Волков встал, одернул пиджак, сидевший на нем, как на известном шоумене, и поднял красивую пузатую рюмку с коньяком какой-то умопомрачительной выдержки:
Если нет ключа надо добыть отмычку, если отмычка не открывает надо выломать дверь, если дверь не вышибается надо снять ее с петель, если петли внутри надо уронить стену. Все. Маленькое дополнение это если надо любой ценой и если это надо тебе. За тебя! Денис выпил и сел под общий смех и аплодисменты. Юнгеров надулся гордо, будто аплодисменты сорвал он сам:
Во как! Видали?.. Я мне легко вспоминать те годы, ту прошлую жизнь, когда мы много чего накосорезили Легко потому, что от крови удержались и народ по параднякам не валили. Бог упас от душегубства, хотя вокруг такая резня стояла! Трудно было в крови не запачкаться А вот пронесло. И я очень хорошо помню, как еще до посадки собрал всех своих и стал объяснять, что надо жить мирно и что убивать мы не будем До тех пор пока не убьют кого-нибудь из нас В этот момент под сводами зала грянула песня «Каким ты был, таким ты и остался». Денис, улыбаясь, стал подтягивать. К нему присоединились остальные гости. Юнгеров вздохнул и сказал тихонько не то чтобы таясь, а просто не во весь голос:
Я, Дениска, помню, как ты после того моего выступления пришел ко мне и сказал: «Спасибо, Александр Сергеевич!» Я: «За что?» А ты: «А за то, что мы вроде как мирные люди и все такое Ведь в случае чего валить-то бы мне пришлось. Спасибо. Но вы не сомневайтесь если надо, я сделаю если очень надо» Спасибо тебе, Дениска Я тогда и тебе, и себе пообещал: хорош, давайте начинать жить по-людски! Я обещаю тебе, Денис, мы не будем больше ронять стенки. Мы найдем, купим, воспитаем специалистов, которые нам культурно этак откроют дверь. А за дверью будет накрытый стол, где нам не будут тыкать в харю нашим прошлым Хотя, конечно, сколько волка ни корми, а шакалы все равно найдутся!
Не! закричал сидевший напротив Евгений Шохин, гендиректор одной очень известной питерской фирмы, некогда носивший псевдоним Женя Маленький. Лучше так: сколько волка ни корми, а у медведя все равно толще!
Стол грохнул хохотом, и Юнгеров пошел к Жене, по дороге наваливая всем подряд на тарелки всякую снедь горстями и наливая, наливая, наливая ему было хорошо, его несло:
На юбилеях принято много слов хороших говорить юбиляру, как о покойнике, либо хорошее, либо ничего. Но я-то еще жив! И поэтому говорю я сам, и говорю правду, и она мне нравится!
Наконец он добрался до Шохина, тот вскочил, чокнулся с Юнгеровым и, перед тем как опрокинуть в себя граммов сто (долларов на двести), крикнул:
Гвардия выпивает, но не сопьется!
Стол согласно ухнул в ответ. Александр Сергеевич обнял Шохина:
За тебя, Женя, за мою гвардию! Пару слов, маэстро
Музыку кто-то притушил, и голос Юнкерса разлетелся по залу:
Женя это отдельная история Он присоединился к нам в самую лихую годину почти все сели В общем прижали нас к реке и накрыли пулеметами. Вокруг Антанта, Мурманск сдан, хозяйство трещит и начинает рушиться Вот тогда Женя и появился, как черт из табакерки, говорит хочу с вами, вы правильные, я лучше с умными потеряю И коллектив свой небольшой привел Мы даже сначала, грешным делом, решили, что прокладка[8] чья-то Так ведь не бывает Ан бывает! Ты выиграл, Женя! Он, кстати, настоящий предприниматель, Божьей милостью. У него всегда порядок, как в операционной. Дайте ему и его людям Дрезден в руинах после американской бомбежки и он сделает из него место экскурсионного обслуживания! Сердце воина, ум бухгалтера! Он всегда мне вместе с деньгами приносил отчеты, я злился: «Какого черта, если я вам перестану доверять, то все приплыли!» А он все равно приносил, потому как порядок есть порядок! Обратили внимание, какие универсамы в городе стали? Это его заслуга! Я ведь могу только завоевывать новое пространство, а его еще нужно осваивать и обживать Кто-то, может, считает, что осваивать и обживать это женская функция Я вам сейчас расскажу про эту «женщину»! Порезали как-то нашего парня Давно это было Хочется сказать так давно, что мне это рассказывал мой дед, а ему его дед, а тот слышал это от самого Чингиза! Да Приехал Женя с этой темой к нам в тюрьму, мы сидим, обсуждаем трем А Женя молчит, молчит Он и тогда выглядел, как богатый английский физик. Однажды его даже с принцем Чарльзом перепутали И вот сидит этот «принц» и говорит: «А чего гонять-то, эти уроды в Астории часто сидят, ну, я захожу в кафе и спрашиваю их старшего в лоб, берет ли он на себя ответственность за ту резню. Если он отвечает, что берет, я бью его в башню железом, а там посмотрим, как оно сложится!» А?! Каков!! Женя, я целую твое сердце! Я так рад, что ты остался несудимым с твоим-то характером!
Над столом дрожал воздух. Кто-то запел «Там вдали за рекой». Подхватили хором и получилось очень душевно, как на студенческих посиделках. Гости уже ели по-семейному, плюнув на манеры и этикет. Кто-то вкусно облизывал пальцы, причем не себе, а соседке, кто-то радовался, что горячий бараний жир стекает с подбородка прямо на итальянский шелковый галстук ручной работы. При этом странное дело никто не становился похож на загулявшее новорусское быдло.
Между тем Юнгеров поймал взгляд симпатичной тридцатипятилетней дамы в смелом декольте а демонстрировать ей было что. Явно будучи уже навеселе, она хулигански провела язычком по верхней губе, глядя Юнкерсу прямо в глаза. Александр Сергеевич ринулся к ней, схватил рукой за шею, запустил пятерню в густые золотистые локоны и поцеловал крепко. В этой крепости, однако, было не очень много эротики, скорее больше ощущалась благодарность к былой страсти уже погасшей. Почти.
А вот Лариса Она Когда-то, когда еще на бензоколонках не хватало бензина, мы лихо подъехали к заправке, где она работала королевой. И я увидел в окошечке красивую женщину, которая плакала и от этого была еще красивее Выяснилось, что и до этой бензоколонки, у самого Смольного расположенной, бандюги добрались, а мы тогда очень не любили бандитов, потому что сами были ими Денис и его люди сумели уладить вопрос без стрельбы Помнишь, Денис, ты ворвался в какой-то офис и ногой пробил «одиннадцатиметровый» прямо в голову какому-то уроду?
Денис заломил бровь, вспоминая, и неуверенно спросил:
Это, кажется, на Рубинштейна было?
Юнкерс пожал плечами, продолжая смотреть Ларисе в глаза:
Так пох Бог с ними, с бандитами этими. Я о другом. Когда меня с Лебедева дернули в лагерь на этап я, сидя на корточках, вдруг увидел, как ты, Лариса, стоишь на перроне на грязном, заплеванном перроне, плачешь и крестишь меня Крестила, по-моему, наоборот, неправильно, но какая разница, листва все это И вот ты тогда на перроне а я не ждал, не знал В общем, и это тоже дало мне силы выжить. И я рад, что ты есть, что ты здесь, рад всему, что было
У Ларисы, ныне директрисы очень крупного модного магазина, глаза набухли слезами. Они с Юнгеровым никогда не клялись друг другу в верности и В общем, отчасти и ее сексуальные похождения за время отсидки Юнкерса (а ему, конечно же, рассказали) решили судьбу бурного некогда романа. Но только отчасти. На самом деле Александр Сергеевич ни с одной женщиной вместе долго не выдерживал даже с самой-самой. Он эту свою черту знал и, когда она проявлялась, чувствовал комплекс вины, раздражался, причем раздражение выплескивалось именно на ту, которая в данный момент находилась рядом
Лариса хорошо понимала Юнгерова, иллюзий никогда не строила, может быть поэтому и спала легко с другими мужиками, пока он сидел. Слова, публично произнесенные Александром Сергеевичем, значили для нее очень много это было словно прилюдное объяснение в любви, словно возведение ее в некий особый статус. Почти что в статус бывшей жены. Кстати, Лариса была замужем все время знакомства с Юнгеровым. Разводиться она не собиралась, ее муж, шофер-дальнобойщик, был хорошим человеком и очень любил сына. Ну и жену, конечно, тоже. Нет, жену он почти боготворил. Юнкерс еще раз посмотрел Ларисе в глаза и в этом взгляде было столько всего, что сидевшие рядом даже притихли. Александр Сергеевич постарался улыбнуться:
Мы, Ларисон, недавно с тобой поругались крепко на одну производственную тему Подраспустила ты девиц в своем магазине им из-за маникюра уже некогда клиентами заниматься И будем ругаться еще Но То, что я сказал до этого, главное. Оно перевесит все. Спасибо тебе.
А может, я до сих пор по ночам в подушку плачу? не без вызова, полушутя-полусерьезно тряхнула волосами Лариса. Заодно и грудями атмосферку всколыхнула мужики же вокруг были не слепыми.
Нужен я тебе! попробовал отшутиться Александр Сергеевич. Вокруг молодые ухажеры Ты ж в цвету вся!
Дурак ты! А я я тоже рада всему!
Ну и ладушки, ну и мир Свои же люди! Да, чтоб ты рожи не корчила, скажу: если б ты тогда на перроне на коленях стояла не поверил бы в искренность.
Это почему?
В восторженность не верю.
Ну и дурак!
Дурак не дурак Лариса, ты всегда для меня останешься особенной. Только с тобой можно было нарушать все заповеди Божьи одним махом! А помнишь, как в мастерской у художника Ты напилась тогда и, голая, танцевала под «Вологду». Я с тех пор эту эротическую песню спокойно слушать не могу! «Девять с половиной недель» погулять вышли.
Спасибо тебе, Санечка, хороший мой.
Чтобы не заплакать, Ларисе пришлось залпом выпить полфужера крепкой граппы она перебила грусть.
А Юнгеров уже ухватил за щеки бывшего своего одноклассника Вадима Колесова:
Вадик, дружище Ва-а-дик! Чего притих обожрешься! Вадик наш капиталист. Не барыга, не делец капиталист. Ходячий капитал. Если пропустить графики и диаграммы, то увидим его суть. А суть такая: когда меня этапировали в уральские леса, через пару месяцев на Урал прибыл и Вадик! Он тогда еще такими деньжищами, как сейчас, не ворочал, но в пищевой промышленности вес уже имел солидный. Так вот: приехал Вадик на Урал, ходил по колено в говне и по горло в проблемах, но Местные пищевики популярно объяснили местному ГУЛАГу, что будет, если в лагеря, например, перестанут поставлять в долг подсолнечное масло и крупу. В итоге меня резко перестали трогать, согласно каким-то там (а на самом деле я очень хорошо знаю согласно каким) указаниям. Сначала трогать перестали, потом перестали обращать внимание Из уха в ухо передавали: «Не трожь Юнгерова, а то на Урал снова страшный Вадик приедет как комиссар». Милый ты мой, я ведь знаю, я очень хорошо понимаю, каких это тебе нервов и сил стоило Потом, помнишь, у тебя еще документы украли и ты с такими матюками до Питера добирался! Эх! Дорогой ты мой теоретик капиталистической законности
Чего уж там, шмыгнул носом в громадную хрустальную пивную кружку польщенный Колесов. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!
Твоя правда, дружище! Мы же с Вадиком двоечниками на одной парте с первого по десятый А это дорогого стоит В десятом мы мечтали о сигаретах «Антарктида» они были с жутким таким белым фильтром, и ввиду полной неприемлемости цены казались нам верхом шика Все было: педсоветы, двор, салюты и драки на них Потом вихрь перемен, первые ларьки, ушел госстрах, пришел братаноужас. Мы не думали не успевали, дрались за жизнь и помогали друг другу, и все понимали, как легко не дожить, и поэтому не говорили об этом И мы дожили. Дожили! Теперь вон там, у окошечка, стоит специальный короб, в котором поддерживается определенная температура и влажность. В этом коробе сигары со всех концов света. Скатанные вручную, между прочим. Проблема в том, Вадим, что мы с тобой их не любим и не курим. И «Антарктида»-то наша она была повкуснее.
Сто пудов! согласился Вадим и тут же вынул из кармана пиджака кожаную книжку с золотым обрезом, что-то черканул в ней. Я дам задание найти «Антарктиду» ящик и привезти.
По рукам!
С другого конца стола Денис, краем уха услышавший что-то про Антарктиду, крикнул:
Если к пингвинам надумали меня не забудьте!
Тебя забудешь, как же Себе дороже.
Между тем гости начали уже и местами меняться, и кучковаться по интересам Крылов, тот присоседился к Ларисе и завороженно смотрел на ее шею, чтобы не упираться взглядом в грудь, а та в ответ кокетливо поводила плечами да, мол, между прочим, очень даже и
А хозяин имения все говорил и говорил. Но говорил складно, грубо, но романтично. Его слушали с человеческими улыбками. Он тронул всех: и сотрудника ФСБ, который сначала стеснялся больше всех, а потом (через триста граммов) перешел на мат и уже на нем только и изъяснялся, причем никому это слух не резало; и директора небольшого магазина, который много лет назад оказал Юнгерову такую услугу, что черт возьми и сказал, что за это ему ничего не надо; и своего тренера, который когда-то вытащил пацаненка Сашу с набережной и начал учить азам жизни, которого единственного на свете, Александр Сергеевич называл ШЕФОМ; и водителя, который всегда молчал, а если уж что происходило, говорил: «Дела!» что равнялось длинной нобелевской речи (этот водитель был когда-то танкистом, во время войны в Приднестровье подбил что-то не то, и его объявили в розыск как преступника. Юнгеров его принял и спрятал и верил в него, как в Луну, в том смысле, что она никогда никуда не денется с неба); и еще очень-очень многих
Отдельные слова Юнгеров захотел сказать о сидевшей очень тихо и скромно следователе прокуратуры Ольге. Впрочем, тихо и скромно она сидела недолго аккурат до тоста Юнгерова:
Прошу тишины!
Зал смолк, взгляды скрестились на уже чуть покачивающемся Юнгерове, который немыслимое дело вдруг изящно изогнулся и поцеловал руку следователю.
О как! оценил жест сидевший рядом с Ольгой черноволосый парень, в котором гости (некоторые с удивлением) узнали известного питерского журналиста Андрея Обнорского.
А ты, Андрюха, думал небось, что так только ты умеешь? Ладно, сейчас не о тебе, сейчас об Оленьке Джентльменов не прошу встать только потому, что некоторые уже того подустали Так вот. Ольга. За этот «праздник» я плачу отдельно. Ты, Оленька, не обижайся Мы познакомились, когда она в свою районную прокуратуру решила меня вызвать свидетелем по какому-то там делу. Я, конечно, посмеялся и отмахнулся времени нет свидетелем ходить и все такое. Но она меня достала. Меня! Дело дошло почти до привода с милицией. Меня! А вопрос-то какой-то говенненький был знаком ли был я с неким убиенным, которого я на самом деле последний раз видел лет за семь до того, как его, неугомонного, к облегчению многих повзрослевших людей, застрелили два его же дольщика. И дело-то раскрыли быстро. Но Ольга Дмитриевна допросила полгорода. Всех достала ей исчерпывающая картина нужна была. Это я потом узнал. А тогда, когда я злющий-презлющий к ней в кабинетик ввалился, решил, что это меня, так сказать, персонально власть снова повоспитывать решила. И с порога ей: «Деточка, может, я тебе просто нравлюсь и ты так вот познакомиться со мной хочешь? Так скажи прямо, я люблю, когда тетеньки в форме» А она мне: «Если вы считаете, что мне нравятся богатые жлобы, то напрасно. Берите стул, садитесь. Фамилия, имя, отчество, год и месяц рождения!» Я аж рот раскрыл. Вот так, слово за слово, и подружились. И когда я ее о чем-нибудь прошу, а прошу частенько, то чую, как Оля встает на лыжню. Она же мастер спорта, лыжи, дальние дистанции. Ее можно попросить и забыть. Она до цели дойдет. Я уже вспоминал «Остров сокровищ», помните, Сильвер жути нагонял: «Все боялись Флинта. Все боялись. А Флинт боялся меня». Так вот я боюсь Олю. Как-то раз она решила, что я неправ. Так вот: ногой была выбита дверь, за которой я лежал в постели с женщиной. Страшно подумать, что бы получил кто угодно, кроме нее, за подобный фортель. А тут я просто смотрел в потолок, слушал ее ор и улыбался, радуясь, что жизнь устроена так интересно.
Идиот! фыркнула, все выдержав, в бокал с вином следователь Оля, чем полностью подтвердила все вышесказанное.