Но мама на шутку даже не улыбнулась. Они зашли в больничные ворота и направились не в здание, где Лилия Андреевна работала дежурным лаборантом, а в двухэтажный корпус в глубине двора. Там располагалось неврологическое отделение. Девочку оставили одну в просторной ординаторской, меблированной старыми письменными столами, заваленными папками с историями болезней, и жестким клеенчатым диваном.
Посиди пока здесь, я сейчас Александра Алексеевича позову.
Невропатолога Александра Алексеевича Настя знала. Этот забавный дядька был бессменным Дедом Морозом на больничных Новогодних утренниках для детей. Коренастый, с небольшой седой бородой-лопатой, с диатезно-красными щеками и носом, он практически не использовал грима для создания образа новогоднего волшебника. Стоило только надеть красный тулуп и шапку. И вуаля перед вами фактически настоящий Дед Мороз. Разве, что рост немножко подкачал.
Ну-ка, ну-ка, где тут наш найдёныш? радостно зарокотал низким баритоном доктор, врываясь полубегом в ординаторскую. За ним быстрым шагом следовала мама.
Сейчас мы вас проверим, сейчас мы вас проверим шутливо бормотал доктор, но глаза у него были чуть испуганные, ошарашенные.
Довольно! подыграла ему Настя встречной цитатой из того же мультика «Золотая антилопа». Чего нас проверять? Мы полностью здоровы!
Вот это мы сейчас и установим не стал спорить невропатолог. Давай, скинь для начала маечку, мы тебя послушаем, постукаем.
Настя скинула верхнюю одежду, оставшись в коротком топике, который не закрывал живот, и трусах.
Ну их, еще спорить с ними, какие-то они все странные сегодня, подумала она про себя.
Мама стала осматривать ее кожу с разных сторон, кружась вокруг нее, как вокруг новогодней елки. А невропатолог задрал ей голову к лампочке и стал смотреть зрачки. И язык, который он попросил ему показать. Наконец, удовлетворившись осмотром, они усадили девочку на стул, после чего больничный Дед Мороз начал стучать ее резиновым молоточком по коленкам и выше локтя, а после колоть иголочкой, которую он вывинтил из резиновой рукоятки медицинского молотка. Закончив свои медицинские упражнения, доктор присел рядом с Лилией Андреевной на диван напротив Настиного стула. Воцарилась короткая пауза.
Ну, что ж наконец хмыкнул Александр Алексеевич. На первый взгляд все нормально. Конечно, нужно еще анализы сдать. МРТ головы сделать. Но, похоже, у нашей путешественницы все в полном порядке. Ну, давай проведем теперь углубленный опрос. Тебя как зовут? Фамилия, имя, отчество.
Вы че, прикалываетесь что ли? Не выдержала Настя, кинув косой взгляд на маму. Но мама ничего не сказала, а лишь напряженно ждала ответа.
«С ума они тут посходили» раздраженно подумала Настя.
Анастасия Владимировна Лапшина, 2010 года рождения. От Рождества Христова.
Да я понимаю, что не от сотворения мира, поддержал в шутку невропатолог. Ну, хорошо, в собственной личности она ориентируется это плюс. Фамилию, только чуток спутала. А какой день сегодня?
С утра было пятнадцатое сентября, слегка язвительно ответила Настя.
Еще один плюс, почему-то обрадовался доктор столь очевидному ответу. -А где ты находишься?
«Блин, как же они меня задолбали странными вопросами», подумала девочка, но эту мысль, понятно, озвучивать не стала. -Я нахожусь в неврологическом отделении центральной районной больницы города Гурово. Область назвать?
Не надо, не надо, промурлыкал невропатолог, обдумывая какую-то мысль. Ты лучше нам скажи, ты помнишь, что с тобой случилось 17 июля этого года?
Настя честно попыталась вспомнить, но никаких значимых событий, связанных с этой датой, в голове не всплывало.
Да вроде ничего такого, сказала она. -Это какой был день?
Пятница, ответила мама.
«Смотри-ка, она даже помнит, какой это был день недели, странно».
Ну, если это была пятница, то была вечером на тренировке, а так-то у нас каникулы. Может, с Ленкой Поповой куда-то забурились. Разве все упомнишь?
Забурились, вот именно. Вернее, забурилась ты. Ленки Попцовой в тот день с тобой не было. Да и вообще ее все лето не было. Ее родители в лагерь на лето устроили, они мои соседи.
Да ну! изумилась Настя. Чтоб Ленка в лагерь не помню такого. Мы еще в конце июня в поход с классом ходили, и она там была. Даже и фотки есть где-то. Надо в телефоне порыться.
Ладно, в телефоне мы потом пороемся, подвела итог осмотра мама. А пока давай ты останешься здесь, в отделении. Александр Алексеевич обследует тебя по полной программе, а завтра я тебя домой заберу. Все равно я сегодня на дежурстве. Ещё вызов висит.
Ну, так у меня одежды никакой нету. Тапочки тамМожет, кружка какая с ложкой. А почему вызов? Ты же лаборант? Или на дому анализы брать?
Мама улыбнулась так, словно сначала хотела заплакать, однако пересилила себя. На вопрос она не ответила.
Ну, кружкой с ложкой мы тебя обеспечим, улыбнулся в бороду невропатолог. А пижаму тебе мама сейчас привезет из дома. Пойдем-ка, я тебя определю в отдельную палату для ветеранов. Там пока пусто. Ветеранов уже почти не осталось.
Настю отвели в маленькую палату на две кровати. Мама уехала за одеждой. Тут же прибежала медсестра с набором пробирок и шприцом.
Это че, из вены кровь брать? испугалась Настя. Уколов в вену она боялась почти так же, как змей.
Ну, что делать? Надо.
Александр Алексеевич кивнул медсестре на пациентку. -Ты давай, Катя, бери кровь, и по цито направь ее в нашу лабораторию. Как придут результаты сразу сообщи.
Через десять минут Настя осталась одна в пустой палате с ватой на локтевом сгибе и полным хаосом в голове. «Что случилось?» Это была самая внятная мысль на текущий момент. Все остальное распадалось на фрагменты, которые беспрестанно крутились в голове, складываясь в самые немыслимые пазлы.
Глава 6
Дверь в кабинет широко открылась, в проеме показалась долговязая фигура ответсека Михаила Михайловича.
На планерку, все! сказал он куда-то в пространство и снова исчез в коридоре, хлопая дверями других кабинетов
На планерку, на планерку, на планерку удалялся его призыв дальше по коридору.
Да-да, сейчас, машинально сказала Юля, пытаясь закончить задание редактора: выгрузить последние новости за прошедшие выходные на сайт. Она была репортером районной газеты с оригинальным названием «Районные вести» и на пол ставки совмещала должность админа сайта.
Ладно, потом доставлю, махнула она рукой в сторону монитора, на котором светился знакомый логотип, и ,захватив со стола блокнот с ручкой, направилась в кабинет редактора. По пути прихватила стоящий у двери стул для посетителей стульев в редакторском кабинете всегда не хватало. Когда Юля только устроилась в газету, стула на планерке ей не хватило. На предложение сходить за стулом она скромно ответила:
Да, ладно, я постою.
На что Михаил Михайлович, глянув поверх очков своими глубоко посаженными рыбьими глазами, нудным голосом произнес:
У нас не принято стоять на планерках! и по-старушечьи поджал тонкие губы.
Ответсек был вылитой иллюстрацией из книжки Маршака «Рассеянный с улицы Бассейной»: худое остренькое лицо, очечки на длинном носу, прямые, непонятного цвета волосы с признаками проявляющейся лысины в области темечка. И характер у него был под стать облику -нудный, едкий, временами язвительный. Своей педантичностью он доводил творческие натуры журналистов до состояния легкого бешенства.
Сдаем план на неделю, обычно говорил он. -У меня жесткий макет, куда должно поместиться определенное количество строк.
Откуда я знаю, будут ли у меня эти строки в нужном количестве, пенился пухлый журналист Денис. В этой деревне нихрена не происходит годами. А у него, видишь, жесткий макет, блин. Макет для того и макет, чтобы подгонять его под текущую ситуацию.
Но ответсеку все эти доводы были до звезды. Он третий человек в редакции после главного редактора и его зама. Но, судя по поведению, считал себя как минимум вторым в этой начальствующей троице.
Как привидение, Мих Мих почти бесшумно скитался по кабинетам, непонятно зачем закрывая окна и педантично выравнивая стопки бумаг на чужих столах. Ко всему прочему, он каждое утро чуть ли не с секундомером стоял на крыльце редакции, проверяя, кто из работников во сколько пришел. Практических последствий опоздания, как правило, не имели. Все-таки работа творческая, мало ли, где человек может быть. Может, материал собирал с утра. Но видеть укоризненный взгляд, когда ты пришел на работу к девяти вместо пол девятого, было некомфортно.
Чего он стоит, как тень отца Гамлета? сокрушался самый старый журналист Сан Саныч, который чаще всего опаздывал. Будто я не могу прийти на полчаса позже. Может, я с утра дома работаю. Я в этой редакции уже полвека, с тех самых времен, когда она еще называлась «Заветы Ильича». И никогда подобного дурдома не было.
Все остальные молчаливо с ним соглашались, но как то поменять ситуацию не могли. Хотя, например, Юле было, в целом, пофиг.
Ну, стоит и стоит. Деньги из зарплаты не вычитает и слава Богу.
Особенно хорошие материалы имели свойство пропадать в бездонном столе ответсека, куда он их складывал «на потом». За то он любил всякие скучные плоские отчеты с различных совещаний.
Подожди, говорил он. Твой материал мы поставим чуть позже. Сейчас мы должны поставить отчет по посевной. Это очень важно.
Но это «потом» иногда и не наступало вовсе. Такое ощущение, что в ящике его старого канцелярского стола располагалась какая-то черная дыра, которая поглощала все интересное и весёлое.
Юля зашла в редакторскую, где всегда проходила планерка, подволакивая тяжелый стул по старому линолеуму. Весь штат был уже в сборе. Во главе большого стола сидела главный редактор Светлана Алексеевна. Женщина добрая, хороший журналист, но на текущий момент отошедшая от практической журналистики. Занималась главред, в основном, внешней политикой редакции, постоянно кочуя по разным семинарам и симпозиумам, не особо вникая во внутреннюю кухню. Вышел номер и слава Богу. По левую руку, создавая вид бурной деятельности, уже что-то записывал в свой блокнот ответсек. По правую руку сидел заместитель главного редактора, бывший мент, который в молодости непонятно зачем получил журналистское образование и, наконец, на пенсии смог реализовать свою творческую натуру. Он полностью осуществлял внутреннее руководство. На чудачества и претензии Михаил Михалыча глядел с легкой усмешкой, впрочем, не мешая ему упражняться в своих чудачествах, если те напрямую не мешали делу. Всего же журналистов было четверо: Юля, Алина, Денис и Сан Саныч. Ну, или три с половиной, поскольку Сан Саныч, по сроку службы, слегка манкировал своими обязанностями, понимая, что пенсию он уже заработал, особо стараться не стоит. Он целый день или пил чай в своем маленьком кабинетике, или курил на крыльце, созерцая жизнь. Курил он, как истинный работник творческого цеха, старую трубку.
Сан Саныч, чего вы тут торчите целый день? иногда, в сердцах, возмущался Михаил Михалыч.
Творческий человек должен наблюдать жизнь назидательно, показывая мундштуком трубки куда-то в небо, отвечал старый журналист. -Вот, что-то случилось, а я раз и в газету. И бегать никуда не надо.
Впрочем, в маленьком районном городе какие-то события происходили весьма редко. А уж непосредственно в близости от редакции и тому подавно. Разве что, кто-то на светофоре кому-то в задний бампер въедет. Тогда Сан Саныч бежал в свою коморку, хватал фотоаппарат и фотографировал только что произошедшее событие.
Журналисты основную часть зарплаты получали сдельно, согласно количеству написанных строк. Поэтому, любой, даже самый незначительный материал, мог повлиять на цифры зарплатной ведомости в конце месяца. По этой причине Михаил Михалыч считал себя важной птицей. От того, поставит ли он материал или нет, зависело денежное вознаграждение каждого творческого работника.
Сдаемся! Юля, с тебя еще материал про бабушку и попугая!
Юля мысленно закатила глаза, и сказала:
Хорошо, я помню.
В пятничный номер с каждого по две коротких новости. сказал Сергей Владимирович
В кабинете раздались всеобщие вздохи и пыхтения. В городе особых событий никогда не происходило, поэтому каждое событие журналисты пытались раскрутить на полноценный материал, памятуя, что в конце месяца количество строк влияло на зарплату. Поэтому, сливать хорошую информацию в короткую новостную заметочку было не выгодно.
Да я на прошлой неделе сдала четыре новости, поэтому, на этой неделе, я имею право их не сдавать и заниматься только большими материалами, у меня и так тем хватает, возмущалась Алина, тыкая ручкой в сверху-донизу исписанную страницу своего блокнота. Еще сегодня у меня визит на местную сейсмостанцию. Ей заведует мой сосед. Он на днях сказал, что сейсмонапряжённость у нас растёт. Связывают с пустотами из-за шахтных выработок.
Сейсмостанция это, безусловно, интересно. Хотя у нас никогда серьёзных землетрясений не было. Зачем в нашем районе она не пойму. Но, тем не менее, от всех по две новости.
При Союзе много чего строили. Наверное, был резон и в сейсмостанции. Насчёт новостей поняла.
Юля, подхватывая общий разговор, сказала Светлана Алексеевна. Тут, перед планеркой, звонил наш внештатник, Игорь Серебров, который постоянно нам таскает байки о всяких аномальных зонах. Оно, конечно, фигня, но, на последнюю страницу, для развлекухи, пойдет. Поговори с ним.
Редактор, по доброте душевной, позволяла заниматься активностью в городской газете разным городским «сумасшедшим». Иногда, они действительно приносили интересные вещи из истории города или какие-то другие материалы. Но, по большей части, пытались всунуть для публикации всякий бред, который им самим казался сверхценным знанием. Примерно, как в мультике про Карлсона: «Ко мне залетело очаровательное привидение, и я хочу о нём поведать миру!» Кроме того успехом у этой публики пользовались разные размышления на темы: как обустроить наше светлое завтра, что нужно подсказать правительству и как надо работать, чтобы наступило всеобщее счастье. Но из всех подобных внештатников Серебров был самым адекватным. Он, конечно, тоже зацикливался на всякой полумистической чепухе, типа аномальных зон и черных дыр, но несколько раз подкидывал Юле действительно интересные материалы. Пару из них она даже потом выставляла на областной конкурс по журналистике.
Первым «сдался» Сан Саныч.
У меня два материала из истории края, веско сказал он. И еще я готовлю разворот с ветеранами.
И, не дожидаясь, пока начальство разрешит уйти, он, на правах самого старшего сотрудника, встал и покинул кабинет, волоча за собой свой стул.
Все сдали свои планируемые материалы и разошлись.
Кому б позвонить?
Юля зашла в свой кабинет, взяв трубку телефона.
«Пожалуй, звякну Михаил Иванычу, может их баскетбольная команда выиграла какой-то второстепенный турнир. На короткую новость пойдет.»
В этот момент в кабинет зашел Серебров и кивнул. Юля приглашающе махнула рукой, а в завершение жеста указала на телефон мол, сейчас я поговорю и потом уделю вам внимание.
Серебров понимающе поднял перед собой обе ладони, кивнул и присел на стул для посетителей. Под мышкой у него была старая картонная папка с тесемками, на которой желтела старая этикетка с надписью «Дело».