Темное озеро - Юркан Маргарита Юрьевна 7 стр.

Самое замечательное в нашем с Йеном общении то, что мы никогда не раздражаем друг друга.

Почти никогда.

За исключением сегодняшнего вечера.

Во-первых, он постоянно чавкал своей жвачкой, пока мы составляли и проверяли наши заявления в колледж. Во-вторых, упорно пытался поцеловать или облапать меня, когда ему казалось, что никто в аудитории на нас не смотрит.

Да, иногда он просто нахально распускает ручонки.

Я, может, и не возражала бы, но его постоянная потребность в моих советах практически по каждому написанному предложению сводит с ума. Я понимаю, что из нас двоих мне отведена признанная роль «писательницы», однако же пока это были только черновики, которые мы будем завтра корректировать в подготовительном классе и переписывать еще множество раз, прежде чем они будут готовы к отправке.

И в любом случае я никак не могла выбрать, над чем же мне хочется работать: «Напишите хокку, лимерик или короткое стихотворение, которое будет лучше всего представлять ваши способности».

Да, Йен и Энди

Будут вместе навеки,

Но не сейчас, да?

 Должно быть, комитет по принятию заявлений вдоволь посмеется,  заметил Даллас, прочитав рекомендации по составлению заявлений.  Я имею в виду, черт побери, вступительный лимерик. Что в нем можно сочинить?..

Жил парнишка по имени Даллас

И мечтал о дворце на скалах.

В жажде денег и знаний,

Сдал он в колледж экзамен,

Но узнал там, как смел его фаллос.

 Однако!  усмехнулась я, чувствуя, как мои щеки наливаются пунцовым цветом.

 Я рад, что повеселил вас,  продолжил Даллас, заложив руки за голову и откинувшись на спинку стула.  Давайте теперь послушаем, что получится у вас.

Еще месяц назад мне и в голову не приходило, что заявление в колледж придется писать в стихах и уж тем более экспромтом сочинять лимерик.

Одна ученица из школы Озерной

Эта строчка вертелась у меня на языке еще до того, как я попыталась подыскать рифму к Озерной.

Притворной? Просторной? Узорной?

К Парнасу[20] рвалась душою задорной.

Я не знала толком, как лучше продолжить, но все же закончила лимерик:

Решила спросить совета

Стильного учителя-поэта,

Но узнала о рифме смелой и вздорной.

 Браво, несомненно,  Даллас улыбнулся и покачал головой,  но, как стильный поэт-учитель, я считаю своим долгом предупредить, что подача к рассмотрению любого лимерика будет, скажем так, рискованным гамбитом. Чем он будет лучше, тем больше членов приемной комиссии, вероятно, сочтут себя оскорбленными.

 А что вы думаете по поводу хокку?

 Оставьте хокку для японских мастеров семнадцатого века и эстетствующих позеров века двадцатого.

 Именно поэтому я пыталась написать нечто своеобразное.

И вручила ему стихотворение, с трудом начатое во время библиотечного занятия с Йеном, а позже доработанное в соответствии с рекомендациями университетского консультанта.

 А кстати, в какие университеты вы вообще собираетесь посылать заявления?  спросил Даллас.

 Подходящие мне колледжи есть в Стэнфорде, Колумбии и Брауне.

 Ну конечно.

 Я также пошлю заявления в университеты Нью-Йорка, Беркли, Эванстона, в колледж Боудена в Брансуике и

 И, дайте угадаю, в Университет Тафтса в Медфорде, в качестве запасного варианта?

 Я больше подумывала об Университете Айовы, там интересная программа литературного творчества.

 Я сберег бы его для магистратуры,  заметил он,  разумеется, если вы полагаете, что дорастете до этого в этой маленькой теплице из оплодотворенных стихов и прозы.

 Не слишком ли грубо?  спросила я.

 Мне понравилась первая строчка вашего стихотворения,  сообщил он, меняя тему.  В сущности, в какой университет вы хотите послать его?

 В колледж Смит в Нортхэмптоне[21].

 Великолепная школа для писателей.

 Так вы одобряете?

 Безусловно. Хотя я не стал бы настаивать на вашей учебе именно там.

 Йен собирается в колледж Амхёрста, если возьмут,  его имя, слегка застряв на языке, соскользнуло с моих губ,  поэтому мы подумали

 Мы подумали?  уточнил Даллас.  Или он подумал?

Я не смогла ответить на этот вопрос и предпочла промолчать.

 Пообещайте, что не будете безоговорочно соглашаться с тем, что вам будут советовать, особенно если советы будут касаться неоправданно дорогого, переоцененного и бредового залета в Лигу плюща,  попросил Даллас, пристально глядя мне в глаза.  Если, конечно, вы сами не мечтаете к ней приобщиться.

Его слова обескуражили, но одновременно принесли странное облегчение. С момента поступления в Гленлейк я постоянно мучилась, осознавая необходимость выбора будущего колледжа. Хотя просьба не вызвала у меня особого удивления. В конце концов, разве Даллас не появился в нашей школе в ореоле легендарных средних баллов, которые он выставлял самым лучшим и способным, по общему мнению, ученикам?

 Так вы советуете мне не выбирать то, что советуют другие, а выбрать то, что считаете нужным вы?

 То, что будет лучше лично для вас,  усмехнувшись, уточнил Даллас.  Кстати говоря, ваше новое стихотворение определенно представляет ваши способности.

 Однако?..

 Однако в нем не представлены вы сами.

 То есть надо начинать сначала?  огорченно вздохнула я.

 Едва ли,  сказал Даллас и начал по памяти цитировать «Съедобные желуди».

Мое стихотворение.

Что такое орех, как не семя,

Зародыш, способный расти?

Образ дуба, сокрытый в гладкой коричневой капсуле,

Капсуле времени для земного путешествия.

Кто такая девушка, как не деревце,

Тянущееся к небесам?

В поисках воздуха, солнца и влаги,

Она созревает в лесном уединении.

Семя, корень, всход, деревце

Под моими зубами ломается скорлупа;

Желудевая плоть

Исполнена неведомой сладости.

 Вот это,  заключил он,  ваше видение.

Сегодня вечером состоится мой четвертый и последний Осенний бал. Джорджина советует надеть ярко-розовое платье, в котором я танцевала на первом балу, и попросить диджея поставить «Хижину любви» группы «Би-Фифти-Ту-з»[22]. Именно под эту песню мы впервые танцевали с Йеном. Сильви, главная поклонница и подпевала Джорджины, естественно, поддержала идею.

Если я думала, что мы будем меньше видеть Сильви после ее переселения в другое общежитие, то ошибалась.

Я лично собиралась надеть серебристое платье от «Келвина Кляйна», купленное дома на каникулах. Видимо, от меня ожидают, что я выступлю в стиле «красотки из Калифорнии», особенно по случаю события такого рода. Но ведь нас еще ожидает Зимний бал. Мне кажется, тогда будет более уместно появиться в облегающем наряде с глубоким декольте. Кроме того, серебристое платье будет лучше сочетаться с нарядом Йена, а он вечно ходит на праздники в черном костюме с белой рубашкой. Хотя меня это устраивает. Он выглядит в нем клево и шикарно впрочем, так он выглядит всегда. Держу пари, что и в ковбойских кожаных штанах Йен выглядел бы как в шмотках от «Брукс бразерс»[23].

Несмотря ни на что, я с нетерпением жду медленного танца с Йеном, а он наверняка выступит с парочкой фигур из котильона[24]. Пусть даже это невероятно устарело и в духе Среднего Запада.

Десять главных причин того, почему все прошло хуже некуда. Худший вечер. Полный отстой.

1. Йен застрял с парнями на «поднятии настроения перед балом», сообщив, что мы встретимся прямо в зале.

2. Они появились все вместе, на полчаса позже, называя друг друга «братанами».

3. Он выдал мне контрабандный стаканчик «Джелло»[25] из кармана пиджака с таким видом, словно сделал подарок на годовщину.

4. «Джелло» оказался похож на апельсиновый сироп от кашля.

5. В этом платье, слишком детском и блестящем, я выглядела и чувствовала себя какой-то девятиклашкой.

6. Йен в любом случае даже не запомнил, как я была одета.

7. Когда диджей поставил «Хижину любви», Йен пропадал в туалете.

8. Пока мы медленно танцевали под какую-то мажорную балладу, Патрик Моррис решил, что будет весело и, несомненно, супер по-взрослому, схватить Йена сзади за брюки и подтянуть их вверх так, чтобы они врезались между ягодиц.

9. Одним из следивших за порядком преподавателей был Даллас.

10. Когда он не посматривал тоскливо и обескураженно на Йена и идиотов, известных как членов клуба «Меткий кий», то напропалую флиртовал в углу с Мирандой Дэрроу, эффектной и молодой директорской женой с длинными волосами и пышным бюстом. Почему-то больше всего меня расстроило именно то, что Даллас флиртовал с миссис Дэрроу.

Вдобавок ко всем прочим неприятностям Даа-ллесс (как протяжно, по-техасски, произносила сегодня Джорджина, словно всю жизнь прожила в Техасе, хотя всего лишь провела там выходные) был дежурным преподавателем на сегодняшнем ужине. Я могла бы порадоваться, что он предпочел сесть за один из длинных «общих» столов, отведенных для выпускников, если б она постоянно не флиртовала и заигрывала с ним, усиленно добиваясь внимания.

«Даа-ллеесс,  игриво поправив прическу,  пожалуйста, передайте масло»

«Даа-ллеесс,  дурацкое хихиканье,  раз уж вы взяли соус, то не могли бы полить немного и на мой салат?»

«Даа-ллеесс, а у нас будут занятия, посвященные творчеству Пабло Неруды[26]?»

И как будто мало ей показалось явного флирта, так она еще осмелилась спросить, есть ли у него «жена или подруга, или кто-то еще, с кем у вас, скажем так, серьезные отношения?»

Даллас ответил, что свободен, а Джорджина восприняла это с воодушевлением и надеждой, хотя она в данном случае менее всего могла на что-то надеяться. Сильви и Патрик, откровенно целовавшиеся во время танцев, когда он не проделывал свои дурацкие шуточки с брюками, теперь игнорировали друг друга, переглядываясь лишь украдкой, чем вызывали у остальных ощущение неловкости. Несмотря на или, наоборот, из-за очевидной сексуальной напряженности, Майкл и Джейкоб провели ужин, пытаясь ехидничать, называя друг друга «геями» и используя еще более отвратительный сленг.

 Не лучше вам двоим разобраться с этим наедине?  спросил Даллас в конце их гомосексуальной перепалки, отчего Майкл покраснел как рак, а Джейкоб фыркнул так, что у него из носа брызнуло выпитое молоко.

Последовало неловкое молчание, и Йен попытался восстановить приличное общение за ужином. Теперь за столом слышалось только: «Да, сэр, нет, сэр, или, пожалуйста, сэр, передайте картошку». Учитывая, что Даллас был учителем, а мы учениками, мне следовало бы гордиться усилиями моего друга. Не говоря уже о его безупречных манерах. Обычно я и гордилась.

 Далласу нравится, когда его называют Далласом,  прошептала я на ухо Йену.

 Сударь Даллас.

Мне захотелось оглохнуть. Особенно когда Даллас вдруг произнес: «Виселица вот настоящее слово, сударь. Если вы приготовились к этому, то вы вполне готовы»[27].

Все за столом, включая Йена, уставились на него так, словно он вещал на неведомом языке в состоянии религиозного экстаза.

 Шекспир,  изрекла я, почти не сомневаясь, что угадала верно.

Даллас улыбнулся, и все тут же с умным видом принялись кивать головами, словно тоже вспомнили эту цитату, а я считала минуты, когда будет удобно ускользнуть с этого идиотского ужина.

Как только нас отпустили, я пробормотала, что мне нужно еще сделать домашнее задание, хотя на самом деле уже все сделала, и постаралась затеряться в толпе, направляясь к двойным дверям.

Даллас, должно быть, вышел через преподавательский выход, пока я застряла в медленно движущейся группе десятиклассников, потому что, когда я прорвалась во двор, он уже стоял там, прислонившись к кирпичной колонне.

 Энди,  окликнул Даллас, и мое имя, казалось, далеко раскатилось эхом, несмотря на гомон окружавших нас голосов.

Я подошла, удивляясь, зачем он поджидал меня, и впервые заметив, как явно неловко он чувствует себя в этой не подходящей ему рубашке цвета хаки и слишком туго завязанном галстуке, как того требовал дресс-код воскресного ужина. Без своих обычных джинсов и выцветшей хэбэшной голубой или клетчатой рубашки Даллас выглядел непохожим сам на себя.

 Я вызывался дежурить за вашим столом в надежде насладиться блестящим разговором с вами за ужином, а вы едва слово сказали.

 Все из-за того, что  Я пожала плечами, теряясь с ответом.

 Так из-за чего же?

Двор уже начал пустеть, но все же оставался неудобным для такого разговора. Я первой выскочила из-за стола, поэтому в любой момент могли появиться Йен, Джорджина и вся наша компания.

Оглянувшись через плечо, я убедилась, что они до сих пор не вышли.

 Меня слишком смущало поведение моих друзей.

 Но вы же не можете винить себя за их поведение,  заметил Даллас, заправив мне за ухо выбившуюся прядь волос.

А потом он прочитал стихотворение. Мне нравилось, как Даллас читает или цитирует стихи он не декламирует их тем возвышенным «поэтическим голосом», каким обычно пользуются авторы, стараясь подчеркнуть величие своих творений. Он произносит слова просто, лишь слегка подчеркивая их сущность.

Город дремлет в своем одеяле.

Мэр спит в маске,

Шеф полиции в берушах,

Дыхание их жен глубоко и бесстрастно.

Никто даже не бормочет во сне.

Бодрствуем лишь мы с тобой!

 И кто же автор?

 Я. Оно называется «Блум»[28].

«Блум» интересно, имеется в виду какой-то расцвет, очарование или просто моя фамилия?

Должно быть, случайное совпадение.

Или, может, подсознательная закономерность

Но он же известный поэт, черт побери. Все его поступки и желания преднамеренны. Подсознательное определяет его сознание.

Он заявил, что вызвался быть дежурным преподавателем за столом, чтобы за ужином насладиться разговором со мной.

И он заправил мне прядку за ухо

Но это могло быть чисто отеческое побуждение. Или учительское. Ведь мы определенно связаны друг с другом как учитель и ученица.

И это совершенно логично, учитывая, что я Энди Блум, Чудесная Юная Сочинительница Гленлейка.

Допустим, «Цветок», как замечено в названии стихотворения.

Йен продолжает спрашивать, всё ли в порядке.

Я продолжаю отговариваться тем, что просто нервничаю из-за подачи заявлений в колледжи и необходимости закончить школу как можно лучше, и всей прочей фигни.

И это правда.

Не могу же я сказать ему, что все чертовски не в порядке, но только потому, вероятно, что я слишком много думаю. И мысли мои о том, что я не осмеливаюсь доверить даже дневнику.

Сегодня вечером на его привычный вопрос я ответила:

 У меня просто очень сильно болит живот.

Причем ответила совершенно честно, пусть даже он болел не настолько сильно, чтобы пропустить просмотр «Выходного дня Ферриса Бьюллера»[29] но я этот фильм уже видела.

 По-моему, мне надо отлежаться.

 Если хочешь, я тоже останусь с тобой.

 Сходи лучше посмотри фильм,  возразила я, почувствовав себя еще более виноватой.  Все будет хорошо, не волнуйся.

 Ты уверена?  спросил он, поглядывая, как другие ребята проходят мимо нас и исчезают в просмотровом зале.

 Абсолютно.

В данном случае моя уверенность была полной, даже если она не распространялась на все наши с ним отношения.

Даллас появился в классе с опозданием. Его всклокоченная шевелюра и более, чем обычно, безумный взгляд наводили на мысль о том, что он провел бессонную ночь. В соответствии с программой курса мы начали изучать творчество Лэнгстона Хьюза[30].

 «О теле электрическом я пою»[31],  начал Даллас.

По такому началу я предположила, что вместо Хьюза мы будем изучать поэму Уолта Уитмена.

Повернувшись к доске, он начал что-то писать. Мы сидели, молча читая появляющиеся на доске стихотворные строки.

Плесни бренди в бокал,

Не смоли сигаретой.

Возьми с тарелки смятую салфетку

И расстели ее на коленях.

Прибереги красивые слова

И смех твой для меня.

Подчисти тарелку ножом и вилкой

И оставь ее в прошлом.

Выезжай на большую дорогу

И следуй новым путем.

Пропусти привычный поворот

И сверни на мою подъездную аллею.

Оглянись и найди меня взглядом.

Я жду тебя на крыльце.

 О чем я пытаюсь сказать в этих строках?  взглянув если не прямо на меня, то в мою сторону, спросил он.

Все ответы я воспринимала в каком-то искаженном, замедленном звучании.

 О том, что у того бренди ужасный вкус?  предположил Томми Харкинс.

 Его просто нужно распробовать,  с усмешкой заметил Даллас.  Поговорим с вами об этом лет через двадцать.

 О том, что лучше забыть об ужине,  сказала Лола Макджордж.

 Метафорически,  добавила Кристал Томас.  По-моему, вы предлагаете кому-то круто изменить ход его жизни.

 Точно,  Даллас кивнул.  Есть еще какие-то варианты?

Пока я набиралась храбрости дать ответ, то выпала, казалось, из окружающей меня реальности класса со всеми его учениками.

 Вы предлагаете кому-то найти вас  срывающимся голосом ответила я.