Поднимаюсь и удобно усаживаюсь у изголовья кровати. Егор ставит поднос с ужином передо мной и садится рядом.
М-м-м, какая вкуснятина, говорю с полным ртом, с наслаждением прикрыв глаза. Откуда это?
В «Дель-папа» заказал.
Я так и подумала, киваю я. У них самая крутая паста в городе.
Неправда. Самую крутую пасту готовишь ты, очаровательно улыбается мой возлюбленный.
Я проглатываю порцию тающего во рту блюда и расплываюсь в ответной улыбке:
Льстец.
Это чистая правда, с хитрым прищуром возражает Егор.
Да ну тебя, отмахиваюсь я, продолжая уплетать за обе щеки. Как день прошел? Как твои китайцы?
Все отлично, малыш. Работа кипит. Люблю, когда так.
Я, кстати, хотела поговорить с тобой об этом.
О работе?
Не совсем. Погоди. Прожевав очередную порцию пасты, беру с подноса стакан со своим любимым вишневым соком и делаю несколько крупных глотков.
Давай ты доешь сначала, потом поговорим, предлагает любимый.
Окей. Ты тогда пока расскажи, что еще интересного у тебя на работе. Какие теперь планы?
Егор с энтузиазмом начинает делиться задумками о будущих проектах, которые кажутся мне почти нереальными. Он у меня очень амбициозен, и это качество в нем восхищает. Я с искренним интересом слушаю его, активно пережевывая пищу.
Когда на тарелке не остается ни кусочка, Егор забирает поднос и относит его на комод. После забирается ко мне на постель, садится рядом, привлекает к себе, обнимает.
Так о чем ты хотела поговорить?
Я тихонько вздыхаю, собираясь с мыслями. Говорить о таком непросто.
Егор, я понимаю, что ты сейчас полностью поглощен работой, и у тебя такие далеко идущие планы Ты просил меня подождать со свадьбой, но из-за ситуации с моим здоровьем, получается, ждать уже не вариант. Нужно планировать ребенка в ближайший год, и было бы неплохо для начала хотя бы определиться с датой свадьбы. Конечно, если ты в принципе хочешь ребенка. Мы никогда об этом с тобой не говорили
Некоторое время Егор молчит. Продолжает обнимать меня и монотонно поглаживает пальцем мою ладонь.
Да, я думал об этом, Насть, наконец произносит. Может, тебе стоит все-таки обратиться к другому врачу? Я не силен в медицине, но если честно, такие странные советы вызывают сомнения. Разве можно вылечить болезнь беременностью?
У меня нет сомнений по поводу компетентности моего врача, Егор, строго возражаю я. Уверена, любой другой врач скажет мне то же самое. К тому же эту информацию подтвердил гугл, я ведь тебе говорила.
И все же мне было бы спокойнее, если бы ты обратилась в другую клинику.
Я отстраняюсь от него и пытаюсь заглянуть любимому в глаза.
Скажи честно, ты не хочешь детей?
Хочу, конечно, уверенно отвечает он. Просто сейчас не самое подходящее время.
А когда будет подходящее? У тебя такие планы наполеоновские по поводу твоей работы. Вряд ли в ближайшие год-два ты их все осуществишь. Так когда мы задумаемся о детях? Через десять лет?
Ну почему сразу через десять лет?
Ну а когда?
Егор вздыхает.
Ты права. Права, Насть.
Ты не хочешь детей, упавшим голосом констатирую я.
Перестань. Сказал ведь что хочу. Иди сюда. Снова притягивает меня к себе и целует несколько раз подряд в висок. Прямо сейчас пойду и выброшу все наши презервативы.
Я невольно усмехаюсь.
Ты сам-то еще у меня как ребенок, произношу с мягким укором. Хотя вроде такой большой уже мальчик.
Ну спасибо, смеется он, мамочка.
Я вздыхаю.
Ну а что с датой будем делать? Может, выберем уже какое-нибудь число? Да я потихоньку начну заниматься подготовкой к свадьбе. Я слышала, что хорошие рестораны надо чуть ли не за год вперед бронировать.
Вот с этим сложнее, приняв серьезный вид, отвечает Егор. Надо позвонить родителям. Узнать, когда они смогут приехать.
Ты им еще не говорил?
О чем?
Ну, что предложение мне сделал.
Нет. Ты же знаешь, мы не каждый день общаемся.
Твоя мама вроде недавно тебе звонила.
Да мы поговорили с ней всего пару минут. Я, если честно, и забыл.
Понятно
Насть, ты же не будешь дуться на меня из-за этого?
Не буду, конечно, отвечаю, пряча досаду за игривой улыбкой. Ладно, пойду приму душ. А ты можешь пока сходить выбросить презервативы.
Егор широко улыбается мне в ответ.
* * *
Стоя под струями душа, никак не могу отделаться от неприятного осадка в груди после разговора с любимым. В голове не укладывается, что он не хочет детей. И пусть мы об этом действительно никогда раньше не говорили, но отчего-то я всегда была уверена, что он хочет. И убеждена из него выйдет отличный отец.
А может, причина во мне?
В памяти всплывает разговор двухгодичной давности, когда мы с Егором только познакомились и отправились на ужин к моей маме в качестве влюбленной пары. Тогда на бестактные вопросы маминых подружек он заявил, что давно мечтает о семье и детях. Возможно, Егор так сказал лишь для того, чтобы произвести хорошее впечатление, но я приняла все за чистую монету. Наверное поэтому теперь никак не могу поверить, что на самом деле все может обстоять совершенно иначе.
Или действительно причина во мне.
Или я снова себя накручиваю, потому что корю себя за эти неуместные эмоции по отношению к Глебу и ту нашу ночь
Может, все куда проще. Егору действительно пока не до детей из-за работы. В конце концов, он ведь в итоге согласился с моими доводами? Презервативы выбросить пообещал Может, я зря переживаю?
Выбравшись из душа, заматываюсь в полотенце и возвращаюсь в спальню, намереваясь проверить на деле, правда ли любимый готов совершать подвиги. Секса без защиты у нас не было никогда. Случится ли он сегодня?
В спальне теперь темно, очевидно, Егор погасил свет. Сбрасываю с себя полотенце, грациозной походкой приближаюсь к кровати И понимаю, что нет. Этой ночью ничего особенного между нами точно не будет. Потому что Егор уже спит.
Делать нечего, надеваю ночную сорочку и забираюсь к Егору в постель. Обнимаю со спины, вдыхаю любимый запах его кожи, закрываю глаза. Лежу, лежу А мне совсем не спится. Сна ни в одном глазу.
В другой раз я бы наверняка отправилась посмотреть фильм или спустилась на кухню сварить себе кофе. Несмотря на то, что кофе принято считать бодрящим напитком, на меня он почему-то влияет ровно противоположным образом. Нагоняет сон.
Однако сегодня я совершенно точно никуда не пойду. Даже если не смогу уснуть до самого утра. Слишком велика вероятность встретить Глеба.
Ох, зря я о нем подумала. Его тяжелый сканирующий взгляд из-под бровей тут же возникает в памяти, и сердце начинает биться чаще.
Пытаюсь выбросить из головы эту картину, усмирить нарастающее в груди волнение Чувствую себя погано обнимаю младшего брата, а сама думаю о старшем. Это отвратительно.
Выпускаю Егора из объятий, отворачиваюсь к нему спиной. Почему-то хочется плакать.
Долго мучаюсь, кручусь на постели и так и эдак, пока наконец не засыпаю. Но и во сне Глеб не дает мне покоя. Снится зачем-то. Мы с ним во сне делаем настолько неприличные вещи, что, проснувшись утром, я чувствую себя еще хуже, чем перед тем, как заснуть.
Хорошо, что Егора рядом уже нет, и мне не приходится смотреть ему в глаза. Чувствую себя так, будто изменила ему этой ночью. Да и вообще ощущаю себя совершенно разбитой. Не только морально, но и физически. Поясницу тянет, суставы выкручивает.
Когда сонливость отступает окончательно, понимаю, что плохое самочувствие у меня не просто так. Иду в ванную и убеждаюсь в своей догадке начались эти дни. Раньше, чем должны были. Наверное, всему виной стресс.
Умываюсь, привожу себя в порядок и спускаюсь на первый этаж. Колено все еще болит, но уже не так сильно. Я почти не хромаю.
На кухне застаю Глеба, отчего сердце уже привычно пускается вскачь. Стараюсь не придавать значения и вести себя непринужденно.
Старший Орлов вновь колдует у кофе-машины. Заметив меня, оборачивается, смеряет внимательным взглядом.
Доброе утро, приветливо улыбаюсь я. Егор уже уехал на работу?
Доброе, сдержанно отзывается старший брат. Да, уехал. Просил накормить тебя завтраком, когда ты проснешься.
Он иногда немного перегибает с заботой, смущенно отвечаю я. Не беспокойся, я сама сейчас что-нибудь приготовлю.
Бодро иду к холодильнику, колено от такой походки начинает болеть чуточку сильнее, но я мужественно терплю. И опрометчиво оказываюсь к Глебу спиной.
Ой! вскрикиваю, когда сзади меня обхватывают за талию и с легкостью поднимают в воздух. Глеб, что ты
Смущение, возмущение и еще бог знает что охватывает меня с ног до головы, когда я оказываюсь у него на руках, прижатой к его груди.
что ты делаешь? испуганно спрашиваю, глядя ему в глаза. Которые находятся сейчас так близко. Непозволительно близко.
Уголки его губ дергаются вверх, будто в намерении улыбнуться, но все же Глеб не улыбается. Просто смотрит на меня так, что захватывает дух.
Несет меня куда-то, заставляя запаниковать. Но это чувство не успевает перерасти в нечто большее, потому что вскоре он бережно усаживает меня за стол.
Садись, сестренка. И сиди, строго приказывает Глеб. Ты ешь яичницу?
Ем, едва слышно произношу я, продолжая обескуражено хлопать глазами.
Вот и славно, отзывается он, отправляясь к холодильнику.
В тихом шоке я наблюдаю, как Глеб готовит мне яичницу. Сейчас он с легкостью мог бы поджарить её на моих щеках.
Когда буря внутри начинает утихать, я судорожно пытаюсь понять, как относится к его выходке. Глеб только что поднял меня на руки. И следом назвал «сестренкой». То есть, с его стороны это такая «братская» забота? Я так должна это воспринимать? Интересно, при Егоре он тоже может выкинуть нечто подобное? От одной мысли об этом под ложечкой неприятно сосет.
Вскоре на стол передо мной опускается тарелка с двумя идеальными кругляшами глазуньи и ароматный латте. Глеб садится напротив с одинокой чашкой кофе.
Спасибо, тихо произношу я.
Пожалуйста.
А себе почему не сделал? зачем-то спрашиваю, кивая на свою тарелку. Вместо того чтобы сказать ему «больше так не поступай».
Я не завтракаю, отвечает он.
Понятно
Опуская взгляд, начинаю есть. Глазунья у Глеба получилась что надо. Видимо, кулинарный талант это у Орловых семейное. Однако каждую порцию яичницы я запихиваю себе в рот через силу. В груди все горит от ощущения неправильности происходящего. Я должна была возмутиться его действиям, а не принимать это как само собой разумеющееся. Хотя бы упрекнуть, сказать, чтобы больше так не делал А я сижу и трусливо молчу.
Поднимаю взгляд, ловлю на себе ответный, мгновенно смущаюсь и снова опускаю глаза. Это какой-то кошмар.
Глеб, пожалуйста, не делай больше так, все-таки выдавливаю из себя, так и не осмеливаясь больше взглянуть старшему Орлову в глаза.
Как? невинно интересуется он.
Не поднимай меня на руки, глухо поясняю я.
Почему?
Он издевается?
Вскидываю голову и с пылающими щеками смотрю на его невозмутимое лицо.
Потому что это неправильно, медленно произношу. Неужели ты сам этого не понимаешь?
Глеб собирается что-то мне ответить, но не успевает. По кухне разливается трель телефонного звонка, доносящаяся из моего кармана.
Выуживаю трубку, бросаю беглый взгляд на экран и слишком поздно осознаю, что недовольно кривлю лицо. Звонит Ринат. Что ему могло понадобиться от меня в такую рань? Но как бы там ни было, разговаривать при Глебе со своим боссом даже не собираюсь. Сбрасываю звонок и торопливо прячу телефон обратно в карман.
Кто звонил? интересуется Глеб.
Да так, с работы, морщусь я, с нарочитым усердием начиная ковырять вилкой яичницу.
Почему не ответила?
Раздраженно прикрываю на секунду глаза. Поистине, «почему» это любимый вопрос Глеба!
Не хочу сейчас ни с кем разговаривать. Потом перезвоню.
Вдруг что-то важное, справедливо замечает он.
Вряд ли, сухо произношу я, продолжая орудовать вилкой.
Проклятый телефон начинает звонить вновь. Сую руку в карман и, не извлекая оттуда гаджета, пытаюсь нащупать рычажок выключения звука на боковой панели корпуса. Через пару секунд мне это, наконец, удается, и я возвращаюсь к трапезе.
Глеб пристально наблюдает за мной, склонив голову на бок. Больше ничего не спрашивает и не говорит.
Мне почему-то становится неловко. Мало ли что он мог подумать?
И тут же злюсь на себя за такие мысли. Какое мне до этого дело? Глеба уж точно не касается, кто мне звонит. И отчитываться, почему не отвечаю на звонки при нем, я не обязана.
Спасибо большое за завтрак, вежливо благодарю, отодвигая от себя наполовину опустевшую тарелку. Я, пожалуй, пойду наверх.
Глеб не произносит в ответ ни слова. Продолжает молча наблюдать за мной, слегка сузив глаза.
Я встаю и торопливо ухожу из кухни, даже не потрудившись убрать за собой посуду со стола.
4 глава
Сижу на подоконнике в нашей с Егором спальне, смотрю вдаль. Люблю иногда вот так забраться сюда с ногами, прихватив с собой пару подушек с кровати. Одну подкладываю себе под спину, чтобы комфортно было опираться на оконный откос, а вторую просто обнимаю, прижав покрепче к груди. Вроде мягкой игрушки. Это нехитрое действие дарит мне ощущение уюта.
Из этого окна отлично просматриваются горы. Бескрайние, величественные, с живописными белыми шапками на самых острых вершинах. Обожаю ими любоваться. Произведение искусства, созданное самой природой.
Могу часами сидеть здесь. Думать, мечтать Зимой еще обязательно беру с собой чашку горячего кофе или какао с молоком, но летом вполне достаточно открытого окна, овевающего лицо свежего ветерка и ярких солнечных лучей, заставляющих иногда щуриться, пряча глаза за ресницами.
Вот только сегодня мне ничего не достаточно. Как ни стараюсь, не могу проникнуться величием природы. Расслабиться, отвлечься, подумать о чем-то приятном. Сижу напряженная вся, как струна, и чего-то жду. Сама не понимаю чего. И лишь когда из гаража появляется и вскоре покидает территорию дома черный внедорожник Глеба, осознаю, что ждала именно этого.
Выдыхаю. Становится легче. Свободнее.
Сразу же достаю из кармана телефон и перезваниваю Ринату. Узнать, что понадобилось ему от меня в такую рань? Вчера ведь написала сообщение, что ухожу на больничный, он ответил «окей». Так что еще?
Оказывается, босс решил справиться о моем здоровье. На вопрос, почему нельзя было написать в мессенджер, нагло заявил, что хотел услышать мой голос.
Кладу трубку злая как собачка. Бесит. И самое обидное, что даже послать его не могу. Прямым текстом. А намеков, даже очень грубых, этот человек не понимает.
Тяжело вздыхаю, тапаю по экрану большим пальцем, листая список контактов. Нахожу номер Егора, нажимаю «Вызвать». Долго слушаю длинные гудки, но любимый не берет трубку. Сбрасываю, набираю еще раз, но результат остается прежним.
Не люблю, когда он не отвечает на мои звонки.
Убираю телефон обратно в карман, смотрю вдаль. На горы.
Почему-то снова хочется плакать. Безо всякой на то причины. Это все чертов ПМС. Гормоны. Будь они неладны. Так хочется ласки, тепла, любви. Объятий. А любимый даже трубку не берет.
Всхлипываю.
Зачем-то начинаю вспоминать, как Глеб сегодня взял меня на руки, прижал к своей груди, и сердце предательски замирает.
Если бы не было между нами той проклятой ночи, возможно, я бы и правда смогла относиться к нему как к брату. Любить его сестринской любовью. И не вести себя, как перепуганная лань, стоит ему подойти ближе.
Подумаешь, поднял на руки? Что здесь такого страшного? Будь он мне настоящим братом, я бы даже значения этому не придала. Ведь брат вполне может взять на руки свою сестру, обнять, поцеловать даже. В щеку, разумеется. Или в лоб. Или в затылок, например. И ничего плохого в этом нет. И дрожать вот так, как я дрожу сейчас, всего лишь представив эти невинные поцелуи в исполнении Глеба по отношению ко мне, совсем неправильно.