Конечно, ожидать восстановления когда-нибудь полностью свободы торговли в Великобритании так же нелепо, как ожидать осуществления в ней «Океании»[11] или «Утопии»[12]. Этому непреодолимо препятствуют не только предубеждения общества, но и частные интересы многих отдельных лиц, которые еще труднее одолеть. Если бы офицеры армии восставали с таким же усердием и единодушием против всякого сокращения численности армии, с какими владельцы мануфактур противятся всякому закону, могущему привести к увеличению числа их конкурентов на внутреннем рынке; если бы они подстрекали своих солдат, как владельцы мануфактур подстрекают своих рабочих, нападать с оскорблениями и ругательствами на людей, предлагающих подобные меры, то попытка сократить армию была бы столь же опасна, как сделалось в настоящее время опасным пытаться уменьшить в каком-либо отношении монополию, захваченную нашими владельцами мануфактур. Эта монополия привела к такому сильному увеличению численности некоторых групп нашего промышленного населения, что, подобно разросшейся постоянной армии, оно стало внушительной силой в глазах правительства и во многих случаях запугивает законодателей. Член парламента, поддерживающий любое предложение в целях усиления этой монополии, может быть уверен, что приобретает не только репутацию знатока промышленности, но и большую популярность и влияние среди класса, которому его численность и богатство придают большой вес. Напротив того, если он высказывается против таких мер и если он пользуется достаточным авторитетом, чтобы иметь возможность помешать им, то ни его общепризнанная честность, ни самое высокое общественное положение, ни величайшие общественные заслуги не смогут оградить его от самых гнусных обвинений и клеветы, от личных оскорблений, а иногда даже от опасностей, грозящих со стороны взбешенных и разочарованных монополистов.
Владелец большой мануфактуры, который при внезапном открытии внутреннего рынка для конкуренции иностранцев будет вынужден прекратить свое дело, без сомнения, потерпит очень значительный убыток. Та часть его капитала, которая затрачивалась им на покупку сырых материалов и на оплату его рабочих, сможет без особых затруднений найти другое применение. Но та часть его, которая была вложена в фабричные постройки и в орудия производства, вряд ли сможет быть реализована без крупных потерь. Поэтому справедливое внимание к его интересам требует, чтобы перемены такого рода производились отнюдь не внезапно, а медленно, постепенно и после предупреждения за продолжительный срок. Если бы было возможно, чтобы решения законодательных учреждений внушались всегда не крикливой настойчивостью групповых интересов, а широким пониманием общественного блага, то именно ввиду этого они должны были бы особенно избегать как установления новых монополий этого рода, так и дальнейшего расширения уже существующих монополий. Каждое такое ограничительное мероприятие вносит известную степень расстройства в состояние государства, от которого трудно потом будет избавиться, не вызывая другого расстройства.
Насколько может быть уместным обложение пошлиной ввоза иностранных товаров не с целью противодействия их ввозу, а с целью получения дохода для правительства, я рассмотрю в дальнейшем, когда перейду к вопросу о налогах. Пошлины, налагаемые с целью воспрепятствовать ввозу или хотя бы только уменьшить его, очевидно, одинаково подрывают как таможенные доходы, так и свободу торговли.
Глава III. Об исключительных ограничениях ввоза почти всех товаров из стран, баланс с которыми признается неблагоприятным
Отдел I. Неразумность подобных ограничений с точки зрения самой меркантилистической системы
Установление особых ограничений ввоза всех почти товаров из тех стран, торговый баланс с которыми считается неблагоприятным, представляет собою второе средство, при помощи которого меркантилистическая система рассчитывает увеличить количество золота и серебра. Так, например, в Великобританию разрешен ввоз силезского батиста для внутреннего потребления при уплате известной пошлины, но воспрещен ввоз французского кембрика и батиста, если не считать лондонского порта, где они должны храниться в складах для вывоза. Более высокие пошлины наложены на французские вина, чем на вина португальские или какой-либо другой страны. Так называемая пошлина 1692 г. составляла 25 % суммы стоимости на все французские товары, тогда как товары других наций в большинстве своем были обложены гораздо более низкими пошлинами, редко превышающими 5 %. Исключение было сделано для вина, бренди, соли и уксуса из Франции; эти товары были обложены другими тяжелыми пошлинами на основании других законов или специальных статей того же закона. В 1696 г. добавочная пошлина в 25 % была наложена на все французские товары, кроме бренди, ибо основная пошлина была признана недостаточно затрудняющей их ввоз; вместе с тем была установлена новая пошлина в 25 фунтов с бочки[13] французского вина и другая в 15 фунтов с бочки французского уксуса. Французские товары никогда не исключались при взимании тех общих платежей или пошлин в 5 %, которые налагались на все или на бо́льшую часть товаров, перечисленных в таможенном уставе. Если мы будем считать пошлины в
1
3
2
3
1) Хотя и было несомненно, что при свободной торговле между Францией и Англией, например, баланс окажется в пользу Франции, это отнюдь не означало, что торговля будет невыгодна для Англии или что общий баланс всей ее торговли окажется поэтому более неблагоприятным для нее. Если вина Франции лучше и дешевле португальских или если ее полотно лучше немецкого, то для Великобритании выгоднее покупать нужное ей вино и заграничное полотно у Франции, а не у Португалии и Германии. Хотя стоимость ежегодного ввоза из Франции благодаря этому значительно повысится, стоимость всего ежегодного ввоза понизится соответственно тому, насколько французские товары одинакового качества дешевле товаров двух других стран. И это действительно имело бы место даже при предположении, что все ввозимые французские товары потребляются в самой Великобритании.
2) Однако значительная часть этих товаров может быть снова вывезена в другие страны, где, будучи проданы с прибылью, они могут принести доход, равный по стоимости первоначальной цене всех вывезенных из Франции товаров. Возможно, что к торговле с Францией приложимо то, что часто утверждали относительно ост-индской торговли, а именно, что, хотя большая часть ост-индских товаров покупается на золото и серебро, обратный вывоз части их в другие страны возвращает стране, ведущей эту торговлю, больше золота и серебра, чем стоят все ее затраты. Одна из главнейших отраслей голландской торговли состоит в настоящее время в доставке французских товаров в другие европейские страны. Даже часть французских вин, распиваемых в Великобритании, тайно ввозится из Голландии и Зеландии. Если бы существовала свободная торговля между Францией и Англией или если бы французские товары могли ввозиться с уплатой лишь таких же пошлин, какие взимаются с товаров других европейских народов, причем они возвращались бы при обратном вывозе, то Англия имела бы некоторую долю в торговле, которая оказалась столь выгодной для Голландии.
3) Не существует, наконец, надежного критерия, при помощи которого мы можем определить, в чью пользу обращен так называемый баланс между данными двумя странами или какая из них вывозит на бо́льшую стоимость. Национальные предубеждения и вражда, питаемые всегда частными интересами отдельных торговцев, обычно определяют наше суждение по всем вопросам, относящимся к этой области. Однако часто ссылались в этих случаях на два таких критерия, как записи в таможенных книгах и вексельный курс. Записи в таможнях, я полагаю, как это теперь общепризнано, представляют собой очень ненадежный критерий ввиду неточности оценки, которой подвергается в них большая часть товаров. Вексельный курс, пожалуй, является почти столь же ненадежным критерием.
Когда вексельный курс между двумя пунктами, например между Лондоном и Парижем, стоит на уровне паритета, говорят, что это свидетельствует о том, что обязательства Лондона на Париж покрываются обязательствами Парижа на Лондон. Напротив, когда в Лондоне уплачивается премия за вексель на Париж, это, как утверждают, служит свидетельством того, что обязательства Лондона на Париж не покрываются обязательствами Парижа на Лондон и, следовательно, из Лондона должна быть послана разница в балансе наличными деньгами; за риск, затруднения и расходы по вывозу этих денег требуется и уплачивается премия. Но обычное состояние дебета и кредита между этими двумя городами должно обязательно регулироваться, как утверждают, обычным ходом их торговых операций друг с другом. Если ни один из них не ввозит из другого на бо́льшую сумму, чем вывозит туда, дебет и кредит каждого из них могут покрывать друг друга. Но когда один из них ввозит из другого на бо́льшую стоимость, чем вывозит туда, первый необходимо становится должником второго на бо́льшую сумму, чем второй должен ему: дебет и кредит каждого из них не покрывают друг друга, и деньги должны быть посланы из того города, у которого дебет превышает кредит. Поэтому обычный вексельный курс, будучи показателем обычного соотношения дебета и кредита между двумя пунктами, должен быть также показателем обычного состояния их ввоза и вывоза, так как последнее определяет соотношение дебета и кредита.
Но даже при допущении того, что обычный курс является достаточным показателем обычного соотношения дебета и кредита между данными двумя пунктами, отнюдь не следует, что торговый баланс благоприятен тому пункту, в пользу которого обращено обычное соотношение дебета и кредита. Это соотношение дебета и кредита между двумя пунктами не всегда определяется исключительно обычным ходом их операций друг с другом, на него часто оказывает влияние ход операций этих пунктов с многими другими местностями. Если, например, английские купцы обычно уплачивают за товары, которые они покупают в Гамбурге, Данциге, Риге и пр., векселями на Голландию, то обычное соотношение дебета и кредита между Англией и Голландией будет определяться не исключительно только ходом торговых операций этих стран друг с другом, но и ходом операций Англии с упомянутыми другими пунктами. Англия может оказаться вынужденной пересылать ежегодно деньги в Голландию, хотя ее ежегодный вывоз в эту страну может значительно превышать стоимость ее ввоза оттуда и хотя так называемый торговый баланс может на очень большую сумму быть в пользу Англии.
Помимо того, при том способе, которым до сих пор исчислялся вексельный паритет, обычный вексельный курс не может служить достаточным показателем того, что обычное соотношение дебета и кредита складывается в пользу той страны, которая, по-видимому, имеет или которая предполагается имеющей вексельный курс в свою пользу; или, говоря другими словами, фактический курс может расходиться и часто действительно настолько расходится с исчисленным, что по последнему во многих случаях нельзя делать никаких заключений о первом.
Когда за известную сумму денег, уплачиваемую в Англии и содержащую соответственно пробе английской монеты определенное количество унций чистого серебра, вы получаете вексель на определенную сумму денег, подлежащую выплате во Франции и содержащую соответственно пробе французской монеты такое же количество унций чистого серебра, то курс между Англией и Францией, как выражаются, стоит на уровне паритета. Когда вы уплачиваете больше, считается, что вы даете премию, и курс тогда, как говорят, против Англии и в пользу Франции. Когда вы платите меньше, считается, что вы получаете премию, и курс тогда против Франции и в пользу Англии.
Но, во-первых, мы не всегда можем судить о стоимости обращающихся денег различных стран по установленной у них пробе: в одних странах деньги больше, в других меньше стерты, обрезаны или иным образом отступают от установленной нормы. А ведь стоимость обращающихся денег каждой страны в сравнении с деньгами всякой другой страны определяется не количеством чистого серебра, которое они должны содержать, а количеством, которое они фактически содержат. До перечеканки серебряной монеты во времена короля Вильгельма вексельный курс между Англией и Голландией, исчисленный обычным способом соответственно пробе их соответствующей монеты, был на 25 % против Англии. Но стоимость находившихся в обращении денег Англии, как мы это знаем от Лаундса[14], была на 25 % с лишним ниже своей нормальной стоимости. Поэтому фактический курс мог быть даже и в то время в пользу Англии, хотя предполагаемый курс был значительно против нее; на меньшее количество унций чистого серебра, фактически уплаченное в Англии, можно было купить вексель на большее количество унций чистого серебра, подлежащих уплате в Голландии, и человек, который считался приплачивающим премию, на самом деле мог получить премию. Французская монета до последней перечеканки английской золотой монеты была гораздо меньше стерта, чем английская, и была, пожалуй, на 2 или 3 % ближе к установленной норме. Поэтому, если исчисленный курс с Францией был не больше, чем на 2 или 3 % против Англии, фактический курс мог быть в пользу последней. Со времени перечеканки золотой монеты вексельный курс постоянно был в пользу Англии и против Франции.
Во-вторых, в некоторых странах расходы по чеканке покрываются правительством; в других они оплачиваются частными лицами, которые доставляют свои слитки на монетный двор, и правительство даже извлекает некоторый доход от чеканки. В Англии расходы эти покрываются правительством, и если вы приносите на монетный двор фунт серебра установленной пробы, вы получаете обратно 62 шилл., содержащие ровно фунт серебра такой же пробы. Во Франции при чеканке удерживается налог в 8 %, который не только покрывает расходы по чеканке, но и дает правительству небольшой доход. Так как в Англии чеканка ничего не стоит, звонкая монета никогда не может стоить дороже слитка, содержащего такое же количество металла. Во Франции труд, затрачиваемый на чеканку, поскольку вы платите за него, увеличивает стоимость монеты точно так же, как и стоимость изделий из золота и серебра. Поэтому во Франции сумма денег, содержащая определенное весовое количество чистого серебра, стоит больше, чем сумма английских денег, содержащая такое же весовое количество чистого серебра, и для приобретения ее требуются слитки бо́льших размеров или большее количество других товаров. И поэтому, хотя звонкая монета обеих этих стран одинаково близка к пробе, установленной их монетными дворами, на определенную сумму английских денег нельзя получить соответствующую сумму французских денег, содержащую одинаковое количество унций чистого серебра, а следовательно, нельзя и получить вексель на Францию на такую сумму. Если за такой вексель уплачивается не больше добавочных денег, чем требуется для покрытия издержек по чеканке во Франции, то фактический курс между обеими странами может держаться на уровне паритета, их дебет и кредит могут взаимно покрывать друг друга, хотя предполагаемый курс считается немного в пользу Франции. Если уплачивается меньше этой суммы, фактический курс может быть в пользу Англии, тогда как предполагаемый в пользу Франции.