Капитан придвинул к столу табуретку и сел. В избе ни одного целого стекла. За окнами кое-где еще дымятся кучи пепла и обгорелых бревен. Фронт уже передвинулся далеко на запад, деревня стала глубоким тылом деревня или то, что осталось от нее Около уцелевшего здания школы санитарные машины и сестры в белых халатах. Пожарище зарастет, дома отстроятся Но эти детские глаза без улыбки!
Хозяйка поставила на стол чугунок с картошкой и тихо сказала:
Кушайте, касатики Больше вас угостить нечем.
Морщинистое лицо, бледно-голубые, будто вылинявшие от слез глаза
Спасибо, мать, ответил капитан. Садись, мы тоже угощать будем. Ну-ка, Федя, чем сегодня богат? Подсаживайся, Ромашов.
Лейтенант с черными усиками сел на скамью у окна, молоденький белобрысый ординарец наклонился к вещевому мешку.
На столе появились консервы и сахар, толсто нарезанные хлеб и колбаса.
Капитан сделал приглашающий жест.
Хозяйка сказала:
Спасибо вам товарищи!
Она как-то особенно бережно выговорила это слово. Капитан опять повернулся к Феде:
Сладкого, сладкого дай! Ведь у нас шоколад был Светлана, где же ты?
Но девочка, покосившись на стол, уже выскользнула из комнаты и стояла на крыльце, обхватив тоненькой рукой деревянные перила. Федя с запасом провизии в руках вышел вслед за ней и уселся на верхней ступеньке крыльца.
Садись сюда! Он показал на ступеньку рядом. Мы, товарищ капитан, здесь поужинаем. На свежем воздухе.
Стеснительная она, сказала хозяйка.
Капитан спросил:
Внучка?
Нет, понизив голос, ответила хозяйка. Ее мать учительницей у нас была. А отца еще в сорок первом году на фронте.
У себя оставите?
Не знаю, как и быть. Сами видите, какая у нас жизнь. Я все хвораю. Да и учиться ей надо.
В детский дом нужно устроить.
Вот и я ей говорила: придут наши
Странное дело, сказал Ромашов, глядя в окно, как будто мы сегодня в тылу и на отдыхе, а с Лебедевым уже что-то приключилось успел в медсанбате побывать.
Какой Лебедев? удивился капитан. Наш Костя? Так ведь он в штаб пошел, за документами.
Молодой белокурый офицер со свежей повязкой на руке шел, чуть заметно прихрамывая, через улицу от дверей школы. Федя вскочил со ступеньки крыльца:
Товарищ младший лейтенант! Что это с вами?
Костя Лебедев вошел в избу, смущенно улыбаясь.
Что у тебя с рукой? спросил капитан.
Пустяки, товарищ капитан. Возвращался из штаба Там два домика в лесу стоят, на отлете. И вдруг бегут девушки: «Товарищ военный! У нас в погребе немцы!» Позвал ребят, взяли автоматы, кричим: «Хэнде хох!» Двое вышли, руки подняли, а третий, эсэсовец, гранату бросил.
Сильно задело?
Да нет, маленькие осколки.
Некстати все-таки, перед поездкой. Документы получил?
Все в порядке, товарищ капитан. Он вынул бумаги и положил на стол.
Вот видишь, сказал капитан, разглядывая документы, с сегодняшнего дня ты уже и не в дивизии. Ты в Москву уехал, нет тебя уже здесь, ясно? Зачем тебя в этот погреб понесло, не могу понять! Без тебя никак не обошлись бы?
Костя опять виновато улыбнулся.
Капитан спросил:
А с машиной как?
Утром, в пять часов, заедут за мной.
Ладно. Садись. Поешь, отдыхай. Советую выспаться.
Хозяйка негромко сказала:
У нас в избе тоже эсэсовец жил. Офицер ихний.
Какой же он был? спросил Ромашов.
Ничего. Он как-то даже лучше других. Никаких особенных зверств не делал. Спокойный такой
Она замолчала, будто вспомнив о чем-то очень страшном.
Все смотрели на нее.
Вот, помню, стоит как-то у крыльца, а на ступеньках Светланка сидела и мальчик соседкин, еще поменьше. А он на них посмотрел и так спокойно-спокойно, даже как будто с жалостью говорит: «А ведь они не будут жить. Они нам не нужны. Нам ваша земля нужна, а люди нам не нужны». И пошел к себе в комендатуру
Лицо капитана побагровело. Он стукнул по столу сжатым кулаком:
Врет! Гадина! Фашист! Будут жить наши дети!
Он резко отодвинул табуретку и заходил по комнате.
Светлана, пойди сюда! Быстрым шепотом он сказал Косте: Костя, будь другом, девчурка тут одна, сирота, отца и мать убили. Захвати ее с собой в Москву, в детский дом устрой Сделаешь?
Девочка уже вошла в комнату и остановилась около капитана. Он провел рукой по ее волосам:
Хочешь в Москву поехать, Светлана, в детский дом? Будешь учиться. Вот этот дяденька утром уезжает и тебя отвезет. Нравится он тебе? Поедешь с ним?
Теперь Светлана повернулась к Косте. Она увидела загорелое, румяное, совсем еще мальчишеское лицо и приветливые глаза, светло-карие, с теплыми золотыми искорками.
Поедешь?
Поеду.
Ну и прекрасно! Понравился значит, все в порядке. Капитан вынул трубку и чиркнул зажигалкой. Я пойду пройдусь немного. А потом спать. Заслужили.
Он вышел на улицу. Федя, стоявший у окна снаружи, сочувственно поглядел ему вслед.
Расстроился наш капитан, сказал он хозяйке. У него у самого жена и дочка неизвестно, живы ли, нет ли. Три года ничего о них не знает.
Его дочку Галей зовут, и она блондинка? полувопросительно сказала девочка.
А ты откуда знаешь? удивился Ромашов.
Так. Мне показалось.
Ишь ты! «Блондинка»! Слова-то какие употребляет! шутливо сказал Федя.
Девочка посмотрела на него черными глазищами:
А вы разве этого слова не употребляете?
Ишь ты! с добродушным удивлением повторил Федя. Зубастая, как я погляжу! Потом сказал: Что же это ты, Светлана? Я только здесь, на крыльце, заметил: эсэсовца твоего мы прогнали, а пуговицы у тебя на кофточке самые что ни на есть гитлеровские, фашистские!
Светлана молча подошла к комоду, схватила ножницы и с видом сосредоточенной, недетской ненависти одну за другой отрезала все пуговицы.
II
Светлана проснулась ночью. Это было очень приятно проснуться.
Прежде бывало так: увидишь во сне что-нибудь хорошее, а откроешь глаза и сразу все-все вспомнится И хотелось опять заснуть поскорее.
Теперь засыпать не хотелось. На печке было тепло и сухо, не то что в землянке-погребе.
Приятно было слушать дыхание спящих людей, шаги часового за окнами и думать: «Наши!» Это слово привыкли произносить с горячей надеждой, любовью и ожиданием: «Когда наши вернутся», «Наши идут», «Наши близко!»
И вот наши здесь, совсем-совсем близко рядом! Светлана вдруг почувствовала, что в комнате еще кто-то не спит.
На кровати слышалось ровное дыхание. Там лежал капитан. В углу было тоже спокойно, там Ромашов, тот, с темными усиками, а дальше Федя. А вот на лавке у окна кто-то вздохнул и перевернулся с боку на бок Чуть слышно скрипнула доска. Не спит Костя, румяный лейтенант, с которым она завтра поедет в Москву.
Опять скрипнуло что-то, потом шаркнули о пол сапоги значит, он не лежит, а сидит на лавке.
Осторожно, чтобы не разбудить хозяйку, спавшую рядом, Светлана подползла к краю печки.
В избе было темно: все окна плотно завесили. Но все-таки кое-где в щелки пробивался лунный свет.
Когда глаза немного привыкли к темноте, Светлана увидела, что Костя сидит, согнувшись, обхватив правой, здоровой рукой левую, завязанную, и раскачивается из стороны в сторону, будто баюкает ее. Потом что-то чиркнуло, желтый огонек зажигалки осветил на мгновение лицо, нахмуренное, с плотно сжатыми губами. Огонек погас, осталась только красная точка папиросы. Она беспокойно двигалась зигзагами туда и сюда.
В углу шевельнулся Ромашов, прислушался, тихо сказал:
Ты что не спишь, Костя?
Рука что-то разболелась, будь она неладна! сердитым шепотом ответил Костя.
Сходил бы в медсанбат.
Спасибо! Чтоб из-за этой чепухи опять в госпиталь положили? Належался!
Еще бы не обидно, посочувствовал Ромашов, ни тебе повоевать, ни тебе маму повидать. Осколки-то все вынули?
А кто их знает! Кажется, все.
Ромашов скоро заснул, а Косте, видимо, невмоготу стало сидеть на одном месте. Он вышел в сени, осторожно прикрыв за собой дверь.
Светлана слышала, как на улице его негромко окликнул часовой.
Шаги то удалялись, то приближались к дому.
Кажется, Светлана все-таки задремала. Когда она проснулась опять, Костя уже снова сидел на лавке и курил, поджав под себя ноги, прикрывшись шинелью.
Он отодвинул немного одеяло, висевшее на окне, и смотрел в щель, как будто желая определить, скоро ли наконец начнется рассвет. И все перекладывал больную руку и так и эдак и никак не мог найти удобное положение.
III
Шофер открыл дверцу кабины:
Садитесь, товарищ младший лейтенант!
Нет, нет, сказал Костя, я не один еду, с вами девочка сядет, а я в кузов.
На крыльце Светлана прощалась с хозяйкой, обнимала ее «в последний раз», и еще раз, и «в самый последний» Несмотря на ранний час, были провожающие. Клетчатый узелок с вещами девочки, совсем легкий вначале, увеличился почти вдвое: каждый из маленьких Светланиных приятелей считал своим долгом сунуть ей что-нибудь «на дорогу» или «на память». Капитан нагнулся и поцеловал девочку в лоб:
Ну, Светлана, счастливо тебе!
Она серьезно ответила:
И вам тоже.
Капитан протянул Косте руку:
Так имей в виду, Костя, эту неделю мы еще здесь, а дальше догоняй!
Догоню, товарищ капитан! Светлана, садись к шоферу.
Но клетчатый узелок уже полетел в кузов. Светлана подпрыгнула, стала на широкое твердое колесо и с ловкостью мальчишки перемахнула через борт.
В кабину садись, тебе говорят! уже строго сказал Костя.
По-вашему, я буду в кабине сидеть, а раненый трястись в кузове?
Девочка преспокойно стала усаживаться поудобнее на сложенном брезенте.
Ты слезешь или нет?
Нет.
Голова Светланы исчезла за бортом. Капитан усмехнулся.
Я вижу, скучать в дороге ты не будешь, Костя! Федя, дай ей шинель какую-нибудь, ведь ее продует, она совсем раздетая.
Костя, стоя на колесе, перешагивал через борт грузовика.
Раненому все равно придется трястись в кузове.
Зачем же вы-то сюда?
Буду следить, чтобы тебя ветром на поворотах не выдуло.
Машина затряслась, загрохотала и поехала. У крыльца все махали ей вслед.
Светлана встала, держась руками за борт, и тоже замахала платком.
А ну, сядь! сказал Костя. Завернись в шинель хорошенько, благо она тяжелая, придержит тебя хоть чуточку!
Светлана опустилась на коленки; ей хотелось еще разок посмотреть на деревню отсюда, издали. Но дорога сделала крутой поворот, и теперь за холмом уже ничего не было видно, только изломанные, изувеченные снарядами верхушки желтых осенних кленов.
На ветру было холодно, и оба уселись впереди на брезенте, под защитой кабины.
Так, сказал Костя, значит, всякая кнопка рассчитывает, что ей удастся мной командовать?
Где кнопка? вызывающе спросила девочка.
Вот она, кнопка! Костя легонько щелкнул Светлану по небольшому, чуть вздернутому носу.
Девочка с негодованием отодвинулась от него:
Не деритесь!
Машину качнуло на ухабе. Костя схватился за больную руку.
Вот видите, сказала Светлана, не послушались меня, растрясете руку, будет опять как ночью!
То есть, что это «будет опять как ночью»? удивился Костя.
А вот то самое.
Уж очень ты глазастая!
Они выехали на шоссе. Светлана опять привстала на колени.
Ты что?
Так. Посмотреть. Отсюда нашу школу видно.
Грузовик поехал быстрее. Светлана села и больше уже не оборачивалась.
Ты здесь давно живешь?
Нет. Маму как раз перед войной сюда перевели.
А в Москве бывала когда-нибудь?
Была один раз папа поехал и меня взял.
Костя замолчал. Это было как с его рукой: с какой стороны ни дотронься больно.
Товарищ лейтенант, а вы в Москву в командировку едете?
В командировку.
А потом опять на фронт вернетесь?
Потом опять вернусь.
Девочка кивнула головой, как бы успокаивая лейтенанта, что больше она его об этом расспрашивать не будет: мало ли что может быть, военная тайна.
А что у вас с ногой, товарищ лейтенант?
С какой ногой?
Вот с этой, на которую вы немножко хромаете?
Ты и это уже разглядела, глазастая? Эту ногу я еще весной об немецкую мину ушиб.
Это которые в земле лежат?
Нет, которые с неба падают.
Светлана сейчас же поняла:
Ага. Миномет. Товарищ лейтенант, вот, наверное, мама ваша обрадуется, когда вас в Москве увидит!
Откуда ты знаешь, что у меня мама в Москве?
А я ночью слышала, как тот, другой лейтенант сказал, что вы маму в Москве повидаете.
Не совсем точные сведения, возразил Костя, мама моя не в Москве, а под Москвой живет тридцать километров.
Ну так что ж, увидитесь все-таки с ней?
Увижусь, конечно.
Вот я и говорю обрадуется. Товарищ лейтенант, вы мне скажите, как вашего капитана зовут, и адрес дайте.
Зачем тебе?
А как же! Он сказал, чтобы я ему писала из Москвы.
Дело важное, согласился Костя. Вот тебе блокнот, вырви страницу и записывай номер полевой почты.
В солдатских карманах всегда бывает тесно. Вместе с блокнотом Костя вынул и положил на колени фотографию и два письма.
Это вашей мамы карточка? спросила Светлана и вдруг покраснела и смутилась, как смутился бы взрослый человек, совершивший бестактность: девушка, снятая на фотографии, не могла еще быть ничьей мамой.
Костя засмеялся, тоже слегка покраснев:
Нет, это просто одна знакомая. Нравится тебе?
Нравится. Красивая очень.
А мама моя вот.
Светлана долго и внимательно разглядывала фотографию. Наконец, вздохнув, сказала с глубоким убеждением:
Она очень хорошая, ваша мама!.. А вашу знакомую Надей зовут?
Ты что цыганка или Шерлок Холмс?
Нет, я просто глазастая. Вот здесь на конверте написано: «Надежде Сергеевне Зиминой». Написали письмо, а отправить не успели сами поехали.
Почему все-таки ты так уверена? Может, это маму мою Надеждой Сергеевной зовут?
Не-ет! Вашу маму Зинаидой Львовной зовут. И фамилия Лебедева, как у вас. Ей вот это, другое письмо, без конверта, треугольничком сложено!
«Ну и бес эта девчонка!» подумал Костя, расхохотавшись и краснея все больше и больше.
Ладно, проницательная женщина, вот тебе карандаш, пиши: «Капитан Шульгин»
Когда адрес был записан, Костя стал опять раскладывать по карманам свое имущество.
Странно все-таки, сказала Светлана. Вам руку только перевязали, и все. Когда рука ранена, ее полагается вот так еще чем-нибудь широким к плечу подвязать. А то вы ее и туда и сюда
Костя усмехнулся:
У нас в медсанбате врачи и сестры тоже очень опытные. Они так и сделали. Только я эту повязку снял.
Ага, понимающе сказала Светлана. Чтобы не так страшно было вашему капитану?
Чтобы не так страшно.
Вы бы хоть в карман ее положили, повязку. Теперь и подвязать нечем.
Светлана подумала с минуту, нагнулась к своему узелку, порылась в нем и решительным движением вытянула шелковый вязаный шарф.
Согните руку. Держите так Ну вот Она перекинула шарф ему на шею и завязала узлом. Ведь лучше, правда?
Красота! И шарф у тебя какой нарядный шелковый полосатенький. Откуда такой взялся?
Она ответила:
Это мамин шарф.
IV
Как здесь уютно! Правда, товарищ лейтенант? Я так давно не ездила в поезде!
Светлана жадно смотрела в окно, сначала молча уж очень грустно было видеть сожженные деревни, вырубленные леса, разрушенные станционные здания. Но поезд бежал все дальше и дальше на восток, и пейзаж менялся.
Смотрите, смотрите, товарищ лейтенант! Здесь уже пашут! Трактором! Товарищ лейтенант, смотрите, а здесь новые дома строят!