Выполнен он был как семиконечная звезда, каждый луч которой иллюстрировал житие одного из семи мучеников: святой Антуан, разделяющий воды Вечного моря; святой Клиланд, стерегущий врата в преисподнюю; святой Гийом, сжигающий на кострах безбожников. И, конечно же, святая Мишон в ореоле соломенных волос: она держала в руках серебряную чашу и яростным взглядом смотрела прямо мне в душу.
На верхней ступеньке восточного крыльца нас ожидал человек в пальто угодника. Он был из Зюдхейма: темная кожа как полированное красное дерево; бледно-зеленые глаза подведены тушью. Он был старше Серорука, а длинные черные волосы заплел в спиральные косички. Из-за жутких шрамов на щеках казалось, будто его губы навечно застыли в мрачной улыбке; на тыльной стороне его ладоней поблескивали прекрасные серебряные татуировки. Он был широк в плечах, как мой папá, но излучал ауру такой власти, которая моему отчиму с его кулаками и не снилась.
Это, решил я, главный.
Серорук и де Косте низко поклонились.
С возвращением, братья. На мессе нам вас не хватало. Великан обернулся ко мне и низким, как пение виолончели, голосом произнес: Приветствую и тебя, юный бледнокровка. Меня зовут Халид, и я верховный настоятель Ордо Аржен. Знаю, ты проделал долгий путь, и новая жизнь может не оправдать твоих ожиданий, но отныне это твоя жизнь. Ты и благословлен, и проклят, призван Господом Всемогущим на этот священный промысел. Мужайся. Будь беспощаден к себе. Иначе вслед за тобой мы все познаем слабость и отдадимся ей.
Не зная, как ответить, я просто поклонился:
Настоятель.
Пока ты не принял обет как полнокровный брат Ордена, наставлений ищи у своего мастера. Инициаты не могут покидать казарму после сигнала к отбою, а также входить в запретную секцию Большой библиотеки. Сегодня состоится закатная месса, и ты впервые примешь серебро. Завтра начнется твое обучение. Халид взглянул на Серорука. Можно тебя на пару слов, добрый брат?
Во имя крови, настоятель. Де Косте, покажи Львенку, что тут да как.
Во имя крови, наставник. Аарон обернулся ко мне и проворчал: Ступай за мной.
Оставив Серорука и Халида, де Косте повел меня по одному из широких каменных мостов. Я сообразил, что некогда, наверное, у семи утесов были природные связки, но руки времени обрушили большую их часть, и теперь их место занимали веревки да дерево. Чтобы не смотреть в ужасающую пропасть, я обратил свой взор на горизонт, на прекрасные древние строения вокруг и людей, ползавших по стенам.
На что все эти подъемники? Для рабочих?
Обращайся ко мне «инициат», пейзан, ответил де Косте, даже не обернувшись. В отсутствие брата Серорука я твой старший.
Я прикусил язык. Я устал от манер Аарона, но в иерархии Ордена он и впрямь был старше меня.
Что до твоего вопроса, то Серебряный орден только недавно обрел покровительство императора Александра. Монастырь стоит уже много веков, и долгие годы его постройками никто не занимался. Нечасто нам предлагали помощь, какую мы получили сейчас.
Я поразмыслил над этим, оглядывая окружавшие нас строения глазами сельского паренька. Темный камень, мрачная и величавая конструкция, расположенная на пиках, что зубцами корон древних царей высились над долиной Мер. Я сам не знал, чего ожидал увидеть здесь, в священном ордене убийц чудовищ, но, даже запущенный и ветхий, Сан-Мишон был для меня чудеснейшим местом из всех.
Аарон указал на оставшееся позади строение:
Собор, сердце Сан-Мишона. Дважды в день, на заре и на закате, братья собираются на мессу. Пропустишь службу и вскоре распрощаешься с яйцами.
Де Косте указал на север на конструкцию с множеством окон, которую сейчас вовсю ремонтировали.
Казарма, где мы преклоняем головы. На нижнем этаже трапезная, а также нужники и баня. Угодники-среброносцы подолгу пропадают на охоте, так что советую воспользоваться оказией и мыться. Вот только, сомневаюсь, что низкорожденный червь вроде тебя узнает кусок мыла, даже если попробует его на зуб.
Я закатил глаза, а де Косте указал на юг там виднелась круглая постройка, на стенах которой трепетали кроваво-красные стяги с шитьем в виде семиконечной звезды.
Перчатка. Пока ты в Сан-Мишоне, большую часть времени будешь проводить там. Внутри Звезды тебя обучат фехтованию, рукопашной, стрельбе. Перчатка это горнило, в котором куют угодников.
Я стиснул зубы и, с мыслями о сестре, кивнул.
Я готов.
Аарон фыркнул:
Продержишься две недели, и я направлю великому понтифику личное письмо с известием о чуде. Де Косте мотнул головой в сторону еще одной постройки, круглой и лишенной крыши. К северу Житница, вотчина доброго брата Альбера. В ней мы держим запасы провианта и курятники, там же теплица, в которой выращиваем травы. К северо-западу обитель сестер.
Сестер?
Аарон вздохнул так, будто я удивлялся чему-то очевидному.
Серебряное сестринство Сан-Мишона. Прежде чем добрая императрица Изабелла взяла нас под свое покровительство, за монастырем ухаживали именно они.
Я разглядел выходящие из величественного готического здания крохотные фигурки в черных одеждах. Полы их ряс трепетали на ветру, а у лиц развевались кружевные вуали.
Они тоже бледнокровки, как мы? спросил я.
Бледнокровок-женщин не бывает. Вседержитель посчитал за нужное избавить Своих дочерей от проклятия. Эти сестры Божьи женщины, преданные Единой вере невесты Вседержителя.
Не ожидал застать монахинь в ордене боевых братьев.
Гм-м-м. Де Косте искоса взглянул на меня. И много ты времени провел среди боевых братьев, Котенок?
Ну Я моргнул, застигнутый врасплох.
Большая библиотека. Де Косте кивнул на шестой столп, где восседал чертог из витражного стекла и со стрельчатым фронтоном. Одно из обширнейших собраний знания в империи. Там есть запретная секция, и если архивист Адамо увидит, что ты хотя бы заглядываешься на нее, то пустит твою шкуру на переплет для книги. Я бы посоветовал тебе в свободное время изучить литературу общего доступа, но кажется мне, ты не умеешь читать.
Я прекрасно читаю, рассердился я. Меня мама научила.
Черкну тебе письмецо, когда мне станет не плевать. Аарон махнул рукой в сторону библиотеки. Книги хранятся на нижнем этаже, а наверху, в переплетной, трудятся сестры. Вместе с братьями очага они создают прекраснейшие тома во всей империи. Он вскинул руку, предупреждая мой вопрос: Ордо Аржен делится на две касты: есть братья охоты, бледнокровки вроде меня и Серорука, те, кто марает руки, выслеживая чудовищ во тьме; и есть братья очага это обыкновенные люди веры, они присматривают за библиотекой, изготавливают нам оружие и прочие инструменты. Кстати
Де Косте указал на обширное здание впереди: редкие окна и лес печных труб, из которых валил черный дым. Только одна труба слабо курилась аленькой струйкой.
Оружейная. Аарон расправил плечи и пригладил густые светлые волосы. Иди за мной. Тебе там понравится.
Погоди, окликнул я его. А это что?
Я указал на каменный выступ в утесе с собором. Он напоминал мост, который, однако, не вел никуда и оканчивался площадкой без перил: дальше была только пропасть и река Мер внизу. На площадке стояло крупное колесо от колесницы в каменной раме. Точно на таком освежевали Спасителя, и теперь этот символ носил всякий священник и монахиня в мире.
Это, сказал Аарон, Небесный мост.
Для чего он?
Барчук стиснул зубы.
Скоро сам узнаешь.
Де Косте развернулся на окованных серебром каблуках и зашагал в сторону оружейной. Распахнув огромные двойные створки, украшенные кованым изображением семиконечной звезды, он провел меня в огромный аванзал. И там я пораженно охнул.
Помещение озаряли мириады подвешенных к потолку стеклянных сфер. Каждая из них сияла горящей свечой. Как будто погасшие звезды моей юности вернулись на небосвод и изливали на стены медовый свет. Вдоль самих стен на широких стеллажах хранилось множество клинков, на которых лежали теплые блики.
Я разглядел мечи вроде тех, что носили у пояса Серорук и его ученик: сталь с прожилками серебра. Длинномерные мечи, бастарды [9], секиры и боевые молоты. Но было там и более диковинное оружие, о котором я слышал лишь мельком. Колесцовые пистолеты, ружья, многоствольные пистолеты прекрасной ковки, покрытые гравюрами со строчками из Писания:
Я есмь меч, что повергает грешных. Я есмь длань, что возносит праведных. И я есмь весы, что в конце взвесят всех. Так говорит Господь.
В монастырь я влюбился с первого взгляда, но оружейная сразила меня наповал. Не забывай, вампир, ведь я рос одновременно сыном кузнеца и солдата. Упорно занимался с мечом и знал, как ковать столь прекрасное оружие. В этой кузнице трудились настоящие гении
Жди тут, велел де Косте. Ничего не трогай.
Парень скрылся за внутренними дверьми, и я услышал знакомый звон молота о наковальню. Заметил людей в кожаных фартуках, блестящие в свете горнил мускулистые руки, и от тоски по дому защемило в груди. Мне не хватало сестренки Селин, мама и даже, oui, папа. Пора было, наверное, прекратить называть его так в мыслях, но семеро мучеников! проще сказать, чем сделать. Всю свою жизнь я считал отцом Рафаэля Кастия, даже не догадываясь, что мой настоящий отец чудовище.
Когда тяжелые двери закрылись за Аароном, я приблизился к длинномерным мечам, дивясь их красоте. Навершие каждого было украшено семиконечной звездой, крестовина изображениями Спасителя, распятого на колесе, или ангелов в полете. Но серебряные прожилки в стали походили на завитки в срезе прекрасного дерева, и каждая едва уловимо отличалась от других. Я коснулся лезвия ближайшего клинка тыльной стороной ладони, за что оно вознаградило меня легкой болью и тонкой красной полосой на коже.
Острое как бритва.
У тебя хороший вкус, прозвучал у меня за спиной насыщенный бас.
Я испуганно обернулся и увидел молодого зюдхеймца. Проворный, словно кошка, и тихий, точно мышь, он вошел через вторые внутренние двери и теперь наблюдал за мной. Он выглядел лет на двадцать, а кожа его имела эбеновый оттенок, как и у всех его соплеменников. Татуировок он не носил, однако опаленные волосы на предплечьях и кожаный фартук выдавали в нем кузнеца. Он был высок, поразительно красив и носил короткие узловатые косички. Подойдя, он взял у меня меч.
Кто рассказал тебе о такой проверке меча? спросил он, кивнув на мой порез.
Сила мечника в руке, но мастерство в пальцах. Вот и нечего рисковать, водя ими по лезвию. Это мне сказал папа. Тут я осекся и стиснул зубы. То есть тот, кого я считал папа
Юноша кивнул, глядя на меня мягко и с пониманием.
Как твое имя, парень?
Габриэль де Леон, господин.
Юноша рассмеялся да так громко и басовито, что даже у меня в груди отдалось.
Никакой я не господин, но преданно служу Господу. Батист Са-Исмаэль, брат очага и чернопалый Серебряного ордена, к твоим услугам.
Чернопалый?
Батист улыбнулся.
Так выражается мастер-кузнец Аргайл. Говорят, что у тех, кто любит возиться в саду, зеленые пальцы. Поэтому у тех, кто расположен к ковке, огню и закону стали Он пожал плечами. Потом, вспоров клинком воздух, нежно ему улыбнулся. У тебя острый глаз. Этот из моих любимых.
Здесь все ты выковал?
Кое-что. Остальное работа моих братьев-кузнецов. Каждый клинок в этом зале изготовлен для рекрутов вроде тебя, и в каждый создатель вкладывает частичку сердца. Потом сребросталь, откованная, охлажденная и поцелованная на прощание, ждет здесь руки владельца.
Сребросталь, повторил я, катая слово на языке. Как она получается?
Улыбка Батиста сделалась шире.
У всех нас в этих стенах есть свои тайны, Габриэль де Леон, и эта принадлежит братьям очага.
У меня тайн нет.
Значит, ты мало стараешься, хохотнул он.
Сперва мне показалось, что кузнец насмехается надо мной, но в глазах его я разглядел теплоту, которая мне сразу полюбилась. Скрестив руки на груди, он оглядел меня с ног до головы.
Значит, де Леон? Как интересно
Батист прошелся вдоль стеллажа с оружием и чуть ли не с благоговением снял с нее один меч. Вернулся и вложил его мне в руки.
Этого красавца я выковал в прошлом месяце. Сам не знал, для кого до сих пор.
Я уставился на него с недоумением:
Правда?
В моих дрожащих руках лежал прекраснейший меч: на рукояти была выкована Элоиза, ангел воздаяния, раскинувшая похожие на серебряные ленты крылья. Полосу темной стали изрезали яркие прожилки серебра, а вдоль клинка тянулась прекрасная цитата из Заветов:
Познайте имя Мое, грешники, и трепещите, ибо я хожу среди вас, аки лев среди агнцев.
Я заглянул в темные глаза Батиста, и он ответил мне улыбкой.
Вроде бы ты снился мне, Габриэль де Леон. Твой приход сюда был предопределен.
Боже мой, пораженно проговорил я. А у него у него есть имя?
Мечи лишь орудия. Даже выкованные из сребростали. А человек, дающий имя клинку, лишь мечтает однажды прославить свое.
Батист огляделся и, нагнувшись ко мне, лукаво блеснул глазами.
Я свой называю Солнечный Свет, шепнул он.
Я покачал головой, не зная, что и сказать. Ни один сын кузнеца на земле не мечтал завладеть столь несравненным клинком, как этот.
Я я даже не знаю, как тебя отблагодарить.
Тут Батист помрачнел. Взгляд его устремился вдаль, затерявшись в неведомой тени.
Убей им за меня что-нибудь чудовищное, сказал он.
Вот ты где прозвучало в этот момент.
Я обернулся и увидел Аарона де Косте, стоявшего у дверей, в которые он раньше вышел. Хмурое настроение Батиста как рукой сняло, и он широким шагом направился к Аарону, раскинув руки.
Живой, змееныш!
Оказавшись в медвежьих объятиях, Аарон широко улыбнулся.
Рад видеть тебя, брат.
Ну еще бы! Это же я! Батист отпустил Аарона и наморщил нос. Благая Дева-Матерь, да от тебя лошадью разит. Надо бы тебе помыться.
Я и сам собирался. Вот только пристрою этого грязного пейзана. Ты, проворчал в мою сторону Аарон, Котенок. Иди забери свои шмотки.
Де Косте принес одежду из черной кожи, а к ней пальто и крепкие сапоги с окованными серебром каблуками, как у него. Не церемонясь, он швырнул все это на пол. Однако меня новые сапоги и брюки не занимали; я взвесил на руке, проверяя баланс, великолепный новый меч.
В скудном свете сребросталь поблескивала; ангел на крестовине как будто улыбался мне. Нерешительность, овладевшая мной по прибытии, чуть отступила, а сердце ныло не так сильно от тоски по дому. Я знал, что мне еще многому предстоит учиться; что в таком месте прежде всего надо встать на ноги. Но, правду сказать, пусть я и был сыном греха и во мне жило чудовище, я чувствовал: со мной Бог. Меч служил тому доказательством. Как будто кузнецы Сан-Мишона знали о моем приезде заранее. Как будто судьба наказала появиться здесь. Я перечитал чудесную гравировку с цитатой из Писания, беззвучно проговаривая слова.
Я хожу среди вас, аки лев среди агнцев.
Львиный Коготь, прошептал я.
Львиный Коготь, повторил, оглаживая подбородок, Батист. Мне нравится.
Он выдал мне заодно и пояс с ножнами, и острый кинжал из сребростали под стать подаренному мечу: на его крестовине так же была выкована ангел воздаяния, расправившая прекрасные крылья. Глядя на оружие у себя в руке, я поклялся не посрамить его. Уничтожить им нечто чудовищное. Мне захотелось не просто стоять и ходить. Не просто бегать.
В этом месте я, сука, собирался летать.
VII. Лицо в форме разбитого сердца
Я встретил ее вечером того же дня.