Лена закрыла дверь на задвижку, теперь Витька в квартиру не попадет. И написала по телефону, что пусть у Таньки и остается, домой не является. А если попробует дебоширить, она полицию вызовет. После этого Лена выключила телефон, заперлась в ванной и разревелась. Вода стекала в сливное отверстие раковины, Лена размазывала тушь по лицу и тихо подвывала, так, чтобы дети не услышали.
Лена выбросила из головы воспоминания нечего душу ворошить, да и сыновья быстро заявили о себе. По мнению Толика, Дима мухлевал в игре, младший же отпрыск был доволен тем, что выиграл у брата.
Марш спать! велела Лена.
Сыновья стали ныть, что хотят поиграть еще немножко, но Лена была непреклонна:
Вам завтра в школу, а мне на работу. Все!
Ма-а-ам, протянул Толик, а можно мы не пойдем в школу?
Лена поколебалась мгновение: ей самой не хотелось на работу. Может, сказаться больной? Нет, все же надо узнать новости и обсудить их с коллегами.
Одни посидите? Драться не будете? уточнила она у сыновей.
Не будем! клятвенно заверили они.
Она загнала отпрысков спать и отправилась к себе, собираясь немного посмотреть телевизор. Только тогда позвонил Витька.
Я два мешка макарон достал и гречки, без лишних слов произнес он. Возьмешь?
Лена испытала приступ благодарности: зря на бывшего бочку катила. Все же заботливый отец у Димы с Толиком.
Возьму, согласилась она.
Тогда привезу, ответил он. Только уговор: ты мне не деньгами заплатишь, а золотом. У тебя же остались сережки, которые я дарил?
Лену точно холодной водой облили, она не сразу нашлась, что ответить.
А алименты ты мне теперь тоже золотом платить будешь? спросила Лена. У тебя кольцо обручальное осталось, которое родители мои покупали.
Дура! в сердцах бросил Витька, и отключился.
Лену трясло. Она со злостью заблокировала бывшего мужа в соцсетях и на телефоне: пошел он в задницу, козел! Лена распсиховалась до такой степени, что сон, как корова языком слизнула. Лена поднялась и побрела на кухню: нужно выпить, иначе она не успокоится. Из-под двери в комнату сыновей пробивался слабый свет: Толик и Дима играли в приставку. Лена махнула рукой: ну и пусть, все равно завтра в школу не идут.
Она достала бутылку шоколадного ликера и налила рюмку. Лена пила медленно, со смаком, цедя каждый глоток, ликер был куплен полгода назад и использовался в исключительных случаях ради удовольствия. Лена допила остатки ликера и вскоре звонила Татке, чтобы излить душу на придурка бывшего. Татка слушала невнимательно, постоянно на что-то отвлекаясь. Когда Лена попыталась обидеться еще и на подругу, та заявила выразительным шепотом:
Слушай, я не одна.
Понятно, Лена наскоро попрощалась.
Татка время от времени бурно устраивала личную жизнь, и тогда ей дела не было до Лениных проблем. Лена просмотрела список контактов: больше жаловаться некому Лялька, небось, десятый сон видит, она жаворонок. Да и у остальных семьи. Лена с раздражение положила смартфон на тумбочку и вернулась в кровать: что ж, надо попытаться заснуть.
Не спалось! Лена ругнулась вполголоса и снова пошла на кухню: хотя бы чая попить. Из-под двери в детскую комнату сына́рника, как звала место обитание сыновей Лена, по-прежнему виднелся свет. Лена открыла дверь: Толик и Дима сладко спали в кроватях, лишь горел экран телевизора, на котором застыл Гарри Поттер. Лена выключила приставку и телевизор и продолжила путь.
Она включила чайник и достала торт: плевать на талию! Отрезала щедрой рукой кусок и заварила чай прямо в чашке. Затем залезла в интернет: хоть новости почитает. Ленты информационных сайтов кишели фотографиями огромных толп в магазины и к банкоматам. Запечатлели и скандалы: в Бутово пришлось вызывать усиленные наряды полиции, чтобы разогнать мародеров, ворвавшихся в магазин шуб. Тут же были выложены фотографии женщин, разбегавшихся в разные стороны с шубами подмышкой.
Лена чуть не поперхнулась. Надо же! Кто-то за продуктами, как она, ломанулся, а кто-то бросился грабить меховые салоны. До чего народ странный! Лена перелистнула новости: теперь показывали опустевшие полки в маленьких провинциальных магазинах жители смели все, даже консервы с морскими водорослями. Промелькнули кадры с дерущимися людьми: не поделили рулоны туалетной бумаги. Люди били друг друга упаковками по башке, рвали рулоны из рук, а одного мужчину просто обмотали туалетной бумагой с ног до головы и оставили в кладовке, где его обнаружили охранники.
Лена верила и не верила: что-то могло быть фейком, а что-то и чистой правдой. Ей повезло, что обошлось лишь многочасовой очередью. Она допила чай и отправилась в спальню: посмотреть какой-нибудь фильм. Через некоторое время Лена уже спала, телевизор бормотал еще примерно с час, а после отключился.
Глава третья. Новая реальность
Будильник Лена не услышала. Вскочила и взглянула на часы: девять утра! Бросилась поднимать сыновей и вспомнила, что разрешила им пропустить школу. Ее посетило желание тоже отсидеться дома, но долг пересилил. Лена, усиленно зевая, поплелась в ванную комнату, а затем на кухню. Сварила манную кашу на топленом молоке, добавила в нее кусок сливочного масла и десертную ложку меда. Появился Дима.
Кашу будешь? предложила Лена.
Не, мне чай, Дима вспомнил о торте.
А Толик?
Спит еще, Дима вытащил торт из холодильника, взял ложку и принялся поглощать десерт.
Лена отобрала торт и отрезала сыну кусок, затем налила чай. Дима проглотил угощение и побежал к себе, чтобы включить приставку. Лена собралась и отправилась на работу. В метро она тормознула возле турникетов: нужна карточка или нет? Но турникеты пропускали всех желающих.
Народа в вагоне было мало, все смотрели друг на друга одновременно с подозрением и надеждой: вдруг кто-то объяснит, что произошло? Лена забилась в угол вагона и закрыла глаза: лучше подремать. Но забыться не удалось: на мониторах, установленных в вагоне, появилось довольное лицо градоначальника, и он объявил о начале новой эры, и что Москве повезло вместе со всей страной участвовать в проекте по отмене денег.
Сон перебило. Лену потряхивало от злости, рядом не выдержала женщина она разразилась длинной тирадой в адрес зажравшихся чиновников, которых при Сталине давно бы расстреляли.
Полжизни на старость копила, разорялась женщина, чтобы по людям с протянутой рукой не ходить. А теперь все деньги впору на помойку отнести.
Женщина была не старая: по Лениным прикидкам лет за пятьдесят, ровесница Лениных коллег. В ее глазах застыли слезы, казалось, еще немного, и женщина сорвется. Лена отвернулась: не было никакого желания смаковать чужую беду, да и лучше не провоцировать: неясно, чего ожидать от человека в истерике.
А не надо было на выборах за коммунистов голосовать, ответил мужчина интеллигентного вида. Вот они всех нас в коммунизм и тащат.
Им, сукам, все равно! Откроют себе спецраспределители, как раньше. А нам что делать? Побираться?! женщина выкрикнула последнюю фразу на весь вагон и замолчала, тяжело дыша.
Лена была с ней согласна: незнакомка озвучила все страхи, которые Лена носила в себе со вчерашнего дня. Не станет денег, не станет импорта: кто из других стран согласится за бесплатно отгружать товар? Не, наверняка для чиновников припасен валютный запас, на который они приобретут себе японские и американские товары. Но для Лены и простых людей доступ к западным благам будет закрыт, как и поездки за границу. Зря она вчера холодильник не купила! Зато сыновьям взяла приставку лучше так, чем совсем ничего.
Лена забежала в магазин с выпечкой рядом с метро: хотела взять пирожок. Возле закрытой двери она снова вспомнила про отмену денег: теперь неясно, как станут работать магазины. Может, и вовсе не будут. В мрачном настроении Лена пришла на работу. Тамары Ивановны не было, Павлина Сергеевна, бухгалтер по зарплате, с кем-то оживленно беседовала по телефону. Ольга Григорьевна, складской бухгалтер, с мрачным выражением лица сидела за компьютером.
Здравствуйте, Елена Николаевна! отвлеклась от телефона Павлина Сергеевна. А Тамары Ивановны сегодня не будет.
Надо было и нам не выходить, добавила Ольга Григорьевна. Все равно без работы останемся.
Ну что вы такое говорите, Ольга Григорьевна! всплеснула руками Павлина Сергеевна.
Правильно я все говорю! Ольга Григорьевна повысила голос. Вы зачем нужны будете? Если зарплату отменили?
Павлина Сергеевна растерялась, но бодрость духа не утратила:
А как же отчеты, Ольга Григорьевна? Да и стаж для пенсии нужен.
Та ничего не ответила, лишь выразительно посмотрела на коллегу, как на бредящую. Павлина Сергеевна и Ольга Григорьевна по характеру были инь и янь: полные противоположности. Павлине Сергеевне исполнилось пятьдесят два года. Каждый день она вела битву с лишним весом, но проигрывала сражение из-за любви к булочкам. Волосы Павлина Сергеевна красила в отчаянно рыжий цвет, более подходящий молодой особе. Дети от первого брака были уже взрослые, сама она состояла в браке с мужчиной на шестнадцать лет моложе. Все прогнозы, что брак развалится, не оправдались: Павлина Сергеевна находилась десять лет в отношениях. С другой стороны, она жаловалась, что у муженька ненасытная мать: постоянно просит денег, которые тот отсылал в долларовом эквиваленте в Молдавию.
Лена, как и остальные, подозревала, что дело не в матери, но молчала: Павлина Сергеевна пребывала в мечтах и видела мир в розовом свете. Под стеклом у нее лежали фотографии актерских пар: Павлина Сергеевна верила, что надо окружать себя прекрасным, чтобы притянуть удачу. При этом особым везением она не отличалась и часто попадала в неприятные истории.
Ольга Григорьевна красила в волосы в черный цвет и коротко стриглась, в браке она ни разу не состояла. Отец дочери слинял сразу, как только узнал о беременности, хотя алименты Ольга Григорьевна выбила. С другими мужчинами тоже не складывалось: те пользовались ею, но чувствами не баловали. Сама коллега винила в этом мать и детскую травму: мать не любила дочь, а потому Ольга Григорьевна так и выросла, не зная гармонии в отношениях.
Вот что за год?! страдальчески воскликнула Павлина Сергеевна.
Две тысячи двадцатый високосный, язвительно ответила Ольга Григорьевна. Чего от него ожидать хорошего?
Лена залезла в шкаф.
Давайте выпьем, предложила она, доставая бутылку красного полусладкого вина и коробку конфет, принесенных одним из субподрядчиков на Восьмое марта.
Работать не хотелось: ни настроения, ни необходимости.
Правильно, Елена Николаевна! тут же одобрила Павлина Сергеевна. Сметный отдел тоже отмечает, я к ним заходила.
Ольга Григорьевна спорить не стала. Они закрыли кабинет на ключ и открыли вино. Разлили его по пластиковым стаканам, Павлина Сергеевна произнесла тост:
Чтобы все наладилось!
За это выпили единогласно и закусили конфетами с пралине.
Виктор Геннадьевич сегодня не в духе, пожаловалась Павлина Сергеевна. Я с ним поздоровалась, а он на меня накричал: мол, не мешайте.
Виктор Геннадьевич занимал должность генерального директора их строительной фирмы. Лена представляла, какие чувства переполняли директора: сама бы она к нему не сунулась.
Не с той ноги встал, вот и бесится, резюмировала Ольга Григорьевна, разливая вино по стаканам.
Точно! согласилась Лена. Затем подняла левую руку, резко опустила и добавила: Ну и хрен с ним!
Они выпили снова.
Вы вчера, Елена Николаевна, все успели купить? Павлина Сергеевна нырнула к себе под стол и достала из сумки контейнер с бутербродами. Угощайтесь, взяла на всякий случай.
Лена в красках и подробностях описала перипетии добывания продуктов, не забыв рассказать о хамском поведении бывшего.
Вот козел! посочувствовали коллеги. Вот и жди хорошего от этих мужиков-то.
Павлина Сергеевна воспользовалась случаем и вспомнила первого супруга, попытавшегося после развода оттяпать часть квартиры, в которую его по доброте сердечной прописали родители Павлины Сергеевны. Закончилось все хорошо: бывший муж умер от сердечного приступа. Сожительница, к которой он ушел, тут же заявила, что хоронить его не будет. Так что Павлине Сергеевне все равно пришлось пострадать материально, пусть и в меньшей степени.
Лена слышала это в сто первый раз, а потому сразу отключилась, как только коллега предалась воспоминаниям. Павлина Сергеевна была прекрасной безотказной женщиной, но с одним серьезным недостатком: ей явно не хватало общения. А потому она компенсировала его дефицит за счет коллег. Лена и остальные научились пропускать поток сознания Павлины Сергеевны: очередные пересказы историй про соседей, родственников и знакомых. Да и сотруднице совсем не нужно было внимание Лены и прочих: главное, выговориться.
Лена залезла в банковскую программу. На конец вчерашнего дня высветился ноль, хотя операции за день имелись: пришло сразу несколько сумм от заказчиков. Даже ненавистный генподрядчик расщедрился и заплатил аванс, хотя имел привычку копить долги за полгода.
Виктор Геннадьевич, она зашла в кабинет к директору, эти уроды, на которых мы в суд собирались подавать, долг закрыли.
Уродами были люди из Т4-Девелопмент, которые сперва долго не подписывали акты и справки о стоимости выполненных работ, а затем кормившие родную Ленину фирму обещаниями заплатить деньги уже четыре года. Виктор Геннадьевич на мгновение оживился, но быстро стух.
И что там у нас? на всякий случай уточнил он.
Ничего, осторожно ответила Лена: реакция директора могла быть непредсказуемой. Обнулился счет.
Ну да, директор посмотрел в окно и вздохнул
Лена посочувствовала: так все запутано, что даже директор растерялся. Виктору Геннадьевичу было уже за шестьдесят, руководил он фирмой с конца девяностых годов. Прошел и наезды конкурентов, и визиты «масок-шоу», да и налоговые постоянно трясли фирму проверками. Лене до вчерашнего дня казалось, что выбить директора из колеи никому и ничему под силу.
Генподрядчик расщедрился, добавила она.
Директор лишь рукой махнул.
Теперь неважно. И знаешь, Лена, иди домой. И остальным скажи.
Лена хотела возразить, что работа всегда найдется, да хотя бы бумаги подшить по папкам, но передумала. В кои-то веки можно будет почитать книгу в свое удовольствие. Она вернулась в кабинет и объявила:
Виктор Геннадьевич всех отпускает.
Ой, как здорово! Павлина Сергеевна всплеснула руками. Ко мне сегодня Олечка собиралась, хотела к ее приезду вкусненького приготовить.
Вскоре Лена осталась в кабинете одна. Неспешно вышла из программы, выключила компьютер и отправилась домой. В метро народа было немного, поэтому Лена заняла место и достала книгу, та была обернута в газету: Лена скрывала обнаженные торсы на обложке. Считалось, что нужно стыдиться, если увлекаешься любовными романами, но они дарили сказку. Прекрасные и мужественные мужчины теряли головы от обыкновенных женщин, таких, как Лена, бросали карьеру и деньги к их ногам и женились, чтобы жить потом долго и счастливо.
Лена в сказки не верила она не Павлина Сергеевна, связи с реальностью не теряет, но помечтать любила. О чувствах, будоражащих кровь, о страсти, когда темнеет в глазах, о жарких признаниях и безумствах. А в реальности кому нужна разведенная женщина за тридцать лет с двумя детьми? Лена не обольщалась: мало кому. Витька родных сыновей бросил, променял на аморальную женщину.
Что он нашел в Таньке? Что?! Животный секс, когда можно много и без каких-либо запретов? Но ведь Витька и Лена любили друг друга, и тот же секс был, пусть и без прежней пылкости. Да и какая страсть, когда дети в соседней комнате спят, лишний раз вскрикнуть боишься. И все равно, хорошо у них с Витькой было: надежно и спокойно, пока эта зараза Танька не подвернулась. А теперь Витьку как подменили.