Впоследствии А. И. Филатова, заслуженная учительница РСФСР, рассказывала: «Мне посчастливилось учиться в одной школе с Алексеем. Мы были друзьями. Вместе участвовали в школьных играх, спортивных соревнованиях. Алексей уже тогда выделялся общительностью, остроумием, неистощимой энергией».
В послевоенные годы Маресьев, бывая в родном Камышине, в один из своих приездов посетил и родную школу. По свидетельству одной из учительниц, Алексей Петрович занял место за партой, которую сразу узнал. А потом, погладив ее рукой как старого друга, сказал: «Помнится, за этой партой соседка списывала у меня контрольные». Все присутствующие дружно заулыбались. Наверное, тоже вспомнили свои школьные годы. Кто у кого списывал или, наоборот, не давал это делать
Как и все волжские мальчишки, Маресьев рано выучился плавать, нырять. По его признанию, три раза тонул, но воды не испугался. И даже стал хорошим пловцом. В знойные летние дни, когда была пора каникул, Алексей мог часами не вылезать из реки. Благо Волга была рядом с его жильем. Требовалось только пройти через просторный заводской двор, пересечь дорогу, спуститься под горку и река. Но большей частью он преодолевал это расстояние легкой пробежкой, раздевался на ходу и прямо с разбега бросался в прохладные объятия Волги.
Одним из любимых занятий Маресьева и его друзей была рыбалка. Когда бреднем, когда удочками, когда донками они налавливали не меньше ведра стерлядок, окуньков, красноперок А раков ловили руками, доставали их из нор. Тут же на берегу разводили костер, доставали заранее припасенные несколько картофелин, луковиц, пшено и варили уху. И не было ничего вкуснее этого настоящего рыбацкого блюда К месту сказать, до конца своих дней Маресьев не признавал лучшей рыбы, чем в родной Волге. Когда его старший сын Виктор, бывало, приносил рыбу со столичного рынка, он, улыбаясь, говорил: «Разве это рыба, вот в Камышине!»
Река не только кормила, но давала силы и поправляла здоровье. Частенько наш герой выступал инициатором рискованных забав: подныривал под плоты, забирался в заросшие камышом глухие места. Из такого же рода небезопасных забав была еще игра, правила которой заключались в том, кто дольше продержится под водой. Сидит, к примеру, Маресьев на дне, а ребята ведут отсчет времени. Уже, казалось бы, пора и выныривать, ан нет, он характер свой показывает. И пока в висках не застучит не высунет голову из воды. А еще Алексей любил устраивать вместе с друзьями регаты на бударках так называли они свои плетеные суденышки. Соревновались настолько азартно, что на руках от весел оставались кровавые мозоли.
Не считали камышинские пацаны большим прегрешением совершать набеги на чужие сады и огороды. Лихо обнести чей-нибудь сад из тех, что находились в огромном количестве за лесозаводом, было для Алексея и его друзей делом привычным. Совершали они вылазки и на многочисленные бахчи, окружавшие с разных сторон город. Правда, взрослея, ребята это занятие бросали. Понимали: так делать нельзя. Но зато их эстафету принимали младшие по возрасту. И так из поколения в поколение.
Зимой главным развлечением камышинских мальчишек были лыжи и коньки. Весь этот спортивный инвентарь был самодельного или кустарного производства. Для Алексея коньки сделал кузнец, у которого мать брала стирать белье. Это были маленькие деревянные колодочки с металлическим полозом из толстой проволоки и дырками по бокам. С помощью веревочек и палочек наш герой прикреплял эти колодочки к валенкам. В них он скользил с попутным ветром по гладкому льду реки или мчался наперегонки со сверстниками. На лыжах, тоже самодельных, Алексей любил скатываться с самых крутых берегов Волги.
«Вольное дыхание великой реки, ощущение безмерности ее простора и всюду подстерегающих волгаря опасностей. Коварство перекатов, буйство штормовых ветров, неистовство гроз, черная темень осенних ночей и предательская шаткость трапов все это приучает здесь к дерзкому панибратству со стихией, близкой и столь же враждебной, жестокой к промашкам и трусости. С духовной крылатостью Волга дарит умельство, ястребиную остроту глаза, твердость руки, от верности которой иногда зависит жизнь», читаем в воспоминаниях писателя А. Красильникова, хорошо знавшего жизнь волжского края.
На этих широких и вольных волжских просторах постепенно складывался, словно дом по кирпичику, характер Маресьева упорный, настойчивый, цельный. Вспоминая о своих детских годах, он как-то сказал, что только «две мамы» помогли ему победить болезни и стать летчиком: «Мама родная да матушка-Волга, в которой я плавал и закалялся».
В 1930 году Алексей успешно окончил шесть классов железнодорожной школы именно в ней он продолжал учиться после начальной Старогородской. Теперь новым учебным заведением для него стала школа фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), которая была при лесозаводе. На заводе в свое время работал отец. Теперь здесь трудились мать и два его брата. Алексей, можно сказать, пошел по семейным стопам. Каждое утро под тягучий заводской гудок он вместе с другим рабочим людом спешил на завод. В «фазанке», как называли школу, Маресьев учился на токаря по металлу и одновременно работал. По первой рабочей профессии он был масленщиком смазывал маслом, солидолом механизмы машин и станков. Что касается токарного дела, то оно ему давалось легко, поскольку техника, всякие «железки» были его страстью.
Как-то Алексей увидел, что его старший наставник колдует над сборкой лодочного мотора. У молодого токаря тут же загорелись глаза самому смастачить подобный агрегат. Но не зря говорят: скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Не один вечер юноша провел за чертежами и непосредственно за сборкой двигателя. Некоторые узлы он выточил на станке собственными руками. Наступил день, когда мотор был установлен на лодке. Конечно, движок был далек от заводского образца: громко тарахтел, глох от попадания воды И тем не менее работал, что доставляло Маресьеву огромную радость. А его товарищи не без зависти смотрели, как Леха рассекает на своем «катере» по зеркальным гладям Волги.
Во время учебы в ФЗУ Алексея приняли в комсомол. В те годы эта политическая молодежная организация, именуемая Всесоюзным Ленинским Коммунистическим Союзом Молодежи (ВЛКСМ), играла значимую роль в выполнении поставленных Коммунистической партией задач. Огромен вклад ВЛКСМ в дело индустриализации и коллективизации страны, в проведении культурной революции. Каждый комсомолец на своем рабочем месте старался как можно больше принести пользы Родине. Маресьев очень гордился званием комсомольца и всегда делом его оправдывал. За короткий промежуток времени работы на заводе он достиг наивысшего квалификационного разряда 6-го. И это в 17 лет! Тогда же Алексей получил удостоверение моториста-дизелиста, которое давало ему право работать на речных судах.
В первых рядах наш герой был и в общественных делах. Любое комсомольское поручение он выполнял с чувством большой ответственности. Был пионервожатым, организовывал в селах района ячейки Осоавиахима[4], проводил различные спортивные соревнования. Даже агитировал своих земляков вступать в Международное общество помощи революционерам (МОПР) имелась и такая организация.
Спустя годы, возвращаясь в свои юношеские годы, Маресьев вспоминал: «Мне было лет четырнадцать, когда меня назначили вожатым отряда Деревообделочник [в отряде было 40 мальчиков и девочек. Н. К.]. Тогда отряды были не в школах, а при заводах: дети рабочих одного завода объединялись в отряд. Мама знала все, что делается в моем отряде, и иной раз давала мне советы. О каком-нибудь упрямом пареньке, с которым никак не удавалось сладить, мать говорила: Ты, верно, берешь слишком круто, а люди ведь разные на свете живут: иному нужна таска, а иному ласка. Попробуй-ка поласковей с ним И всегда оказывалось, что она права.
Собирался наш отряд, где придется, своей комнаты не было, и когда клуб был занят, а в завком не пускали, я выстраивал своих пионеров на улице. Осенью бывало холодно, ветер с Волги дует, дождик моросит. Ребята стоят синие от холода, но домой не просятся дисциплина.
Однажды меня вызвал председатель завкома и говорит: Хватит вам, Алексей, под дождиком мокнуть. Завком дает вам комнату. Мы обрадовались и всем отрядом пришли благодарить его. И только недавно я узнал, кого по-настоящему следовало благодарить: это мама пошла в завком и сказала, что пионерам обязательно нужно дать комнату».
Интересен его рассказ и о том, как он разносил книги по избам-читальням и клубам: «Было в ту пору слово такое книгоноша человек, который носил по деревням книги. Поручили это дело и мне, как пионервожатому. Собрал я компанию мальчишек, и отправились мы на лыжах в деревню Сестренки. Груз был немалый штук по сто книжек несли мы в заплечных мешках. А по дороге начался буран, да такой, что ничего не видно вокруг. Мы сбились с пути. Но все-таки не испугались, отыскали верную дорогу и вышли к деревне. Сдали книги в клуб и только поздним вечером вернулись по домам».
Но чем бы Маресьев тогда ни занимался, мечта стать летчиком не давала ему покоя. Всего лишь год с небольшим прошел, как он впервые увидел крылатую машину, и с того дня сердце призывно звало его летать. Юношеское воображение рисовало захватывающие картины летной жизни. Даже во сне, случалось, он парил в облаках. Небо безбрежное, высокое, неохватное притягивало и притягивало к себе загадочной неотступной силой. Наблюдая каждодневно за голосистыми стаями белокрылых чаек над Волгой, Алексей мысленно летел вместе с ними на большой серебристой птице.
А тут еще масла в огонь подлил призыв ЦК ВЛКСМ: «Комсомолец на самолет!» Он прозвучал 25 января 1931 года с трибуны IX съезда комсомола, где было принято решение взять шефство над Военно-воздушными силами Красной армии. В своем обращении делегаты заверили «всех бойцов, командиров, политработников Военно-воздушного флота страны в том, что Ленинский комсомол, принимая шефство над воздушным флотом, сумеет с честью выполнить свои новые задачи, новые обязательства». Делегаты определили задачи: «Дадим стране 150 тысяч летчиков!» и «Трудовой народ, строй воздушный флот!» Профессия пилота, которой грезил Маресьев, становилась одной из самых популярных, она олицетворяла лучшие качества человека.
«Тридцатые годы были временем становления и бурного роста советской авиации, которая сделалась именно тогда любимым детищем народа, вспоминал о той эпохе заслуженный летчик-испытатель С. А. Микоян. Летчиков любили, летчиками восхищались. То и дело сердца миллионов почитателей авиации охватывали волнение и энтузиазм, вызванные радостными, героическими, а порой и трагическими событиями перелетами, рекордами, авиационными праздниками, спасением челюскинцев, полетами и гибелью самолета-гиганта Максим Горький, экспедицией на Северный полюс и, наконец, боевыми делами наших авиаторов».
Как свидетельствуют документы, отклик населения на «авиационные» призывы носил массовый характер. В течение нескольких лет в авиационные школы было принято 30 тысяч коммунистов и комсомольцев. Во всех уголках Советского Союза шел сбор средств на развитие авиации и авиационного спорта. В частности, в период с 1931 по 1936 год только самолетный парк Осоавиахима увеличился в 20 раз, было открыто 150 аэроклубов, 240 планерных станций, имелось 2 тысячи планеров, сооружено 600 парашютных вышек. Членами Общества друзей Воздушного флота было собрано за неполных три года в целом по стране 6 миллионов рублей золотом, на которые авиационная промышленность построила более 300 военных самолетов. Так росли, крепли и расправлялись крылья страны.
Маресьев решил поступать в 7-ю Сталинградскую военно-авиационную школу имени Сталинградского Краснознаменного пролетариата. Однако первая попытка оказалась неудачной.
На что жалуетесь, юноша? спросил врач, когда Алексей начал проходить медицинскую комиссию.
Я здоров. Собираюсь поступать в летную школу.
Врач придирчиво провел медосмотр: послушал, постучал молоточком, заставил поприседать, померил пульс. Потом, словно следователь во время допроса, строго глядя в глаза Алексея, спросил:
Ревматизмом, желтухой в детстве болел?
Не помню, малость ноги болели. Судороги были, а потом прошло, покраснев, соврал Алексей.
Все ясно. Дорога в небо тебе, дорогой юноша, закрыта, продолжал врач.
Как закрыта? с недоумением спросил Маресьев.
Так закрыта. Представь, что будет с тобой, если в полете вдруг сведет судорогой ногу? Что ты будешь делать? А? Посему живи на земле, юноша. Здесь безопасней, вынес окончательный вердикт врач.
К сожалению, вторая попытка стать летчиком тоже не увенчалась успехом. Причем в Камышине Алексей медкомиссию прошел, а в Сталинграде его опять забраковали по здоровью. Но цель стать летчиком не покидала парня ни на минуту, хотя в то время он поступил учиться на рабфак Саратовского сельскохозяйственного института имени М. Горького. Как-то ему попалось на глаза в газете «Правда» объявление о приеме в Московский авиационный институт. Прочитав объявление, рассудил так: если не гожусь для военной авиации, то, может, хоть в Гражданский флот возьмут Не откладывая дела в долгий ящик, отправил письмо в Москву. Скоро пришел ответ, ему прислали правила приема и он стал готовиться к поступлению.
В редкие, свободные от работы и комсомольских дел часы Алексей шел в библиотеку, где брал учебники по математике, физике Засиживался там вплоть до закрытия библиотеки. Нередко, после упорных сидений за учебниками, читал книги об авиации, о русских покорителях неба С. И. Уточкине, выдающемся военном летчике штабс-капитане П. Н. Нестерове. А в свежих номерах газет и журналов находил имена героев-современников.
Вся страна тогда переживала за судьбу парохода «Челюскин», раздавленного льдами в феврале 1934 года в Беринговом проливе. Спасением экипажа и членов экспедиции занимались летчики. Первым самолетом, севшим на льдину размером 150 на 400 метров, был АНТ-4 А. В. Ляпидевского. Причем до этого он произвел 28 вылетов и только 29-й стал удачным. Отважный летчик снял со льдины 10 женщин и двоих детей. Вслед последовали полеты С. А. Леваневского, В. С. Молокова, Н. П. Каманина, М. Т. Слепнева, М. В. Водопьянова, И. В. Дорогина первых в истории страны Героев Советского Союза, которые вывезли на материк остальных членов экспедиции.
Для Маресьева эти летчики-герои являлись образцом для подражания. Чуть позже и до конца жизни главным его кумиром станет Валерий Чкалов, слава и известность которого были сравнимы в ХХ веке только со славой первого космонавта Земли Юрия Гагарина. К месту сказать, Чкалов и Маресьев были очень похожи своими твердыми, прямыми характерами. Что одного, что другого отличали невероятная одержимость в достижении поставленной цели, истовая преданность летному делу и горячая любовь к Родине. И еще их сближала родственность душ, настоящих русских открытых и щедрых.
Пример отважных летчиков-полярников вдохновлял добиваться поставленной цели. Поэтому Алексей с еще большим желанием и настойчивостью стал готовиться к поступлению в институт. Но жизнь неожиданно внесла в его планы коррективы.
В начале 1934 года юношу пригласили в райком комсомола. Разговор был недолгий.
Ты, Алексей, наверное, знаешь, что в Дальневосточном крае начато строительство города Комсомольска-на-Амуре, сказал один из секретарей райкома. Возводить его поручено комсомолу. Сегодня стройке требуются квалифицированные кадры, в том числе и токари. Поэтому райком решил направить тебя на эту стройку как активного и надежного комсомольца.