Герба с вожделеющим порывом стала собирать лепестки и подкидывать в воздух.
Кони сидела, словно пришибленная раздирающим чувством отвращения.
Герба, словно омерзительный слизень, трогала ее цветы. Кони хотелось отмыть их дочиста, но как бы она их не терла, следы мерзкой слизи все равно останутся на них: Герба своими прикосновениями будто пометила цветы собой и присвоила себе.
Кони чувствовала, что сходит с ума. Старуха все это время похищала ее сущность! Констанция не в силах это осознавать уже мечтала умереть, но тут почувствовала, как пальцы на руках что-то обожгло. Эта боль притупила другие эмоции и даже отрезвила ее. Кони пошевелила пальцами и догадалась, что их обжигала роза принца! Девушка держала ее за бутон и постаралась его потихоньку приподнимать. Вот она дошла до стебля. Он не горел. Кони крепко ухватилась за него и прислонила бутон к верёвке
Герба, наигравшись лепестками, вдруг мельком глянула на пленницу.
Чего это ты так задумчиво смотришь, будто замышляешь недоброе?
Кони не выдержала и нервно расхохоталась: уж точно не старухе-ведьме спрашивать о подобном!
Да, как ты смеешь смеяться?! Я не разрешала!
Кони резко вскочила со стула и набросилась на старуху, связывая ее верёвкой.
Как?! Как?! Как ты посмела?! Как ты развязалась?! Как ты осилила мое заклинание?!
Подавись им, ведьма!
Кони связала Гербу и запихала конец веревки-ветви так глубоко ей в рот, что она захрипела. Тут девушка заметила, как ведьма вытаращила глаза и явно не оттого, что ей не хватало воздуха. Кони догадалась, что она смотрит на упавшую розу принца. Ее бутон запылал и поджёг все вокруг, и пламя уже перекинулось на шторы. Ещё чуть-чуть и оно дойдет до стены, увешанной гербариями!
Констанция, оставив замотанную ведьму, схватила стул за спинку и разбила им все гербарии! Через мгновение земля содрогнулась, будто под ней проснулось гигантское чудовище.
Задыхаясь от дыма, она в панике стала искать розу. Цветок лежал у нее перед носом. Кони схватила ее за стебель и выскочила из дома, пока огонь не убил ее. Уже выбежав во двор, она услышала сдавленные мольбы Гербы и омерзительный звук горения ее тела: казалось, подожгли сухую траву, и она громко трещала, стиснутая огнём.
Констанция упала на землю и повернулась на спину, прижимая розу к груди. Встревожено она похлопала по карману и тут же успокоилась: дневник был на месте.
Констанция глядела на небо. Вид был ужасающим, но и как будто красивым.
Трещина зияла. Она становилась все шире и шире, а с неба падал серебристый пепел: сожженные лепестки Кони. Они падали и падали на неё, а Кони рыдала навзрыд.
Гюландия рушилась, земля гремела, но Кони лежала с закрытыми глазами и чувствовала, как нежные останки частичек ее тела щекочут лицо. Тут она почувствовала, как кто-то легонько дотронулся до нее и вытащил дневник из кармана.
Я оставлю тебе послание, Констанция.
А потом она услышала, как кто-то прошептал ей прямо на ухо:
Какое всё-таки у тебя красивое имя
Кони открыла глаза и увидела лишь зелёные ветви. Это чудесный сад? Рай? Как и обещал принц?
Но Кони не успела додумать: она потеряла сознание.
***
Она в обмороке! Кто-нибудь принесите воду!
Садовник тревожно глядел на бледную девушку. Тут он стукнул себя по лбу и запричитал:
У меня же распылитель с собой, чёрт его бери! Ничего если я ей на лицо легонько прысну, она вон, какая милая, словно майская роза!
Кони почувствовала, как капельки воды резко намочили ее щеки. Она открыла глаза и привстала. Вокруг было много людей. Все обеспокоено глядели на нее.
Все в порядке! громко заявил садовник. На свежем воздухе, поди голова закружилась!
Кони встала, отряхнула платье и стала оглядываться. Окружающие уже не таращились на нее, а вновь увлеклись растениями.
Кони была в ботаническом саду!
Вас зовут Констанция?
Кони резко обернулась и увидела перед собой высокого черноволосого юношу.
Да. Неуверенно произнесла она.
Это, наверное, ваше.
Юноша протянул ей дневник.
Почему вы так решили?
На нем ваше имя. Юноша замолчал, но не решался уйти.
Ему хотелось заговорить с Кони, но, не зная, о чем, быстро выпалил:
Мне кажется, вы должны прочитать, что там написано.
Кони смущённо и недоверчиво поглядела на «принца» и, волнуясь, открыла дневник. На первой странице в самом верху была надпись, словно эпиграф:
«Констанция.
Какое красивое имя.
Я произношу его и вижу, как сквозь колючие тернии шиповника пробирается лесная нимфа, но иглы уже не ранят ее».
Пара слезинок упала на лист, и чернила немного растеклись. Кони дотронулась до щеки, вытерла ее и поглядела на пальцы. Это были настоящие слёзы! Они сулили облегчение и долгожданную свободу.
Кони взглянула на юношу. Тот смотрел на нее и улыбался. Он протянул ей руку, и Кони медленно и неуверенно протянула свою. Его рука была теплой и живой. Она не растворилась, словно морская пена.
Юноша и девушка последовали за другими посетителями ботанического сада, с интересом слушая лекцию садовника об экзотических цветах и растениях.
Волшебное сердце
Кряхтя и отплевываясь от золы, старуха приоткрыла дверцу из древнего трухлявого пня и кубарем скатилась на подмостки, прижимая к груди увесистый продолговатый свёрток.
Она очутилась на сцене заброшенного театра. Какими причудливыми декорациями она была украшена: сцена представляла собой небольшой искусственный городок. А пень, из которого вылезла старуха сооружение из досок.
Старуха быстро вскочила на ноги и, осматриваясь по сторонам, быстрыми шагами направилась к избе. Только закрыла она за собой дверь, как свёрток зашевелился и даже расплакался. Старуха тут же стала угукать и успокаивать его.
Она положила свёрток на кухонный стол и развернула. В нем, дёргая ножками, лежал полугодовалый младенец, испачканный печной золой. Старуха вымыла ребёнка и сама переоделась. Какой уродливой она оказалась! Ведьме, наверное, было лет двести! Она представляла собой живой труп. Казалось, с нее можно без труда снять кожу, даже не прибегая к ножу!
Дав малышу бутылочку с питьем, она приступила к готовке.
На середине мрачноватой кухни стоял огромный котел. Старуха подожгла огонь и налила в него воды. Когда она закипела, ведьма бросила внутрь моток пряжи, по размерам сравнимый с младенцем, что беззаботно пил молоко из бутылочки.
Старуха что-то бормотала и мешала деревянной палкой пряжу.
Прошёл час. Младенец уснул.
О, ужас! Ведьма коснулась своей иссохшей щеки и с лёгкостью оторвала ее, оголяя скуловую кость! Даже крови почти не было! Наверное, она успела сгнить в мёртвом теле.
Ведьма бросила кусок вырванной кожи в котел с распущенной пряжей.
Она снова накинула капюшон и подошла к спящему младенцу. Маленькой, но острой иглой она проколола ему пяточку, тут же собрала три капельки крови на блюдечко и вылила в котёл. Малыш лишь покуксился во сне и даже не проснулся. Ранка тут же зажила.
Старуха помешивала содержимое котла и все бубнила заклинания.
Прошёл ещё час.
В котле лежала только аккуратно сложенная сухая пряжа.
Ведьма уселась прясть, а ребёнок все спал.
К глубокой ночи она связала куколку. На ее животе осталась торчать ниточка, как пуповина у новорожденных.
Старуха подошла к спящему младенцу и аккуратно перевернула его на животик. Она прислонила «пуповину» куклы к спинке ребёнка, прямо возле лопатки. Ведьма слегка надавила на нее, и тут малыш проснулся и расплакался. Укол иглой был гораздо больнее, но кроха почти не ощутил его, а прикосновение мягкой куклы отозвалось острой болью.
Старуха убрала куклу от малыша. «Пуповина» исчезла! Она вросла под лопатку ребенка, словно дополнительная косточка!
Старуха пристально поглядела на младенца, ловя его взгляд. Вот малыш замер и даже не моргал, захваченный ведьмовскими злыми глазами.
Теперь ты мой! нежно прошипела старуха. Твою куклу я оставлю у себя, а тебя отправлю новым заботливым родителям. Когда ты проживёшь всю длину пряжи, я буду ждать тебя. Каждый день от твоей куколки будет распускаться по петельке, а когда они закончатся, ты сам придёшь ко мне! А новая косточка-веревочка под твоей лопаточкой, всю жизнь будет колоть в твое сердечко, и ты будешь тосковать и грустить. Она как лишняя косточка в твоём тельце никогда не даст тебе дышать свободно. Ты никогда не узнаешь, откуда эта боль, но, когда закончатся петельки, она притупится, но не исчезнет, а я заберу тебя. Косточка-веревочка проведёт твою душу ко мне! Я с нетерпением буду ждать тебя. Обезображенным ртом она поцеловала ребенка в лоб. Тот мгновенно уснул.
Старуха поставила куклу на полку стеклянного шкафа, где стояло ещё с десяток таких же. Одни были наполовину распущенные, у вторых уже не было ног, а от третьих осталось что-то круглое макушка головы, или часть туловища. Их ниточки свисали и падали на нижнюю полку, напоминая лужицу растекшейся крови.
Жуткое зрелище!
Старуха завернула малыша в одеяло. Поглядев на него, она ногтем что-то накарябала на бумажке и вложила ее в сверток.
Твоё имя Рани Хранитель Тоски.
* * *
Давным-давно существовал на свете чудной искусственный городок. Он располагался на сцене заброшенного театра.
Здесь солнце никогда не выходило из-за тёмно-синих тряпичных туч, которые будто пыльные одеяла, свисали с длинных веревок высокого потолка. Создатель намеренно лишил света городок, и дело не в жадности или лени солнце дарит счастье, а это не входило в умысел творца.
Здесь всегда царили сумерки, и частенько опускался туман творец любил напустить темно-серого пуху на сцену.
Большинство домиков были сделаны из картона, некоторые из макарон, и несколько из спичек.
Был в чудном городке и лес. Создатель строго следил, чтобы он менялся, как меняются времена года: летом и весной деревья коричневые карандаши, были облеплены карандашной стружкой от зелёных и салатовых товарищей. Каждый год они «стачивались», пока не оставался маленький пенёк. Но жители городка заботились о густоте леса, и вовремя сажали новые карандаши-деревья.
Осенью на смену карандашам вырастали длинные рыбные и куриные кости, осыпанные золотистыми пайетками-листьями, которые к зиме исчезали. Вместо них голый лес утопал в сахарной пудре.
В лесу находилось топкое болото из зелёного желе. Осенью оно кишело золотистыми листьями-пайетками, а зимой походило на каток, усыпанный сахарным снегом!
На болоте находилось настоящее и единственное сооружение маленькая избушка. В ней жила древняя старуха. Ее называли Болотной Кикиморой. Она была безобидная и нелюдимая, поэтому и поселилась на середине вязкого болота-желе. Дальше леса старуха никогда не выходила. Поговаривали, что вместе с ней жила ее внучка юная и красивая девушка. Кто-то даже видел ее гуляющей по лесу, но было это так редко, что многие не верили в существование девицы. Как и старуха, она была нелюдимой, излишне скромной и так сильно закутывалась в платок, что только красивые глаза да аккуратный нос и виднелись из-под него.
Жили в чудном городке оживлённые куклы из соломы, пластилина, глины, фарфора. Была даже красивая пара из стекла: балерина и ее танцовщик.
Но, несмотря на красоту, куклы оставались куклами: холодными, равнодушными, бесчувственными, не способными любить.
В этом странном, чудном и жутком городке вместе с мёртвыми родителями жили настоящие живые ребятишки!
Однажды рано утром стеклянная балерина обнаружила во дворе дома, не пойми откуда взявшуюся, кучу разбитого стекла. Прямо на ней лежал младенец и плакал! Балерина позвала танцовщика. В этот день они стали родителями живого младенца. Он был завернут в толстое одеяло, в его складках балерина и ее муж нашли небрежно оторванный клочок бумаги. На ней было написано: Сани Принцесса Нимф. Так звали девочку.
Балерина и танцовщик заботились о ребёнке, выполняя все его нужды. Они работали слаженно, как лучшие исправные машины, создавая малышке комфорт и порядок.
Но, как и все куклы они могли испытывать лишь одну эмоцию радость, их лица навсегда застыли с нелепыми улыбками. Их живой дочери временами было жутковато видеть лишь застывшие безрадостные улыбки стеклянных родителей. Подрастающая Сани, как и все дети искусственного городка, была лишена самого главного понимания, любви и привязанности.
Родители-куклы заботились, чтобы ребятишки посещали школу, где они узнавали о настоящих городах. И вообще они учились как обычные дети, только мир вокруг них был ненастоящим. Кормили их настоящей едой, но однообразной и почти безвкусной, а фрукты и ягоды ребята видели только на картинках в книжках.
С самого детства в сердце каждого ребёнка росла невыносимая тоска и боль от одиночества. Между собой ребята особо не разговаривали, но каждый грезил, что однажды найдет настоящий мир, где природа и вещи подлинные, как на красочных картинках в учебниках и книжках.
Имя каждого ребёнка уже с момента появления в семье кукол говорило о его принадлежности к тому или иному миру. Например, девочка Сани всегда знала, что она Принцесса нимф и грезила, что однажды улетит в сказочную страну.
Каждый ребёнок рано или поздно уходил в свой настоящий мир. Для этих счастливцев даже было создано специальное место, где разбили чудесный парк. Здесь было много спичечных коробков, которые лежали ровно, друг напротив друга. Здесь почивали вечным сном ребята, которые нашли настоящий мир и убежали в него. Парк со спичечными коробками называли Кладбищем Чудес или Кладбищем Снов. Но в понимании детей к смерти оно не имело отношения.
Кладбище Чудес считалось святым местом, где ребята находили освобождение от искусственной жизни.
Каждый мечтал попасть туда и с нетерпением ждал, когда настоящий мир найдет его и откроет свои двери, а до тех пор бедняжки жили с родителями-куклами.
Шли годы. Кладбище Чудес почти полностью заполнилось спичечными коробками с путешествующими ребятишками.
Сани долго искала своих сородичей-нимф, но, сколько бы она ни разглядывала карандашную стружку на деревьях, никак не могла отыскать там летуний! Но она не унывала и терпеливо ждала заветного путешествия в один конец.
В один привычный скучный день она шла из школы и вдруг почувствовала, как рядом с ее сердцем под лопаткой что-то резко оборвалось. В это мгновение она ощутила такую лёгкость, что даже споткнулась и упала! Она как будто бы всю жизнь была привязана к верёвке, которая мешала ей свободно ходить а теперь она почувствовала себя абсолютно свободной!
Сани быстро встала и отряхнула коленки, сняла школьный ранец и стала ощупывать спину, но ничего странного не обнаружила.
Радостное предчувствие не покидало ее, она почувствовала, как до ее щеки коснулось что-то лёгкое. Сани резко потрогала лицо и поглядела на пальцы. Они были измазаны серебристо-розовой пыльцой! А прямо сейчас она услышала взмах крыльев прямо над ухом, и вот, проворная летунья, задорно хохоча, улетела в лес. Сани услышала хрустальный смех и щебечущий голосок, что манил за собой:
Принцесса нимф, пора домой! Спеши за мной!
Сани, забывшая обо всем от счастья, вприпрыжку принялась догонять маленькую пери.
Вот она залетела в лес и уселась на зелёную карандашную стружку высоченного дерева. И тут произошли чудеса: все, чего касалась пери крыльями, превращалось в настоящие деревья и листья! Сани от волнения даже забыла дышать! Пери все звала к себе. Девочка, не глядя под ноги, стала забираться на дерево.