Алёшка был маленький ещё и не знал, что взрослые могут других людей бояться. Не мог Алёшка даже в своей самой страшной фантазии представить, что люди бьют друг друга и даже убивают, стреляют и ножами колют, жгут и за шею подвешивают. Слишком маленьким был ещё Алёшка и представления не имел, что прячутся люди друг от друга.
Родился Алёшка в лесу, в отцовском доме, который уже три поколения их семьи повидал. Только два раза за всю жизнь он в селе был. Первый раз с отцом на телеге за подарком для мамки ездили, а во второй раз его на деревенскую свадьбу взяли.
Почти вся еда у них своя была. На небольшом огороде умудрялись выращивать тыкву с репой, ячмень, рожь, картошку с морковкой, даже была капуста и свёкла. На их семью с лихвой хватало. На зиму грибов сушили, ягод много из лесу наносили. Была и скотина в сарае, куры были. Дед с пасеки много мёда приносил. Поэтому Алёшке в этом плане повезло, никогда он голодным не ходил.
Алёшкин дед Иван Кузьмич, был молчаливым и редко когда его видели без дела. Всегда он был чем-то занят, что-то вечно строил, мастерил, чинил, либо целыми днями на пашне пропадал. Алёшке его дед казался каким-то сверхчеловеком, который может сделать и починить всё что угодно и никогда при всём своём тяжелом труде не устаёт. Ну по крайней мере, жалоб на этот счёт от него не поступало. Никогда Алёшка не видел, чтобы дед болел или жаловался на здоровье.
Иван Кузьмич был очень высоким с копной кудрявых седых волос и большой всегда аккуратно подстриженной бородой. За этим, как водится, тщательно следила Прасковья Романовна. Глаза у Ивана Кузьмича были светло-голубыми, почти прозрачными, всегда смотревшие на Алёшку с добротой.
Прасковья Романовна рассказывала Алёшке, что у его деда была трудная судьба, с тяжёлыми испытаниями и все их он прошёл с честью и достоинством. Она рассказывала, что Иван Кузьмич воевал в большой войне и был в плену, но каким-то чудом избежал расстрела. В последний день перед казнью его и ещё троих пленных по ошибке перевели в другой барак. Пока разобрались кто и где, пришли союзники и всех освободили. После этого Алёшкин дедушка несколько месяцев жил в лесу, пешком продвигаясь в сторону границы домой. Он неделями голодал и однажды чуть не замерз насмерть, но почему-то ему всегда везло и в последний момент он спасался. Прасковья Романовна сказала, это для того, чтобы Алёшка смог в дальнейшем появиться на свет.
Сейчас его дедушка, просто наслаждается жизнью, поэтому и работа не кажется ему тяжелой, по сравнению с тем, что он пережил. Но у Алёшки на этот счёт были свои мысли, поэтому он всегда с прищуром наблюдал за дедом, чтобы не пропустить что-нибудь важное, например, как тот костёр без спичек разжигает только дунув на дрова. Алёшка точно знал, что не всё так просто с дедом, и что тот, скорее всего, какой-то сверхсилой обладает, поэтому ни с кем особенно и не разговаривает, потому что боится проболтаться ненароком.
Самым верным, и на данный момент единственным другом Алёшки был его пёс Сашка. Очень уж Алёшке хотелось иметь друга, поэтому и назвали его человеческим именем. Сашка был чем-то похож на волка как, впрочем, и большинство дворовых собак в России. Размером он был чуть меньше овчарки, с шерстью тёмно-коричневого цвета и с умными, преданно глядящими на своих хозяев тёмно-зелеными глазами с пятнами орехового цвета. Уши у Сашки были очень большими и всегда стояли торчком, поэтому Анька всегда шутила, что Сашка шпионом подрабатывает, подслушивает всегда за всеми.
Сашку принёс Алёшкин папка два года как уже. Попал Сашка под его телегу, весь изранился. Анька его выходила, хотя других забот хватало, но не могла смотреть, как Алёшка убивается из-за щенка. До сих пор Сашка ходит немножко кривовато, а когда хвостом виляет как будто танцует, весь зад ходуном ходит. Может быть конечно это и не из-за травмы вовсе, а просто потому, что у Сашки хорошая пластика? Кто знает?
В своих походах, которые в основном происходили на территории двора, Алёшка никогда не расставался с рогаткой, которую ему смастерил Иван Кузьмич. Всегда за поясом её носил как боевой наган. Применял он её при этом, не по тому назначению как обычно мальчишки используют, а в основном для Сашкиной безопасности. Никто, конечно, не понимал какая Сашке опасность грозит, но все с умным видом Алёшку хвалили за такое беспокойство за товарища.
Алёшка так свыкся с Сашкой, что умудрился уговорить всех домашних чтобы его друга оставили жить в доме, в сенцах, а не как у людей в деревнях на цепи во дворе. Анька с Прасковьей Романовной присмотрелись к Сашке и разрешили, очень уж умный тот был, как будто человек, только сказать ничего не может.
Сашка после своего окончательного выздоровления смотрел на Аньку как на богиню, свою спасительницу. И всё ей разрешал, и полотенцем по хребту пройтись, когда он на проходе развалится, и даже не огрызнется, когда Анька ненароком хвост ему прищемит или лапу отдавит. Сашка знает, что она любит его и всегда отвечает ей взаимностью.
Бывало, Анька придёт с огорода, спина ломит и руки не гнутся, так Сашка ляжет рядом с ней, морду на руки положит и лежит, не шевелится, пока руки дрожать не перестанут. Или к спине прижмется и греет Анькину поясницу.
Для Алёшки Анька тоже была как богиня, потому что красивая была очень и добрая. Никогда она его не ругала, только если по мелочам. Никогда им не командовала, попросить могла и то всегда добавляла, если тебе не трудно сынок. Хотя Алёшка и немногих женщин в селе видал, но всё равно точно знал, его мамка самая красивая.
Волосы у неё длинные, каштанового цвета, почти за пояс заходят и чуть волнами, а на висках кудряшки. Анька всегда их в косы заплетает и укладывает «в корзинку», а Прасковья Романовна свои обвивает вокруг головы «короной» или «венчиком». Алёшка всегда с самого раннего детства с большим интересом наблюдал за этим волшебством. Как это из огромной копны длиннющих волос вот такая конструкция получается которую почти и не видно?
Глаза у Аньки зеленые, а иногда становились серыми, это когда она сердится пытается или злится на кого-то. Алёшка давно заметил, что на отца его мамка всегда смотрит зелёными глазами. Наверное, потому что любит очень ну или не злится на него никогда, одно из двух.
Фигура у Аньки точёная, будто бы и не в деревне выросла, а всю жизнь в корсетах проходила. Это про неё так всё время Прасковья Романовна говорит. Алёшка про корсеты ничего не знал, хоть ему и объясняли много раз, но он так и не понял, что это за одежда такая, из-за которой мучаться нужно. А когда услышал, что это только для женщин, сразу и забыл напрочь. Всё, что для женщин Алёшку не интересовало, он не хотел занимать память в голове не нужной ему ерундой. Тем более Яков ему сказал, лучше много всего не запоминать, а то места в голове ограниченное количество и может в какой-то момент не хватить. Вот Алёшка и пытался запомнить только важные, как ему казалось, события и нужную для него информацию.
Яков был для Алёшки как радио транслятор. Это был невысокий старик с вечно смеющимися глазами цвета медовой карамели. Яков, как и все мужчины крестьянской России, был с бородой. Почти с такой же бородой как у его закадычного друга Ивана Кузьмича. Так как за её состоянием после смерти его жены также бдительно стала следить Прасковья Романовна. Яков всегда курил трубку, от чего пальцы на его руках были желтого цвета и периодически мучил кашель. Прасковья Романовна соткала Якову два больших кисета под табак, отчего Иван Кузьмич с ней потом не разговаривал два дня, взревновал видимо сделал заключение Алёшка.
Яков всё про всех знал и много, где бывал, так как много лет прослужил на морском корабле. Сначала на военном, а потом на торговом. Да и сейчас вечно в каких-то разъездах. Чего стоит только его поездка в районный центр, про которую Алёшка слушал Якова с открытым ртом. Анька даже смеялась над ним, чтобы моргать не забывал, а то глаза усохнут. Алёшка так был сосредоточен на рассказах Якова, что мамкиных шуток не слышал. Алёшка знал, что нельзя терять ни секунды и ни на что не отвлекаться, когда Яков рассказывает какую-то историю, так как он никогда не рассказывал об одном и том же дважды.
Каждый раз Алёшку ждал новый захватывающий рассказ. Он рассказал про самолёты и про лётчиков, про корабли и море, про людей и животных. Алёшка был очень удивлён, узнав, что такое море и, что оно оказывается совсем солёное. Он почему-то до этого думал, что вся земля это лес с небольшими проплешинами для районных центров и деревень. От Якова Алёшка узнал про другие страны и людей, говорящих на разных языках. Алёшка долго не верил Якову, когда тот рассказал, что есть люди с разным цветом кожи.
Анька была очень благодарна Якову за то, что он просвещает сына. Книжек у них дома не было, сама она грамоте 3 года только отучилась в церковно-приходской школе, а потом забросила всё, матери стала помогать. Жизнь в деревне всегда была тяжелая, работать надо было, так и учиться не пришлось, да и ходить не в чем было. Было две одежки одна для работы и один сарафан в церковь ходить. Но по характеру Анька была очень любознательная, всегда с интересом слушала рассказы стариков и любила наблюдать за людьми. Игнат тоже не очень-то учёный был, поэтому, когда Яков, приходил к ним, встречали и угощали его, как самого дорогого гостя.
Прасковья Романовна и одежду правила для него, если требовалось. И на ночь даже оставляли, если засиживался допоздна. Яков почти никогда не отвечал на Алёшкины вопросы и расспросы, воспитывая таким образом в нём терпеливость и рассказывал только то, что считал нужным. То, что могло вдохновить маленького мальчика Алёшку на будущие свершения и победы.
Все вокруг оберегали Алёшку, как могли. Среди единоличников (так называли всех, кто жил в лесу или в полях, а не в селе) Алёшка был единственным ребёнком, и все считали его своим родным, настолько он был открытым и радостным.
Яков отвлекал его своими завораживающими рассказами. Иван Кузьмич с Игнатом всегда давали дельные советы, если Алёшка к ним за ними обращался и учили обращаться с инструментом. Анька его всегда ласкала и зацеловывала. Хоть это было и не принято в деревне ребенка нежить, особенно мальчика, но Анька хотела, чтобы Алёшка знал и постоянно чувствовал её любовь. Прасковья Романовна делала специальные подушки для Алёшки, набитые еловыми мягкими иголками и на ночь всегда давала выпить мяты с ромашкой или молока с мёдом, чтобы крепко спал всю ночь.
Аньку это успокаивало, не хотела она, чтобы он услышал, о чём мужики по ночам говорят. Не хотела она, чтобы в таком раннем возрасте Алёшка начал бояться своей тени, как этого боялась она сама. Единственной отдушиной для Аньки был приход Якова, он отвлекал Алёшку и занимал его. Все дни после ухода Якова, Алёшка был занят только этими рассказами. Он по несколько раз всем пересказывал его истории, непременно добавляя какие-то подробности или незначительные детали от себя. Всё семейство делало вид, что слышит рассказ в первый раз и никогда Алёшку не поправляли. Анька знала, что ещё детей она вряд ли сможет выносить, надорвалась на тяжёлой домашней работе, да и с этой войной вряд ли получится вырастить младенца. Поэтому, можно сказать, что Алёшка жил в очень уютной и тёплой атмосфере, если не считать внешних обстоятельств, о которых он даже не догадывался.
Когда Анька слушала Якова, его уверенный, спокойный голос, то даже она чувствовала себя в безопасности и на некоторое время забывала о всём том кошмаре, который творился за пределами их леса. В это не простое время, лес был их главным защитником, как волшебное покрывало укрывал от непогоды и как скатерть самобранка всегда угощал Алёшкину семью самыми сладкими ягодами, грибами и лесными орехами.
Лес успокаивал, качающиеся огромные ели и сосны были словно безмолвные защитники, в жару спасали от зноя, укрывали под своей кроной от дождя. Хвойный запах спасал даже от мигрени. Если на Аньку тоска накатывала или уставала сильно, ей и двадцати минут хватало чтобы восстановить свои силы. Обычно уходила на свою любимую поляну, глубоко вдыхала лесной воздух, садилась рядом с любимой сосной и сидела так с закрытыми глазами. Вся усталость и тоска сразу проходили. Анька так сидела и мечтала о том, чтобы у неё хватало здоровья и сил на семью, чтобы могла продолжать работать. Потом она мечтала о том, чтобы скорей закончилась война, и чтобы больше не было слышно в лесу стрельбы и не было видно чёрного дыма от горящих в селе домов, чтобы никогда не слышать рассказов об убитых знакомых и родных, чтобы просто можно было жить и не бояться. И всегда благодарила все высшие силы за всё, что у неё есть.
Выходя за Игната замуж, Анька очень боялась уходить жить к нему в лес, а теперь и не представляла, как можно было жить по-другому. С рождения Алёшки она только пару раз в деревне была и ни капли об этом не жалела.
С Игнатом Анька познакомилась, когда ей не было и семнадцати лет. Он ей сначала жутко не понравился, подумала, какой-то угрюмый черствяк, с таким от тоски усохнуть можно.
Игнат действительно был молчаливым. Но когда смеялся, все вокруг начинали улыбаться, не могли сдерживаться, настолько он заражал всех своим обаянием. Вот и Анька, когда услышала первый раз как он шутит и смеётся, не могла отвести глаз и рассмотрела его по-настоящему.
Высокий, почти в три аршина ростом. Глаза синие, бездонные, а волосы густые, темно-русые. Большие могучие руки, как Илья Муромец из сказки. В молодости у Игната была быстрая и уверенная походка. Казалось, что он настолько силен и могуч, что может любую ёлку в лесу в узел завязать. Всю свою жизнь Игнат с отцом в лесу на пасеке прожил. В двадцать лет ушёл на войну и через четырнадцать месяцев вернулся с ранениями, полученными от разрыва снаряда. От полученных травм Игнат стал прихрамывать, и левая рука плохо слушалась. Но он никогда не жаловался, всегда работал за двоих и помогал всем, кому было нужно. Такой он был человек.
Вообще, вся их семья и пришедшая в неё Анька были не похожи на других людей в селе. Все они были очень дружными, никогда не жаловались друг другу ни на кого, все они были как одно целое, чувствовали друг друга. Это было редкое единение душ.
II
Всё утро Анька не находила себе места. Прождав мужчин до поздней ночи и не обнаружив их дома утром, она слонялась по дому из угла в угол. Прасковья Романовна тоже заметно нервничала, но в свойственной ей манере пыталась не подавать виду. Что-то должно было случиться, раз никто из них не вернулся. Одно утешало, что если бы их убили, то они бы точно об этом знали, из села бы уже донесли.
Мам, может я пойду в село узнаю, что там в лесу творится? Тихо спросила Анька, сидя у окна, не отрывая глаз от калитки. Может им помощь какая нужна? Ну нельзя же просто сидеть и ждать?
Ох, не знаю я Ань, что и делать? Тебя если поймают, то я совсем с ума сойду. Так нельзя, надо что-то другое придумать. Заметно волнуясь, тихо ответила Прасковья Романовна, боясь разбудить спавшего на печке Алёшку.
Мам, сейчас некогда думать понимаешь? Сейчас каждая минута на счету. Пусти меня. А? Ища поддержки у свекрови, снова спросила Анька.