На следующем этапе анализа были выделены контрастные группы по уровню развития контроля поведения: с высоким уровнем контроля поведения (всего 17 чел., 9 юношей и 8 девушек) и с низким уровнем контроля поведения (всего 25 чел., 11 юношей и 14 девушек).
Первичное сопоставление данных выявленных контрастных групп показало, что статистически значимые различия между группами выявляются только по 3 показателям проактивного совладания: «Проактивное преодоление», «Рефлексивное преодоление» и «Поиск инструментальной поддержки», которые статистически значимо чаще используются подростками с высоким уровнем контроля поведения (U=109, p=0,008; U=98, p=0,003; U=129, p=0,032 соответственно).
Сопоставление контрастных групп по уровню развития отдельных составляющих контроля поведения заметно дополняет корреляционный анализ, на основании которого можно сделать вывод, что при наличии достаточно большого количества связей отдельных шкал контроля поведения со стратегиями совладания и защитами, эти связи не могу однозначно свидетельствовать о прямой связи этих показателей. Важно отметить, что имеет значение уровень агрегации контроля поведения: для реализации более высокого уровня совладания проактивного важен именно общий уровень контроля поведения. Отдельные же его составляющие имеют большее значение при реализации защит и актуальных стратегий совладания.
Также можно отметить разную структуру дифференциации стратегий совладания и защитных механизмов в группах с высоким и низким уровнем контроля поведения. В группе с высоким уровнем контроля поведения можно выделить несколько согласованных блоков защитно-совладающего поведения: уход от решения проблемы с помощью защит и актуальных стратегий совладания, поиск поддержки на проактивном и актуальном уровне, превентивное преодоление, блокирующее защиты. В группе с низким уровнем контроля поведения, при сохранении блока поиска поддержки, идентифицируется еще один большой блок стратегий и защит, где доминирует рефлексивное преодоление и планирование решения проблем с опорой на защиты, которые, видимо, заполняют дефицит контроля поведения.
Уже полученные данные позволяют представить роль контроля поведения в общей системе защитно-адаптивного поведения, как основополагающую. Чем выше уровень контроля поведения, тем быстрее происходит включение осознаваемых механизмов совладания с трудными жизненными ситуациями и вытеснение ими бессознательных защит. Однако это предположение будет проходить дополнительную проверку в ходе работ следующего этапа.
Литература
Ветрова И. И. Сравнение динамики психологических механизмов регуляции поведения (совладания, психологических защит и контроля поведения) у подростков в лонгитюдном исследовании и методом срезов // Вестник Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова. 2009. Т. 15. 4. С. 233237.
Сергиенко Е. А. Контроль поведения: индивидуальные ресурсы субъектной регуляции // Психологические исследования: электронный научный журнал. 2009. 5 (7). URL: http://psystudy.ru (дата обращения: 13.06.2015 г.).
Lazarus R. S. Stress and emotion: A new synthesis. N. Y.: Springer, 1999.
Vaillant G. E. Adaptation to Life. Boston, MA: Little, Brown, 1977.
И. Е. Вопилова (Москва)
Структура социальных представлений о беременности среди молодежи: анализ свободных ассоциаций
Статья посвящена социальным представлениям о беременности среди студентов. Вопросы планирования семьи, деторождения являются актуальными как с точки зрения социально-демографической проблематики, так и с точки зрения социально-психологических и социологических исследований. Совокупность представлений, верований, связанных с беременностью, во многом определяет стратегии и практики деторождения.
В качестве методологической базы исследования нами была выбрана концепция социальных представлений С. Московичи (Емельянова, 2006). Данную концепцию можно считать адекватной методологической основой в силу того, что, во-первых, социокогнитивная «выпуклость» явления беременности свидетельствует о возможности формирования о нем социального представления как средства адаптации сложного, противоречивого явления к общей картине мира, разделяемой той или иной группой; и, во-вторых, сама теория, а также ряд методик, разработанных на ее основе, позволяют изучить семантическую структуру обыденных репрезентаций исследуемого объекта, что весьма важно на начальных этапах работы.
В исследовании приняли участие 434 чел. 226 студентов из Москвы, среди которых 134 девушки и 92 юноши, средний возраст которых составил 20,6 года (min=17, max=25), и 208 студентов из Красноярска, среди которых 121 девушка и 68 юношей в возрасте от 16 до 23 лет (средний возраст составил 18,7 года).
Выбор именно такого объекта исследования связан с психологическими особенностями студентов как социальной группы. Период с 17 до 25 лет можно считать переходным от периода юности к периоду ранней взрослости. Данный этап в жизни человека, с одной стороны, характеризуется достижением относительно непротиворечивой идентичности, преодолением ролевого смешения, а с другой стороны, переходом к этапу, названному Э. Эриксоном этапом ранней взрослости, основной задачей которого является выстраивание близких, доверительных отношений. «Эриксон, как и Фрейд, утверждает, что только теперь человек по-настоящему готов к интимным отношениям с другим человеком как в социальном, так и в сексуальном плане. До этого времени большинство проявлений сексуального поведения индивидуума были мотивированы поиском эго-идентичности» (Хьел, 2005, с. 230). Таким образом, период перехода к ранней взрослости и, собственно, период ранней взрослости являются этапами в жизни молодого человека, сензитивными к проблемам установления близких отношений, создания семьи, родительства.
На основании предварительного анализа нами были выдвинуты следующие гипотезы.
1. Социальные представления молодежи о беременности будут содержать ярко выраженный аффективный компонент.
2. Социальные представления юношей и девушек о беременности будут различаться.
3. Социальные представления московских и красноярских студентов будут различаться.
В ходе опроса респондентам предлагалось заполнить анкету, включавшую две части. В первой части респонденты записывали не менее 7 ассоциаций к слову «беременность», вторая часть включала социально-демографические характеристики. Для дальнейшей обработки полученных ассоциаций применялась методика П. Вержеса, позволяющая описать структуру социального представления выделить ядро и периферию (Abric, 2001). В рамках данной методики полученные понятия предлагается анализировать, основываясь на двух показателях частоте появления понятия в ответах респондентов и ранге появления понятия, причем основному анализу подлежат только понятия, преодолевшие определенный частотный порог (в нашем исследовании мы работали с понятиями, указанными не менее чем 5 % респондентов) (Бовина, 2007).
Общими элементами ядра для всех групп респондентов являются такие понятия, как ответственность, живот, ребенок, дети, проблемы и токсикоз. Область первой периферии содержит понятия любовь, забота, страх, семья, мама, роды, контрацепция, пеленки, залет, брак, плохое самочувствие, область второй периферии коляска, секс, новая жизнь и ужас.
Отметим, что наиболее часто упоминаемой и низкоранговой ассоциацией, т. е. называемой одной из первых, является ответственность. Она может быть рассмотрена как один из видов контроля за деятельностью субъекта либо с позиции общества, либо с позиции личности (Муздыбаев, 1983). В рамках структуры социального представления, скорее всего, имеют место оба смысловых вектора. Ответственность будет связана с внешним контролем при сопоставлении с понятиями семьи, брака, т. е. социальных институтов, предписывающих определенные нормы, правила, каноны поведения. Однако при сопоставлении с таким элементом ядра, как проблема, ответственность может быть рассмотрена в качестве внутренней детерминанты деятельности субъекта.
Выявленные элементы структуры социального представления могут быть объединены в следующие группы. Во-первых, можно выделить обширный аффективный компонент: в представление входят такие ассоциации, как радость, счастье, любовь, страх, ужас, забота. Во-вторых, стабильным является присутствие в структуре представлений ряда понятий, обращающих внимание на физиологические процессы, сопровождающие беременность (токсикоз, тошнота, плохое самочувствие). В-третьих, важным компонентом являются внешние признаки изучаемого состояния (живот, коляска). В-четвертых, стоит обратить внимание на группу понятий, объединяющую социальные роли и социальные отношения (мать, отец, муж, свадьба и т. д.). И в-пятых, ряд ассоциаций может быть объединен в группу, характеризующую возможные изменения (ожидание, материнство, бессонные ночи, проблемы). Таким образом, социальные представления о беременности включают в себя понятия, характеризующие как психофизиологическую сторону изучаемого объекта, так и социальные аспекты, связанные с состоянием беременности.
Анализируя структуры социальных представлений о беременности с точки зрения выдвинутых гипотез, можно говорить о том, что гипотеза о наличии ярко выраженного аффективного компонента подтвердилась. Эмоционально окрашенные понятия встречаются как в области ядра, так и в области периферии, причем среди их числа присутствуют как позитивно окрашенные понятия (счастье, радость, любовь, нежность, улыбки), так и негативно окрашенные (страх, ужас, плохое самочувствие). В среднем по группам эмоционально окрашенные понятия составляют около 25 % от общего количества ассоциаций, преодолевших 5-процентный барьер и вошедших в структуру представлений. Таким образом, эмоциональная составляющая является сквозной в структуре социальных представлений: она характеризует как их наиболее разделяемую часть (ядро), так и зону потенциальных изменений (первую периферию) и собственно периферическую часть.
Также можно говорить о подтверждении гипотез о различиях между представлениями о беременности студентов московских и красноярских вузов и между представлениями девушек и юношей.
К региональным особенностям можно отнести различное отношение к проблемам, связанным с контрацепцией: возможно, бо́льшая представленность в сознании столичных студентов данного понятия обусловливает меньшую вероятность возникновения такой ассоциации, как аборт. Представления красноярской молодежи, скорее всего, испытывают на себе воздействие более традиционной, по сравнению со столичной, культуры. Результатом этого может быть появление в структуре представления понятия свадьба.
Говоря о гендерных особенностях представлений о беременности, следует отметить, что эмоциональный компонент представлений девушек оказывается более дифференцированным, по сравнению с юношами, которые, в свою очередь, уделяют больше внимания проблемам, связанным с контрацепцией и материальным обеспечением, что, вероятно, является следствием полоролевых предписаний. Также заметим, что исключительно среди женских ассоциаций мы встречаем такое понятие, как материнство, что может свидетельствовать о значимости не только самого процесса беременности, но и связанных с ним изменений в социальном статусе.
Отдельно стоит отметить формальные особенности структур социальных представлений о беременности. Так, выявленные структуры оказались довольно обширными, содержащими большое количество элементов как в ядре, так и в периферии, что может быть связано с высокой вариативностью мнений относительно феномена беременности.
Следующим этапом нашего исследования должны стать глубинные интервью, нацеленные на прояснение качественных оснований социальных представлений о беременности.
Литература
Бовина И. Б. Социальная психология здоровья и болезни. М.: Аспект-Пресс, 2007.
Емельянова Т. П. Конструирование социальных представлений в условиях трансформации российского общества. М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2006.
Хьелл Л., Зиглер Д. Теории личности. 3-е изд. СПб.: Питер, 2005.
Муздыбаев К. Психология ответственности. М.: Наука, 1983.
Abric J.-C. A structural approach to social representations. 2001.
А. Е. Воробьева (Москва)
Досуговое поведение в торгово-развлекательных центрах[13]
Для молодых людей, у которых отсутствует опыт жизни в советском обществе, большое значение имеет ориентация на потребление (Козырева, Низамова, Смирнов, 2014).
Установлено, что объем, структура и качественные характеристики потребления связаны не только с объемом доходов, но и с образованием, ценностями и досуговой деятельностью.
Досуг исторически складывался как форма активности, которая находится как бы в обособленном состоянии от общественного бытия и выполняет функцию развития личности. Увеличение количества свободного времени и технический прогресс задали новый вектор развития досуга в XX в.: он стал ассоциироваться с ничегонеделанием (Андреева, 2011).
В постсоветской России исследование досуга потеряло свою актуальность. Резкое падение уровня жизни выдвинуло на первое место возможности поисков дополнительной работы в часы, свободные от основной, произошло не только сокращение величины свободного времени, но и изменение характера его использования, на первое место стали выходить проблемы отдыха и восстановления физических сил, а не насыщенной культурной жизни.
Отраслевая социология, в том числе социология досуга и культуры, достаточно развита, в то время как психологических исследований в данной области недостаточно.
Социологи отмечают рост (в сравнении с доперестроечным периодом) доли внедомашнего досуга у современной молодежи, также отмечается снижение роли восстанавливающей и повышение развивающей и развлекательной функций досуга. Прогулки по торгово-развлекательным центрам (ТРЦ) как вид досуга, по данным опроса 2009 г., практикуют 7,9 % молодежи ежедневно, 33,8 % раз в неделю, 37,6 % раз в месяц, 12,2 % раз в год (Горшков, Шереги, 2010). Если сопоставить данные по разным формам досуга, можно заметить, что посещение ТРЦ находится в первой тройке мест еженедельного и ежемесячного досуга. Посещение же театров и музеев практикуется в большинстве случаев раз в год (42,9 %), реже раз в месяц (27,4 %), и заметная доля опрошенных вообще не практикует такой вид досуга (27,1 %).
Мы полагаем, что понимание досуговой активности в ТРЦ должно быть более широким, чем это принято на данный момент (Монастырская, 2007), и включать в себя изучение витрин, каталогов, примерку с целью развлечения, ознакомления с техническими новинками и модными тенденциями, мечты о красивой жизни и т. п., так как они содержат эмоциональный и релаксационный компонент и необязательно приводят к совершению покупки, а служат, скорее, способом работы со своей идентичностью (подтверждение существующего статуса, примерка желаемого, поиск наиболее комфортного).