Я шла, доверившись своим чувствам, и с лёгкостью нашла выход. Мозг мыслил слишком узко, а страх гнал вперёд, позабыв об осторожности. Так и не заметив лёгкую тень, мелькнувшую за углом, я сделала шаг вперёд, и прохладный ветер ударил в лицо. «Свобода! Я наконец-то свободна!»
Территория, прилегавшая к дому, была обнесена высоким забором и, к моему удивлению, оказалась далеко не маленькой. Но и тут, словно сам господь бог, встал на мою сторону, мне повезло. Ни единого человека из охраны. Кромешная темень и тишина. Приблизившись к кирпичной стене, осторожно выглянула. Узкая дорожка, а впереди густой лес. Понимая, что по дороге двигаться не вариант и меня, конечно, тут же отыщут, я рванула, как ошалелая в лес. Бежала так, словно свора собак гналась за мной, летела на адреналине, не замечая холода и колючих веток, что царапали моё лицо и тело. В какой-то миг показалось, что я услышала шорох, но я так шумно дышала, что свалила всё именно на это, а потом в ногу что-то впилось. Я вскрикнула от резкой боли и устало плюхнулась на влажную траву. Подобрала к себе раненую стопу и уставилась на небольшой, но толстый сучок, что торчал из неё. Проклиная всё на свете, ухватилась двумя пальцами и потянула. От боли глаза наполнились слезами, но я справилась. Откинув древко, я прислонилась к дереву и опустила голову назад. Тишину нарушало лишь моё тяжёлое дыхание.
Огромный ком, что неожиданно вырос в груди, вдруг взорвался. Из глаз полились слёзы. Непрерывным потоком они текли, сползая по впалым щекам, спускаясь ниже, окропляя грудь.
Нужно успокоиться, Ода. Прийти в себя.
Я разговаривала сама с собой, так как тишина вокруг пугала, запуская когтистые лапы прямо в душу, и сжимала её изо всех сил. Поток слёз исчез так же внезапно, как и начался, стоило услышать какой-то шорох. Еле уловимый, но он словно приближался. Это заставило меня вскочить на ноги и кинуться дальше, углубляясь в лес.
В боку нещадно кололо. Словно что-то режущее впилось и при каждом шаге въедалось всё глубже, невольно заставляя двигаться медленнее. Первые капли дождя упали мне на голову, а затем и вовсе измочили тонкую футболку и волосы.
Чёрт, ну почему именно сейчас? простонала я, поскальзываясь на грязи.
С огромным трудом всё же мне удалось удержаться на ногах и не упасть. Дорогу начало размывать и пробираться стало гораздо сложнее. Чем глубже я заходила, тем гуще становился лес.
Удача покинула меня внезапно. Стоило мне краем глаза увидеть приближающую массивную фигуру, как я снова рванула, напрочь забывая про боль в боку и раненую ногу. Но стоило мне пробежать метров пять, как сзади меня грубо хватают за волосы и дёргают. Я завыла от боли и резко развернулась, жаждая вцепиться незнакомцу в лицо, но мои руки были перехвачены. И кем? Главарём! Этим животным! От невозможности что-то сделать, я плюнула ему в лицо и ударила своей ногой по нему, совсем позабыв о том, что разута.
Одновременно застонав от боли в пальце и почувствовав, что меня отпустили, я плюхнулась на пятую точку прямо в самую жижу. И тут меня пробрал истеричный смех. Я смеялась, наверное, как никогда. Завершение моего побега окончилось не так, как я себе его представляла. Дождь полил стеной, а я всё смеялась над собственной глупостью, над своими надеждами, что покрылись прахом. И во всём этом виноват тот, кто сейчас стоит передо мной. В темноте я практически не видела его лица, ощущала лишь ауру, исходящую от этого мужчины и запах. Да, я знала его наизусть. Он являлся ко мне во снах и не только. Даже когда мужчины не было рядом, я осязала его аромат. Словно он въелся в меня. Им пахли мои руки. Волосы. Шея. Грудь. Я пропиталась им насквозь. Ненавистный запах. А ещё от меня воняло потом и грязью. Нет, не воняло, а смердело. Да так, что порой блевать охота. Меня ведь как приковали к той кровати в подвале, так и не выпускали. Прошло больше месяца.
До конца не понимая, что совершаю, я трясущимися руками сорвала с себя футболку и принялась оттирать тело. Скребла его под обжигающе ледяной взгляд животного и было всё равно, что я голая. Дождь, кстати, был таким же, как и глаза мужчины, точь-в-точь. У меня уже зуб на зуб не попадал, но я упрямо тёрла своё истерзанное тело, пытаясь смыть воспоминания и прикосновения чужих рук. Противно даже самой притрагиваться к нему, но я должна смыть этот позор. Наверное, со стороны всё это смотрелось дико, хохочущая девчонка моется под дождём, но мне было всё равно. Важность имело лишь отбелить себя.
Мужская фигура стояла в полуметре от меня, не предпринимая никаких действий. Он просто молча наблюдал, с безразличием и, пожалуй, терпением. И когда, наконец, смех сошёл на нет, а из глаз вновь полились слёзы, я, кажется, пришла в себя. Стало неловко и стыдно. Натянув мокрую тряпку, вздрогнула и подняла взгляд на мужчину. От него не убежать. Не скрыться. Значит, придётся смириться. На время.
Глава 8
Начало 2014 год. Алексей.
Я проснулся среди ночи от непонятного шума. Что-то похожее на вой доносилось из коридора. Отгоняя дремоту, потёр глаза и напялил на себя шорты. Я не был взволнован, скорее слегка раздражён, что мой отдых прервали. Вышел в тёмный коридор и прислушался. Всё верно. Вой доносился из спальни матери. Подходя ближе, я уже знал, что увижу там.
Толкнув дверь, безразлично уставился на бившуюся в истерике Оду. Её тонкие пальчики сжимали безжизненную руку матери. Смерть уже изменила цвет её кожи. Мне отчего-то стало противно здесь находиться, но бросить сестрёнку одну в этот момент я не мог. Она ещё слишком юна для таких вещей. Тихо приблизился и попытался поднять девчонку, но она вцепилась в мать словно одержимая. Как бы я ни уговаривал, она пищала, что мамочке будет страшно без неё. Сколько просидела двенадцатилетняя девочка возле мертвеца, я не знаю, но, выходит, что не один час. Только сейчас до неё дошло, что мать отправилась на тот свет и принимать этого не хотела. Я же понимал одно, у Оды шок и нужно как можно быстрее уводить её отсюда.
Тогда я попытался решить всё силой, но Ода начала кусаться и драться. Еле сдержался, чтобы не врезать ей. Мне бы не хотелось видеть синяки на её нежной коже, поэтому пришлось взять себя в руки. Понимая, что мне с ней не справиться, я отправился к отцу в спальню. Как бы мне этого ни хотелось, но я постучал несколько раз в дверь и толкнул её.
Отец, там мать померла, я сразу перешёл к делу.
Не поднимаясь с кровати, он недовольно буркнул:
Нашла время! У меня, мой мальчик, на эту ночь другие планы. Иди-ка сюда в кроватку.
«Чёрт! Вот сукин сын!» Я не ожидал такой реакции от ублюдка.
Там Ода возле неё уже ни один час. Вызывай скорую, я ещё пытался найти пути к отступлению, но уже понимал, что всё это бесполезно.
Скорая понадобится тебе, если ты сейчас же не подойдёшь. Ничего с твоей Одой-Евангелиной не случится.
Я искусал губы в кровь, пока размышлял, что мне делать. В ушах всё ещё звучала угроза отца, о том, что он может сотворить с сестрой. Подавив стон, я всё же сделал шаг вперёд и закрыл дверь на щеколду.
Правильный выбор, мой мальчик, донёсся до меня голос отца. А теперь сделай так, чтобы твоему папочке стало приятно.
Спустя только час я смог покинуть его спальню. Давя в себе рвотные позывы, я отправился прямиком в комнату матери. Ода свернулась клубочком возле мёртвого тела и что-то тихо напевала. Я прислушался и узнал мотив колыбельной. Сестра раньше часто пела мне её на ночь.
«Жил за шторой на окошке,
Паучок на тонких ножках.
Никому его не видно,
Даже чуточку обидно.
Завелись однажды в кухне,
Комары и злые мухи.
И кусались, и жужжали,
Ночью детям спать мешали.
Паучок. Паучок.
Строит домик, дурачок.
Паутину всё плетёт.
В тени для себя и для семьи».
Приблизившись, я заметил, что от слёз у девочки опухли глаза. Лицо покрылось красными пятнами. Я мысленно обратился к трупу: «Проклятая стерва! Это из-за тебя она сейчас плачет. Как же я рад, что ты сдохла!»
Легонько погладил Оду по голове, но она не шелохнулась. Тогда я аккуратно просунул руки под её невесомое тельце и бережно поднял. Обессиленная истерикой, девочка не стала в этот раз сопротивляться. Я нёс сестру в свою комнату, надеясь, что в моих объятиях она вскоре заснёт. Так и вышло. Спустя некоторое время её голова отяжелела и дыхание более-менее выровнялось. Изредка она продолжала всхлипывать во сне, но это всё же лучше, чем открытая истерика.
Я боролся с желанием оставить сейчас Оду и отправиться обратно в спальню. Мне хотелось в полной мере насладиться триумфом. Посмотреть в мёртвые глаза и сказать в голос: «Видишь, мать, ты так старательно пыталась разлучить нас с сестрой, а в итоге толкнула её прямо в мои руки». Но я ничего такого не сделал. Я не оставил Оду. Я не сказал матери то, что собирался сказать. Лишь крепче прижал маленькое тельце к себе и улыбнулся своей небольшой, но победе.
Начало 2014 год. Ода.
Проснувшись от странно-щемящего чувства в груди, я сразу поняла, что с мамочкой что-то случилось. Подходя к её спальне, отчётливо ощутила, что мои внутренности сворачиваются в узел. Несмотря на страх, всё же толкнула дверь. Та отворилась почти бесшумно, и я сделала шаг вперёд. В темноте практически невозможно разглядеть лицо, лишь неясные очертания.
Мамочка, у тебя всё хорошо? шепнула я, но в ответ, леденящая душу, тишина. Мам? Мама?!
Тихонько подошла к тумбочке и нажала на выключатель лампы. Комнату озарил тусклый свет. От увиденного я зажала рот рукой и завыла. Мать выглядела ужасно, её лицо приобрело какой-то бледно голубоватый оттенок. Грудь больше не вздымалась в попытках сделать вдох. Она перестала бороться за свою жизнь. Устала. «Бедная мамочка!»
Опустившись рядом с ней на постель, я обняла хрупкое тело и положила голову ей на грудь. Сердце больше не стучало. Слёзы полились из глаз бурным потоком. Я знала, что так будет, только надеялась, что у нас окажется больше времени. Не желая верить в то, что её никогда не будет рядом, я сжала холодные ладони.
Почему так быстро?! Останься ещё на немного. Пожалуйста! поцеловала эти нежные руки и положила их себе на щёки. Мамочка, ты слышишь меня? Вернись ко мне.
Боль от потери родного человека уже рвала мне душу в клочья, причиняя страдания, которые не сравнятся ни с чем. Ещё каких-то пять часов назад я приходила к ней. Желала спокойной ночи, целовала. Если б я только знала, что это будет в последний раз! Если б я только знала! Воспоминания причиняли ещё большую боль. Мне хотелось стать капризным ребёнком, топать ногами и требовать, чтобы она вернулась. Но к сожалению, я давно уже не капризный ребёнок. Да и была ли я хоть когда-то такой?!
Я ещё не думала, как сложится наша жизнь после смерти мамы, но уже подсознательно знала, что будет нелегко. Пугало ли это меня? Пожалуй, нет. Нашу с Алёшкой жизнь уж никак нельзя назвать лёгкой. С самого раннего детства мы знали, что просто так ничего не достаётся. Нужно всегда прилагать усилия, чтобы достичь желаемого. Но сейчас я ничего не могу изменить. Мать уже ничто не вернёт.
Понемногу это стало до меня доходить и вновь на глазах слёзы. Больно. Как же больно терять самого дорогого человека. Я завыла ещё хлеще. Это было сильнее меня. Истерика вырвалась наружу, но мне было уже абсолютно плевать, что этой ночью я могу кого-то разбудить.
Чьи-то руки легли на талию, пытаясь поднять. Стало страшно, что меня сейчас заберут у матери и она останется одна. Паника прямо-таки наполнила меня силой. Вырвавшись, я обернулась. Это был Алёшка. Ну, конечно. Отец сюда и не придёт. Мне вдруг стало так обидно за мамочку. Просуществовать половину жизни с мужчиной, который даже не пришёл попрощаться. Вот урод! Самая настоящая тварь!
Я рядом, мамочка! Не оставлю тебя, прошептала я, снова утыкаясь в её ладонь.
Брат попытался всё решить силой, но куда там. Я превратилась в тигрицу. Царапалась и дралась, пока Алёша не понял, что все его усилия летят в тартарары. Он, наконец-то, покинул комнату. Я знаю, брат направился к отцу. Только последнему безразлично что жена умерла. Начхать он хотел на всех нас взятых.
Мама? Мам? А давай я тебе спою нашу колыбельную?
***
Спустя какое-то время брат снова вернулся. Пока его не было, я вроде бы приняла смерть близкого мне человека. Пора было брать себя в руки и начинать новую жизнь. Взрослую. Теперь уже совсем. Горькие слёзы вновь окропили мои щёки. Раздражённо смахнув их, я позволила Алёше взять себя на руки и унести в комнату. Только там я смогла окончательно прийти в себя. Устроившись на груди у брата, я наконец-то начала погружаться в сон.
Глава 9
Апрель 2020 год. События старых времён. Марк.
Отцовский звонок поступил как нельзя вовремя. Оглянувшись на довольную, словно кошка, Киру, прошёл в ванную.
Да, отец.
Заедь, прохрипел голос на том проводе.
Скоро буду, отключился и посмотрел на себя в зеркало.
Голубые глаза выдавали тревогу. Отец крайне редко звонил сам, а значит, что-то всё же заставило его пойти на контакт первым. Наскоро приняв освежающий душ и обернув полотенце вокруг мощных бёдер, я, наконец, вышел из ванны.
Девочка испуганно села в кровати, прикрыв грудь простынёй.
Что-то случилось? робко поинтересовалась она.
С чего ты взяла, что что-то случилось? вопросом на вопрос ответил я и взглянул на неё.
У тебя на лбу морщины стали глубже, брякнула она, и я усмехнулся.
Не бери в голову. Мои дела тебя не должны касаться.
Со стороны показалось, что я обидел её своими словами, но нет. Она нерешительно улыбнулась, и проворно соскользнув с кровати, подошла. «Чёрт! Как же я не люблю такие моменты».
Кира прижалась ко мне всем телом и задрала голову кверху. Она хоть и была довольно высокой для девушки, всё же приходилась мне по плечо. Серые глаза улыбались, только в них не было тепла. Эта сучка знала кто он и как себя с ним вести. Слов никаких не понадобилось. Мы оба понимали, что за игра началась. Кивнул в сторону стеклянного стола, на котором уже лежало бабло и отошёл от неё.
Меня выпустят? задала вопрос Кира, когда я уже застёгивал брюки.
Силой тут никто тебя держать не станет.
Я позвоню?
Сам наберу, отрезал я, накидывая поверх белоснежной рубашки пиджак.
Девчонка лишь кивнула и больше не издала ни звука. Отлично, с такой проще договориться.
Через полчаса я уже был у отца в клинике. Тот лежал на кровати с закрытыми глазами. Возле него суетилась симпатичная медсестричка, которая, увидев меня, сразу приняла позу, в которой выделялся её зад. Да, неплохая, но мне сейчас не этого, дорогая.
Зайди чуть позже.
Здравствуй, сын, отец открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.
Глубокие морщины пролегли по всему лицу. Да уж, болезнь сильно изменила его внешний вид, прибавив лет десять, не меньше.
Присядь и послушай, что я хочу тебе сказать.
Я догадывался, о чём пойдёт речь, но терпеливо уселся в кресло и посмотрел на родителя.
Тимур звонил. Тебе придётся поехать в Сингапур вместо меня и заняться этим делом. Я навряд ли уже выйду отсюда. Пора посмотреть правде в глаза, сын. Назавтра я пригласил нотариуса. Всё отойдёт тебе.
Отец! не выдержал я. Не говори глупостей. Сейчас подлатаем тебя и через месяц, другой встанешь вновь у руля. Забудь эти разговоры, прошу. Я, конечно, поеду туда, куда скажешь и сделаю всё, что от меня будет зависеть. Ты можешь даже не переживать об этом.
Отец вдруг протянул сухую ладонь и с силой сжал мою руку.
На самом деле, всё это хуйня, сын, устало прикрыв глаза, наконец, произнёс он. Я внука хочу, пока ещё не сдох.