После принятия «Декрета о национализации», на базе Государственного банка, был создан Народный банк, который вобрал в себя все банки страны. Его возглавил Георгий Пятаков, который вместе с Оболенским, проводил захват Государственного банка в Петрограде, в ночь Октябрьского переворота. «Декрет» и его реализация вызвали «паралич» рынка и экономики, и тем самым нанесли удар не только по промышленности, промышленникам-капиталистам, но и по всему населению, в первую очередь по рабочим.
Национализация банков ускорила разруху в народном хозяйстве и рост социальных проблем, так как новая сеть продуктообмена еще не существовала, а действовавшая старая, была разрушена. Позднее, во время «военного коммунизма», когда большевистское государство полностью взяло на себя распределение продуктов по карточкам, положение со снабжением населения и производством стало еще хуже, дело в некоторых местностях дошло до антропофагии, до людоедства. Большевики, как всегда объясняли это происходившей гражданской войной, которую сами же и раздували, но обвиняли в ней происки буржуазии. Промышленность России была отброшена на 200 лет назад, во времена Петра I. Иностранный капитал ожидали невиданные прибыли и как бонус, возмещение иностранным собственникам их финансовых потерь в стране Советов.
Обещание большевиков, «соблюдения интересов мелких вкладчиков» не было соблюдено, как в прочем и другие их обещания, всё что можно было отнять, отнимали, конфисковывали, а тех кто сопротивлялся и ликвидировали.
Рубль стремительно обесценивался. С ноября 1917 года по июль 1918 года, покупательная способность рубля упала больше чем в 4 раза, тогда как за время существования Временного правительства, обесценивание составило 1,4 раза. Далее денежная система, отмирала, вплоть до перехода к «Новой экономической политике», НЭП, в 1921 1922 году.
Единственный банк, в Петрограде, «Международный Коммерческий банк», основанный Адольфом Ротштейном и связанный с финансовыми империями Ротшильдов и Моргана, просуществовал дольше всех, а «Нэшнл Сити Банк», один из первых вкладчиков в «Федеральную Резервную Систему» США, связанный с кланом Рокфеллеров, остался единственным банком, который не был национализирован Ульяновым-Лениным и большевиками. Не лишне напомнить, что у Льва Троцкого, второго локомотива пролетарской революции, были семейные связи по линии жены с кланом Рокфеллеров.
Многочисленные филиалы коммерческих банков за пределами России, остались недосягаемы для Совнаркома, их активы были распроданы на зарубежных биржах.
28 января, в Бресте, Лев Троцкий передал делегатам держав «Четверного союза» письменное заявление, подписанное всеми членами советской делегации. Он устно отверг германские условия мира и сделал заявление о том, что, «Мы выходим из войны. Мы извещаем об этом все народы и их правительства. Мы отдаём приказ о полной демобилизации наших армий В то же время мы заявляем, что условия, предложенные нам правительствами Германии и Австро-Венгрии, в корне противоречат интересам всех народов».
Германская сторона заявила в ответ, что «Не подписание Россией мирного договора, автоматически влечёт за собой прекращение перемирия».
После этого делегация Совнаркома демонстративно покинула заседание, мотивировав это необходимостью вернуться в Петроград для получения дополнительных инструкций. Большевики впервые исполнили свой любимый приём «исход» на международном уровне. «Затягиватель», Лев Троцкий, точно выполнял указание Ленина, за что позже его заклеймили «троцкистом». В тот же день Троцкий послал телеграмму главковерху Крыленко, в которой потребовал немедленно издать приказ по действующей армии, «о прекращении состояния войны с державами германского блока и о демобилизации армии». Крыленко, утром следующего дня, издал данный приказ.
Узнав об этом распоряжении Троцкого, Ленин попытался немедленно отменить его, но его указание не пошло дальше Ставки Крыленко, произошла какая-то внутренняя договорённость, радиостанции и связь перестали работать.
29 января, на заседании Исполкома Петросовета, большинством участников, при одном голосе «против» и 23 воздержавшихся, была принята резолюция, подготовленная Зиновьевым, одобрявшая действия делегации в Бресте-Литовском. На следующий день в газетах «Известия ЦИК» и «Правда», также вышли статьи, поддерживавшие данное решение Петросовета.
Орган социалистов, меньшевиков-интернационалистов, газета «Новая жизнь», 30 января, в передовой статье, под редакцией Максима Горького, озаглавленной «Полу мир», комментировал заявление Троцкого, «Мировая история обогатилась новым, не имевшим ещё прецедентов, парадоксом, правительство России объявило страну в положении «ни войны, ни мира«». Газета «Русские ведомости» в передовице «Страшный час» предсказывала, что «придётся и России узнать, какой ценой покупается порядок, когда он водворяется чужой вооружённой рукой».
Уже 31 января, подписание сепаратного мира между Центральной Радой и «Центральными державами», стало серьёзным ударом по позициям «Российской Советской республики» на переговорах с Германией, поскольку делегация Украинской Центральной Рады обратилась к Германии и Австро-Венгрии с просьбой о введении на их территорию войск коалиции. Несмотря на то, что легально «Военная конвенция» между Центральной Радой и Германией и Австро-Венгрией, ставшая правовой основой для вступления австро-германских войск на территорию Украины, была официально оформлена позднее, германское командование в тот же день, дало своё предварительное согласие на вступление в войну против большевиков и стало активно готовиться к походу на Украину.
В этот день, 31 января, на совещании в Бад-Хомбурге с участием императора Вильгельма II, начальника морского штаба и вице-канцлера было принято решение прервать перемирие и начать наступление на «Восточном фронте», оно гласило, «нанести короткий, но сильный удар расположенным против нас русским войскам, который позволил бы нам при этом захватить большое количество военного снаряжения».
Согласно подготовленному плану, предполагалось занять всю Прибалтику вплоть до Нарвы и оказать вооружённую поддержку Финляндии. Решено было также занять Украину, ликвидировать на занятых территориях власть «Советов» и приступить к вывозу зерна, сырья и оборудования в Германию. В качестве формального мотива прекращения перемирия с 4 февраля, было решено использовать «не подписание Львом Троцким мирного договора».
1 февраля 1918 года, левоэсеровский печатный орган «Дело народа», опубликовал резолюцию ЦК партии, «О прекращении состояния войны», в которой заявлялось, что «Россия отдана в распоряжение германского империализма. Её земли и народы отныне сделаются добычей любого международного хищника безвозбранно, могущего компенсировать за её счёт свои неудачи в другом месте», а московская газета «Новое слово», в статье, «Выход из войны» писала, «Мир Троцкого и Ленина с логической неизбежностью приводит к торжеству германского империализма. Теперь эти пророки интернационального социализма всю свою энергию обещают направить на внутреннее переустройство России. Это значит, что не за горами торжество у нас контрреволюции, монархизма в его худших проявлениях».
Вечером этого же дня, на заседании ВЦИК Совета была принята резолюция, одобрявшая «образ действий своих представителей в Бресте».
3 февраля, германское командование официально заявило оставшемуся в Бресте-Литовском представителю делегации России о том, что между Россией и Германией возобновляется состояние войны. Совнарком заявил протест по поводу нарушения условий перемирия, но ответа на протест не получил.
Исторической задачей Германии издавна была германизация своих восточных земель и Прибалтики. Теперь Германии, представилась новая возможность для её исполнения. Новая «революционная» Россия, очень поспособствовала решению этой задачи, но это ещё был не финал «мировой пролетарской революции», надежда на реванш жила в мозгу Ленина.
4 февраля состоялось заседание ЦК большевиков, на котором присутствовали 11 человек, Николай Бухарин, Глеб Ломов, Лев Троцкий, Моисей Урицкий, Адольф Иоффе, Крестинский, Ленин, Иосиф Сталин, Яков Свердлов, Сокольников и Смилга. Ленин, как председатель всех центральных органов ЦК, Совнаркома, Совета Обороны и прочих, предложил высказаться «за немедленное предложение Германии вступить в новые переговоры для подписания мира», высказались против 6 человек, Бухарин, Ломов, Троцкий, Урицкий, Иоффе, Крестинский при пяти голосах, «за». Затем Львом Троцким, было внесено предложение, «выждать с возобновлением переговоров о мире до тех пор, пока в достаточной мере не проявится германское наступление и пока не обнаружится его влияние на рабочее движение», за которое проголосовали 6 членов ЦК, Бухарин, Ломов, Троцкий, Урицкий, Иоффе, Крестинский, а все остальные были против. На вопрос, «Если мы будем иметь как факт немецкое наступление, а революционного подъёма в Германии и Австрии не наступит, заключаем ли мы мир?», «да» высказались шестеро, Троцкий, Ленин, Сталин, Свердлов, Сокольников и Смилга, и только Иоффе проголосовал «против».
Адольф Иоффе прекрасно понимал, что «кончина» Германской и Австро-Венгерской империй «не за горами», и продолжение ими военных действий в России, только ускорит их «кончину», а договор России с ними, продлит их агонию. Не зря канцлер Бисмарк предупреждал германских правителей, «Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью».
10 февраля, после оглашения Троцким декларации «об отказе от подписания мирного договора», большинство оппозиционных газет заявило о необходимости немедленного возобновления деятельности Учредительного собрания, в связи с возникшей чрезвычайной ситуацией в случае капитуляции.
Газета меньшевиков-оборонцев и представителей плехановского «Единства» «Начало», опубликовала воззвание, «К братьям пролетариям всего мира», с протестом против заключения сепаратного мира, а в статье «Основная задача», оценивала ситуацию как «приостановку самостоятельного развития страны», объявляя это «катастрофой».
18 февраля, Германская армия, перешла в общее наступление на русском фронте. Германия «продавливала» быстрейшее заключения договора с «Российской Советской Республикой», «Р.С.Р», чтобы не только перебросить, образовавшиеся резервы, на западный фронт войны, для борьбы с войсками стран Антанты, резервов уже и не было, но и из-за нестабильности ситуации в самих Германии и Австро-Венгрии, начались голодные восстания в обеих империях.
На присланную, в день начала наступления, Совнаркомом телеграмму, германскому правительству, «о принятии условий «договора», германское правительство не прореагировало, и продолжило наступление, тем более сопротивление наступающим отсутствовало, как говорили сами немцы, «наступила железнодорожная война».
Над существованием государства «диктатуры пролетариата» нависла реальная угроза краха. На фронт направлялись первые отряды создаваемой РККА. Под Псковом, Ревелем (Таллином) и Нарвой, развернулись первые упорные бои с германскими войсками.
Утром, 18 февраля, Совнарком уже располагал сведениями о начале наступления немецких войск. Обмен секретной информацией между Германией и «Р.С.Р.» шёл взаимный. Днём, начав наступление по всему фронту от Балтийского моря до Карпат силами 47 пехотных и 5 кавалерийских дивизий, германские войска быстро продвигались вперёд по железным дорогам и уже к вечеру отрядом менее чем в 100 штыков был занят Двинск, где в тот момент находился штаб 5-й армии северного фронта. Части армии Временного Правительства, уходили в тыл, бросая или унося с собой военное имущество, а сформированные большевиками отряды РККА серьёзного сопротивления так же не оказывали, бежали, спасались как могли.
Совнарком, в ночь с 18 на 19 февраля, составил и согласовал радиограмму правительству Германии, с выражением протеста по поводу нарушения условий перемирия и с согласием подписать выработанный ранее в Бресте мирный договор.
Текст радиограммы гласил, «Ввиду создавшегося положения, Совет Народных Комиссаров видит себя вынужденным подписать условия мира, предложенные в Бресте-Литовском делегациями Четверного Союза. Совет Народных Комиссаров заявляет, что ответ на поставленные германским правительством точные условия будет дан немедленно. Подписано В. Ленин, Л. Троцкий».
Вечером 19 февраля, Ленин лично принял радиотелеграмму генерала Гофмана, сообщавшую, что советское радиосообщение было передано в Берлин, но что оно не могло быть рассмотрено в качестве официального документа. В связи с этим генерал Гофман предлагал советскому правительству направить в Двинск специального курьера с письменным документом. В итоге прошло ещё пять дней, прежде чем в Петроград был привезён новый ультиматум германского правительства из Двинска.
21 февраля, в связи с германским наступлением, на пленарном заседании Исполкома Петросовета, был образован «Комитет революционной обороны Петрограда» в составе 15 человек, столица «Р. С. Р.» была объявлена на осадном положении.
В этот же день, Совнарком принял, и на следующий день опубликовал декрет, «Социалистическое Отечество в опасности!», обязывавший все советские организации «защищать каждую позицию до последней капли крови», от кого защищать не уточнялось.
Одновременно Ленин, под псевдонимом «Карпов», опубликовал в «Правде» статью, «О революционной фразе», расширяя свои «тезисы о мире» и начиная, таким образом, открытую борьбу в печати за заключение мира.
22 февраля, Лев Троцкий подал в отставку с поста наркома по иностранным делам, передав, «с большим облегчением», полномочия Георгию Чичерину.
В тот же день на заседании ЦК, проходившем без Ленина, Николай Бухарин, в ходе дискуссии о возможности приобретения оружия и продовольствия у держав Антанты, внёс предложение, «ни в какие соглашения относительно покупки оружия, использования услуг офицеров и инженеров с французской, английской и американской миссиями не входить», значит предложения уже были и прежде.
Альтернативное предложение Троцкого было, «мы через государственные учреждения принимаем все средства к тому, чтобы наилучшим образом вооружить и снарядить нашу революционную армию», набрало большинство в 6 голосов, против 5, после чего Николай Бухарин подал заявление о выходе из ЦК и уходе с должности редактора «Правды».
Ленин прислал записку с текстом, благо все находились в нескольких шагах друг от друга, в одном здании Смольного, «Прошу присоединить мой голос за взятие картошки и оружия у разбойников англо-французского империализма», и опубликовал свою статью «О чесотке» в газете «Правда», настроение Ленина улучшилось, очередной приступ психоза отступил, началось то, что он очень любил и называл «драчка».