С вышки видят, как группа заключённых, конвоируемая тремя охранниками, открыто проходит мимо караульного помещения. Раз идут открыто значит, так надо.
Следующий шаг захват оружия, нейтрализация охраны. Караульное помещение должно быть закрыто изнутри, но оно не заперто. А кого бояться?
Дежурный должен нести охрану, но он дремлет, у него есть оружие, но он не готов им воспользоваться. Дежурный застрелен. Группа врывается в казарму, захватывает пирамиду с оружием. Автоматная очередь в потолок и охранники безропотно сдаются. Лагерь оказывается в руках восставших.
Следующий шаг захват автомашины и рывок к ближайшему аэродрому. Восставшим не повезло. Они не смогли захватить самолёт. Группа погибла в бою. Один заключённый, повар Солдатов, получивший тяжёлые ранения, захвачен живым, вылечен и осуждён на 25 лет. Но восстание удалось.
Другой удавшийся случай побега с Колымы.
В химическую лабораторию Аргалинского угольного района был доставлен некий Кривошей, инженер-химик, осуждённый на 10 лет за мошенничество. Через некоторое время он бежал. Побега никто не ожидал, Кривошей был на хорошем счету у начальства, и его поимка стала делом чести для колымских розыскных служб.
Розыскники, люди опытные, провели оперативные мероприятия, проверяя возможные связи на Колыме, отработали все вероятные пути побега. Под особый контроль были поставлены возможные места посадки на самолёты и пароходы в Магадане. Но все попытки поймать Кривошея оказались безуспешными.
Кривошей знал, где и как его будут ловить. Ему был понятен розыскной шаблон. Он не стал прорываться к аэропортам и пароходам. Он не стал бегать по тайге, скрываясь от посторонних глаз. Он всё сделал наоборот. Он не пошёл к морским портам на побережье. Путь Кривошея лежал в глубь материка в сторону Якутска. Он ни от кого не прятался. Ему не нужны были хитроумные приспособления. Достаточно было денег и имеющегося имущества: брезентового плаща, геологического молотка и коллекции образцов.
В ближайшем якутском посёлке были наняты рабочие, которые копали шурфы, отбирали образцы, проводили другую, знакомую им геологическую работу.
Геологический отряд медленно, но неуклонно продвигался в Якутию. Местный колхоз выделил якутов, которые, помогая в выполнении правительственного задания, транспортировали собранные геологические образцы. Совершенно открыто геологическая партия Кривошея достигла Якутска.
В Якутске Кривошей заявился к высокому начальству, был соответственно принят, прочитал две лекции для местных специалистов и студентов, а затем на средства якутских научных организаций доставлен в Иркутск.
Образцы с помощью местных иркутских вождей были отправлены в Академию наук СССР, а сам Кривошей отбыл в сторону Москвы в железнодорожном вагоне высшего класса. За всё время путешествия у Кривошея ни разу не проверили документов, хотя он был к этому готов.
При организации побега липовый геолог успешно использовал известные ему шаблоны восприятия оперативных работников, председателей якутских колхозов, представителей местной партийной и хозяйственной элиты.
Кстати, история побега закончилась печально. Проанализировав места, из которых Кривошей отсылал жене на Колыму денежные переводы, оперативники примерно определили место в СССР, где мог проживать беглец, и провели тотальную проверку всех мужчин соответствующего возраста. Кривошей был найден, арестован и отправлен назад отбывать срок.
В спорте стратагема используется в различных вариантах.
В индивидуальных единоборствах существует такая хитрость. В ходе поединка несколько раз применяется одна и та же последовательность действий. Например, связка из двух ударов и отход. После того как у противника вырабатывается шаблонная реакция, в очередной атаке вновь следуют два удара, но когда противник переходит в контратаку, ему наносится третий, сокрушительный, неожиданный для него удар.
Возможны другие варианты.
В ходе поединка постоянно проводятся атаки в голову. В последнем раунде, после того как противник сосредоточил своё внимание на защите верхнего уровня, вместо завершающего удара в голову наносится акцентированный удар по корпусу. Если этот удар нанесён, например, в область печени, он может стать решающим.
Существуют определённые стандарты или обычаи ведения боя. Например, по общему правилу, в первом раунде производится разведка. Противники приспосабливаются друг к другу, изучают слабые места, планируют атаки.
Но в некоторых случаях спортсмены очень удачно используют то обстоятельство, что их противники в самом начале боя не ждут решительных и агрессивных действий.
Известны многочисленные случаи, когда поединки завершались в течение нескольких секунд. Сразу после сигнала к началу схватки один из противников совершал взрывную, акцентированную атаку, нокаутировал своего противника, и поединок заканчивался. Успех был обеспечен не столько преимуществом в технике, сколько неожиданностью. Поверженный соперник следовал общепринятому шаблону, он ждал постепенного обострения ситуации и был настроен на длительную упорную борьбу.
В командных видах спорта каждая команда придерживается определённой тактики игры. Её противники, готовясь к встрече, заранее пытаются определить, какие тактические приёмы для их противника являются характерными. До игры противник формирует определённый шаблон восприятия, в соответствии с которым строит собственные стратегии и тактику игры.
Если команда имеет несколько вариантов построения игры или готова предложить новый, ранее не использовавшийся вариант, то она может получить значительные преимущества. Поскольку её противник, находясь в плену собственного шаблона, может оказаться совершенно не готовым к эффективной борьбе.
Стратагема может быть применена неосознанно, во вред себе.
Ваня и волки.
Пастушонок Ваня два раза кричит, что на стадо напали волки. Мужчины бегут защищать скот. Оказывается шутка. Шаблон восприятия на крики о помощи создан. В третий раз волки действительно нападают. Но на крики пастушонка никто не реагирует.
Другие примеры того, как противник сам создавал шаблоны и был за это наказан.
Из книги «Крылья истребителя» трижды Героя Советского Союза Покрышкина Александра Ивановича:
«Однажды мы заметили, что несколько дней подряд над расположением наших войск регулярно появляется дальний немецкий разведчик. Это был Ю-88, вооружённый, как это водилось у немцев, несколькими фотоаппаратами. Свою разведку он обычно производил на больших высотах. Порою его можно было заметить с земли только по следу инверсии, которая белой полосой возникала на небе.
Надо перехватить немца, решили мы с Голубевым.
Немец обычно ходил на высоте в восемь тысяч метров. Планируя перехват врага, мы держались на тысячу метров ниже так удобнее было наблюдать. Мы ходили в намеченном районе довольно долго. Немца не было. Я даже забеспокоился: пропустили!
Но вот зоркий Голубев, как всегда коротко, доложил:
Идёт. По курсу выше
Мы не стали сразу набрасываться на юнкерса. Пусть, если даже немцы нас заметили, думают, что мы их не видим. Продолжая полёт в прежнем направлении, мы как бы разминулись с противником. Лёгкий набор высоты, который мы начали, вряд ли был заметен для вражеского экипажа. Прошло больше полминуты. Когда Ю-88, продолжая лететь на восток, почти стал скрываться из глаз, мы резко развернулись и отсекли ему путь отхода.
Сближение заняло порядочно времени. Не беда! Мы были твёрдо убеждены в своём успехе. Так оно и случилось. Заметив, наконец, нас сзади себя, немец попытался ускользнуть от атаки резким снижением. Более чем с восьми с половиной тысяч метров мы начали крутое пикирование. С дистанции в сто метров я расстрелял вражеского стрелка. Затем перенёс огонь на правый мотор. Не выходя из пике, немец рассыпался на куски».
Аналогичный пример от Героя Советского Союза Кожевникова Анатолия Леонидовича. Из книги «Записки истребителя»:
«Однажды после посадки эскадрильи в небе показался фашистский разведчик.
Юнкерс шёл на высоте 5000 метров. Заметили мы его уже поздно, взлетать не было никакого смысла. На следующий день гитлеровец появился над аэродромом снова, но на час раньше. Он шёл на той же высоте и с тем же курсом. До линии фронта было не менее 350 километров, очевидно, экипаж ведёт стратегическую разведку. А назавтра фашист снова в небе. И снова тот же курс, та же высота, только время на один час раньше. Ага, тут уже есть определённая закономерность. И у меня созрел план уничтожения фашистского разведчика.
8 мая в 8 часов 50 минут я отправился в воздушную засаду, приказав лётчикам наблюдать за боем. Взлетаю один, без напарника хочу провести бой, как поединок. Набирая высоту, внимательно вглядываюсь в сторону ожидаемого противника. Когда высотомер показал 5000 метров, я занял исходную позицию со стороны солнца. Вскоре с запада показалась маленькая точка.
Юнкерс! Чтобы не потерять его при сближении, помещаю силуэт разведчика в уголок фонаря, теперь он у меня как на экране. Фашист заметил мой самолёт, когда до него оставалось не более двух тысяч метров. Юнкерс как будто вздрогнул от неожиданности.
Потеряв надежду уйти, он вынужден принять бой. Враг понимал, что поединок может закончиться только тогда, когда один из противников будет уничтожен, и сразу же ощетинился пулеметными очередями.
С бортов юнкерса навстречу мне потянулись длинные синеватые трассы. Было ясно, что экипаж разведчика опытный, стрелки отборные. Решаю действовать короткими атаками с переходом на самой минимальной дистанции, с одной стороны, на другую, чтобы лишить противника возможности вести огонь на участке сближения. Дрались 25 минут. Юнкерс, несмотря на мои прицельные очереди, продолжал яростно сопротивляться.
Наконец, длинная очередь и с правого борта разведчика потянулся синий шлейф дыма. Юнкерс, очевидно, решил садиться с убранным шасси. Высота, до которой он снизился, не превышала 400 метров. Огромная двухмоторная махина планирует с неработающими двигателями, оставляя за хвостом струю дыма. Вот она коснулась зелёного покрова луга на окраине деревни Чиглы, проползла на животе с убранным шасси метров 50 и сразу вспыхнула огромным факелом.
Снизившись до бреющего полёта, вижу, что колхозники, бросив работу, бегут к Юнкерсу. Можно возвращаться на аэродром: фашистский экипаж не уйдёт».
2. Осадить Вэй, чтобы спасти Чжао
Легенда.
Войска противника напали на город Чжао.
Как его спасти? Можно прийти на помощь осаждённому городу. Но можно напасть на столицу врага, где нет войск, так как все они в походе. Выбираем второй путь.
Противник снимает осаду с города и идёт на помощь собственной столице. Либо продолжает осаду, теряет свою столицу, не захватив город противника, и терпит поражение.
Сущность стратагемы. Атака в лоб не всегда эффективна. Концентрация противника на одном направлении истощает его ресурсы на другом. Возможно найти слабое место в системе врага, ударить по нему, заставив отказаться от агрессивных замыслов, изменить направление агрессии.
Для того чтобы решить проблему в одном месте, можно поставить противника перед фактом наличия у него собственной проблемы в другом месте, с тем чтобы он был вынужден перегруппировать силы и ослабил или снял давление на том направлении, где вам это выгодно.
Можно не ждать начала атаки противника, зная её вероятное направление.
Можно создать проблемы, при которых он изначально не сможет сконцентрировать свои силы на опасном для вас участке. Более того, можно так запрограммировать обстоятельства, что они склонят вашего возможного противника к союзу с вами для решения тех проблем, в которых вы в действительности виновны.
В 480 году до Р. Х., после сражения у Фермопил, где персы потеряли около 20 000 воинов от объединённой греческой группировки, возглавляемой спартанским царём Леонидом, царь персов Ксеркс стал консультироваться с греком Демаратом, как победить спартанцев, которых считал самыми сильными воинами среди греков.
Геродот написал об этом так:
«Ксеркс сказал: Демарат! Как же нам легче всего победить этот народ? Скажи-ка мне! Ведь тебе известны все ходы и лазейки в их замыслы, так как ты был их царём. А тот отвечал: Царь! Если ты и вправду серьёзно спрашиваешь моего совета, то я обязан дать тебе самый лучший совет. Тебе следовало бы послать 300 кораблей из твоего флота к лаконским берегам. У берегов Лаконии (Спарты) лежит остров по имени Кифера. Об этом острове Хилон, один из наших мудрецов, сказал, что спартанцам гораздо лучше было бы, если бы он погрузился в море, а не возвышался над водой. Хилон всегда ожидал с этого острова какого-нибудь нападения, вроде того как я тебе теперь предлагаю. Не оттого, что он предвидел твой поход, но потому, что опасался любого вражеского нападения оттуда. С этого-то острова пусть твои корабли и войско держат в страхе лакедемонян. Если же лакедемоняне будут заняты войной в своей стране, непосредственно их затрагивающей, то тебе не надо будет опасаться, что они придут на помощь, когда твоё сухопутное войско станет захватывать остальную Элладу. Когда же ты покоришь остальную Элладу, то у тебя останется единственный противник спартанское войско. А если ты не примешь моего совета, то ожидай вот чего. Есть в Пелопоннесе узкий перешеек. Там жди ещё более жестоких битв, чем здесь при Фермопилах, и притом против всех объединённых сил пелопоннесцев. Если же ты поступишь иначе, то этот перешеек падёт без боя и сдадутся города. После этого взял слово Ахемен, брат Ксеркса, предводитель морских сил (он также присутствовал на этом совете). Опасаясь, что Ксеркс примет предложение Демарата, он сказал вот что:
Царь! Я вижу, что ты склонен прислушиваться к речам человека, который завидует твоим успехам или даже предаёт тебя. И действительно, таков излюбленный образ действий эллинов: они завидуют счастливым и ненавидят могущественных. Если ты при нынешнем положении, когда мы уже потеряли от бури 300 кораблей, пошлёшь из твоего флота ещё 300 кораблей, то противник сможет помериться силами с тобой. Напротив, флот твой, сосредоточенный в одном месте, враги не одолеют и тогда вообще даже не смогут оказать сопротивления. Продвигаясь и действуя совместно, флот и сухопутное войско будут взаимно помогать друг другу. Если же они будут разъединены, то ни сам ты не сможешь прийти на помощь морским силам, ни они тебе.
На это Ксеркс отвечал так: Ахемен! Твои слова хороши, и я поступлю так, как ты сказал. Хотя Демарат и дал мне совет с самыми благими намерениями, но ты всё-таки превзошёл его проницательностью. Я не могу, конечно, поверить, что Демарат не желает успеха моему походу. Я сужу об этом по тому, что он говорил раньше, и из самого дела. Правда, один гражданин, завидуя счастью другого, может своим молчанием проявлять враждебность и не дать полезного совета, когда другой к нему обратится за этим, если только он не достиг вершин доблести. А такие люди редкость. Однако гостеприимец более всех радуется благополучию друга, и когда друг обращается за советом, то даёт ему наилучший. Поэтому я повелеваю всем впредь не оскорблять Демарата, так как это мой друг».