Франсин Хирш
Империя наций. Этнографическое знание и формирование Советского Союза
Посвящается Марку
БЛАГОДАРНОСТИ
Изучать эту тему и писать эту книгу оказалось увлекательно, но трудно, и я сердечно признательна учреждениям и людям, чья любезная поддержка и чье содействие сделали эту задачу выполнимой.
Совет по международным исследованиям и обмену (International Research and Exchanges Board, IREX), Фонд Макартуров (MacArthur Foundation), Исследовательский совет по общественным наукам (Social Science Research Council, SSRC), Фонд Эндрю У. Меллона (Andrew W. Mellon Foundation), Фонд Уайтинг (Whiting Foundation) и Принстонское общество стипендиатов Фонда Вудро Вильсона (Princeton Society of Fellows of the Woodrow Wilson Foundation) профинансировали этот проект на его начальной стадии. Постдокторские стипендии Дэвисовского центра русистики при Гарвардском университете (Davis Center for Russian Studies at Harvard University) и Исследовательского совета по общественным наукам, а также приз Виласа для молодых исследователей (Vilas Young Investigator) от Висконсинского университета дали мне время и средства, чтобы провести дополнительные исследования в России и США и взяться за переработку рукописи. Благодаря академическому отпуску по Национальной стипендиальной программе (National Fellows Program) Гуверовского института войны, революции и мира (Hoover Institution on War, Revolution, and Peace) при Стэнфордском университете в 20032004 годах у меня появились свободное время и идеальная обстановка для завершения этого проекта.
Во время обучения в докторантуре Принстонского университета мне посчастливилось работать с Лорой Энгельштейн (Laura Engelstein) и Стивеном Коткином (Stephen Kotkin) оба они глубоко повлияли на мой подход к истории. Лора Энгельштейн показала мне, как важна научная строгость и как радостен поиск ответов на сложные вопросы. В течение нескольких лет она не раз перечитывала большинство глав этой книги. Благодарю ее за щедрую поддержку моего выдающегося учителя, коллегу и друга. Стивен Коткин научил меня широкому и компаративному мышлению о советской истории, а также побудил изучать локальные отклики на политику советской власти. Мне помогло его вдумчивое внимание к моей работе; его иконоборчество и сейчас еще вдохновляет меня. В принстонский период мне также выпала удача работать с Марком фон Хагеном (Mark von Hagen) в Колумбийском университете. Спасибо ему за то, что он делился своими обширными знаниями советской национальной политики, читал и комментировал мою работу. Благодарю Филипа Норда (Philip Nord) за пробуждение во мне интереса к колониальным экспозициям и колониальной этнографии на его семинаре по Европе XIX века.
Время, проведенное мной в России, было прекрасным, и это во многом заслуга моих российских коллег. Я очень многим обязана всем архивистам Санкт-Петербургского научного центра Российской академии наук благодаря их несравненной любезности и эрудиции работа в Санкт-Петербурге доставила мне большую радость. В частности, я благодарна за помощь Ирине Тункиной и покойному Михаилу Файнштейну; отдельная благодарность Ольге Улановой, бывшей архивистке и истинному другу. Столь же признательна я и сотрудникам Российского этнографического музея в Санкт-Петербурге, особенно Елене Ивановне. Также спасибо за помощь архивистам и библиотекарям Государственного архива Российской Федерации, Российского государственного архива экономики, Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории, Центрального государственного архива историко-политических документов Санкт-Петербурга, Архива Русского географического общества, Российской государственной библиотеки в Москве и Российской национальной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина в Санкт-Петербурге. Особая благодарность Марии Новичёнок из Российского государственного архива экономики. Месяцы, проведенные в Москве, обогатили меня дружбой с Сергеем Журавлевым, талантливым ученым из Института российской истории.
После возвращения в США я много работала в Файерстоунской библиотеке (Firestone Library) при Принстонском университете, в библиотеках Уайденера и Тоззера (Widener and Tozzer Libraries) при Гарвардском университете, в Мемориальной библиотеке (Memorial Library) при Висконсинском Университете в Мэдисоне (University of WisconsinMadison), а также в библиотеке и архиве Гуверовского института при Стэнфордском университете. Благодарю за помощь библиотекарей и архивистов этих замечательных учреждений.
В Висконсинском университете в Мадисоне, где я преподаю с 2000 года, мне посчастливилось оказаться среди одаренных историков. Благодарю моих коллег из Мадисона за поддержание оживленного и дружественного интеллектуального пространства. Особенно благодарна я коллегам, читавшим и комментировавшим мою рукопись. Тони Майклс (Tony Michels), Бретт Шихан (Brett Sheehan), Флоренсия Мэллон (Florencia Mallon), Ли Уэндел (Lee Wandel), Дайан Линдстром (Diane Lindstrom) и Сюзанн Десан (Suzanne Desan) читали главы рукописи; Нэн Энстад (Nan Enstad) прочла весь черновик. Дэвид Макдональд (David McDonald) прочел всю рукопись несколько раз и всегда охотно обсуждал идеи моего проекта. Спасибо им всем за поддержку и добрый юмор.
Благодарю также коллег из Висконсинского университета, оказавших важную техническую помощь. Джим Эскаланте (Jim Escalante) с кафедры искусства пожертвовал своим временем и опытом, чтобы сканировать изображения для этой книги. Ричард Уортингтон (Richard Worthington) из Картографической лаборатории умело превратил мои наброски в карты. Шон Гиллен (Sean Gillen) и Айтен Кылыч (Ayten Kilic) были великолепными лаборантами.
В течение нескольких лет я представляла свои идеи и аргументы на конференциях и семинарах и извлекла немало пользы из вдумчивых комментариев и вопросов коллег. В частности, благодарю Джонатана Боуна (Jonathan Bone), Джейн Бёрбэнк (Jane Burbank), Фредрика Корни (Frederick Corney), Роберта Круза (Robert Crews), Майкла Дэвида-Фокса (Michael David-Fox), Адриенну Эдгар (Adrienne Edgar), Дэвида Хоффмана (David Hoffman), Адиба Халида (Adeeb Khalid), Натаниэля Найта (Nathaniel Knight), Дугласа Нортропа (Douglas Northrop), Юрия Слёзкина (Yuri Slezkine), Сюзан Соломон (Susan Solomon), Чарльза Стейнведела (Charles Steinwedel), Вилларда Сандерленда (Willard Sunderland) и Реджинальда Зелника (Reginald Zelnik). Моя особая признательность коллегам, читавшим и комментировавшим главы рукописи: Нэнси Аппельбаум (Nancy Appelbaum), Питеру Холквисту (Peter Holquist), Артуру Макки (Arthur McKee), Джону Рэндольфу (John Randolph), Ребекке Соколовской (Rebecca Sokolovsky) и Амиру Вайнеру (Amir Weiner). Большое спасибо Амиру Вайнеру и Норману Наймарку (Norman Naimark) за то, что приняли меня в свой кружок во время моего творческого отпуска при Гуверовском институте; я благодарна им самим и их аспирантам за отзывы, которые позволили улучшить окончательную версию рукописи.
Благодарю Брюса Гранта (Bruce Grant) и Нэнси Райс (Nancy Ries), предложивших мне опубликовать эту работу в их серии в издательстве Корнелльского университета (Cornell University Press). Брюс Грант прочитал неотшлифованные главы и дал дельные советы; меня вдохновлял его энтузиазм в отношении моего проекта. Юрий Слёзкин был идеальным «анонимным» рецензентом издательства, он внимательно прочел рукопись и предложил способы прояснения моих аргументов даже тех, с которыми сам не был согласен. Благодарю его за интеллектуальную щедрость. Спасибо также сотрудникам издательства Корнелльского университета за их профессионализм, терпение и умелую работу с рукописью в ходе ее рецензирования и печатания.
Глубочайшую признательность я выражаю тем друзьям и родным, чьи любовь и дружба поддерживали меня в работе над этой книгой. Морин Уоллер (Maureen Waller), Сюзанн Вердербер (Suzanne Verderber), Дэвид Хорвич (David Horwich), Дэвид Хирш (David Hirsch), Эрика и Лоренс Хессман (Erika and Lawrence Hessman) сопровождали меня на всех жизненных поворотах. Мои родители Марк и Лоис Хирш (Mark and Lois Hirsch) всегда верили в меня, их любовь и неустанная поддержка служили мне важным источником силы. И наконец, мой муж Марк Хессман (Mark Hessman) жил с этой рукописью с того момента, как познакомился со мной. Прочтя больше черновиков каждой главы, чем кто-либо, он предлагал смысловые и стилистические поправки и подбадривал меня. Его любовь, чувство юмора и товарищеское отношение помогали мне держаться намеченного курса и позволили довести проект до конца. Я посвящаю эту книгу ему.
ДОПОЛНЕНИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ КНИГИ В 2022 ГОДУ
Для меня большая честь издать русский перевод «Империи наций» в «Новом литературном обозрении». Хочу поблагодарить Роберта Ибатуллина за отличную работу над переводом на русский язык, а Анну Абашину и Ирину Жданову за скрупулезную редакторскую работу. Было очень приятно работать с ними от начала до конца. Я признательна Сергею Абашину за то, что он поделился своим опытом в разъяснении некоторых исторических вопросов. За помощь в доработке перевода я также благодарна Бенджамину Рифкину, Вилларду Сандерленду и особенно Ирине Шевеленко за щедрость, с которой она отвечала на мои многочисленные вопросы. Мне действительно повезло с такими замечательными коллегами.
СОКРАЩЕНИЯ
АО автономная область
АССР Автономная Советская Социалистическая Республика
ВЦИК Всероссийский центральный исполнительный комитет
Госколонит Государственный колонизационный научно-исследовательский институт
Госплан Государственный плановый комитет
ЗСФСР Закавказская Социалистическая Федеративная Советская Республика
ИАЭ Институт археологии и этнографии
ИПИН Институт по изучению народов СССР (ранее КИПС)
ИРГО Императорское Русское географическое общество
КЕПС Комиссия по изучению естественных производительных сил России (позже СССР)
КИПС Комиссия по изучению племенного состава населения России
ЛОНО Ленинградский отдел народного образования
МАЭ Музей антропологии и этнографии
Наркомнац Народный комиссариат по делам национальностей
Наркомпрос Народный комиссариат просвещения
НКВД Народный комиссариат внутренних дел
РСФСР Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика (до 5 декабря 1936 года Российская Социалистическая Федеративная Советская Республика)
СОПС Совет по изучению производительных сил СССР
ССР Советская Социалистическая Республика (ранее Социалистическая Советская Республика)
ЦИК Центральный исполнительный комитет СССР
ЦСУ Центральное статистическое управление
ВВЕДЕНИЕ
В Новое время возникла такая история, какой прежде никогда не было. Отныне она уже не состояла из деяний и злоключений людей и не повествовала о событиях, влияющих на жизни людей; она стала рукотворным процессом, единственным всеохватным процессом, обязанным своим существованием исключительно людскому роду.
Ханна Арендт. Между прошлым и будущим. 1968 1
1991‐й был годом необыкновенных событий таких, как коллапс и распад Советского Союза и официальное завершение холодной войны. Геополитическая карта Европы и Азии изменилась стремительно и радикально. Западные наблюдатели с трепетом, тревогой и недоумением смотрели на подъем национальных движений, возникновение межнациональных конфликтов и формирование новых национальных государств на территории бывшего СССР. Многие политики, журналисты и ученые, привыкшие воспринимать Советское государство как монолит и мысленно отождествлять «русских» и «советских», спрашивали: «Откуда взялись все эти нации? Что за государство был Советский Союз? В чем вообще состояла суть советского социалистического эксперимента?» Когда в 1994 году я впервые ступила под своды архивов бывшего СССР и начала исследовать институциональные, политические, социальные и научные процессы, сформировавшие Советский Союз, я задавалась, в частности, и такими вопросами. Именно вокруг них выстроена эта книга.
1991 ГОД И СДВИГ ПАРАДИГМЫ
Сейчас, наверное, сложно вспомнить, насколько поражены были люди распадом Советского Союза по национальным границам в 1991 году. Но даже самые проницательные из тех, кто наблюдал за происходившим в СССР, были шокированы, и не без оснований. Десятилетиями национальные конфликты и национальные противоречия внутри Советского Союза оставались белым пятном истории. На протяжении холодной войны большинство западных историков СССР уделяли основное внимание России и русским. Строго говоря, и в те годы на Западе вышло несколько блестящих монографий о нерусских народах СССР, а после советского вторжения в Афганистан европейские и американские ученые написали много важных работ об исламе при коммунистическом режиме2. Однако такие работы создавали свои собственные области исследования за пределами мейнстрима и не были интегрированы ни в один из конкурирующих «главных нарративов» о большевистской революции. Кроме того, эти работы отражали общие предрассудки своего времени. Во многих из них нерусские национальности изображались как беспомощные жертвы «советско-русского» правления и узники советской «тюрьмы народов», непричастные к революции. В большинстве работ применялся подход «сверху вниз» и не уделялось внимания сложной природе интересов и конфликтов локального уровня3.
Как можно объяснить это смешение «русского» и «советского»? В чем причина относительно слабого интереса большинства западных ученых к нерусским национальностям СССР в период холодной войны? До некоторой степени эта ориентация на «Россию» отражала практические соображения. Ученым было довольно сложно получить доступ к архивам Москвы и Ленинграда и практически невозможно к архивам национальных республик. Но еще важнее, что эта ориентация вытекала из восприятия СССР сквозь призму холодной войны. Из-за участия СССР и США в конфликтах по всему миру западные наблюдатели привыкли воспринимать «советских» как единое целое, диаметрально противоположное «американцам». Советское руководство, со своей стороны, поддерживало эту точку зрения, провозглашая существование единого «советского народа»4.
Конец советского режима привел к значительному сдвигу парадигмы. На руинах советского колосса вырастали новые национальные государства, и в связи с этим появились новые работы, содержавшие тезис, который был в то время спорным и оригинальным, что советский режим сознательно «создавал» территориальные нации. Согласно одной из этих работ, большевики проводили политику «компенсаторного нациестроительства», активно «создавая» многие из этих национальностей (например, узбеков и белорусов), которые затем провозгласили независимость на фоне экономического и политического коллапса СССР5. Тем временем, пока западные ученые писали о неожиданно «прогрессивном» характере советской национальной политики, политические лидеры и ученые в постсоветских национальных государствах заговорили на языке деколонизации, приветствуя гибель коммунистической империи, насильственно подчинившей нерусских воле Москвы6. Создавая постколониальный нарратив, эти лидеры и ученые опирались на западные работы, написанные в разгар холодной войны и характеризовавшие Советский Союз как колониальную империю и «разрушителя наций»7.