Жаль, Душка не отозвался. Мало он понимал. Да и речи чужие разбирал с превеликим трудом.
Сумасшествие заразно
Трудная у Олеандра выдалась ночь. Четырежды он просыпался в поту, выбитый в явь блеском занесенного над шеей меча. А пробудившись в пятый раз, устроился на подоконнике с чашкой травяного отвара. Устремил взор к улочке в тени лиственных крон.
Статуя Тофоса, сгорбленного старца в плаще, стояла там и глядела ввысь, вскинув руки к небосводу. Пробегавшие мимо дриады то и дело замирали возле неё. Вот две девушки припали к тропе и ударились лбами о босые ступни Творца. Вот ребёнок упал на колени и прильнул щекой к подолу его накидки.
В другое утро Олеандр нарек бы собратьев глупцами нужно ли Тофосу, чтобы его древесное воплощение головами подтачивали? А ныне суета успокаивала. Он наблюдал за поселенцами. Взирал на их мельтешение сквозь просветы ветвей, и туман в голове развеивался. Сердце замедляло бег.
Отравление. Беседа с Аспарагусом. Аурелиусы. Покуситель, братающийся с вырожденцем. Пережитое выжгло на душе дыру, которую Олеандр никак не мог заполнить.
Ответы вот что забило бы её наглухо. Ответы. А заодно посмотреть в глаза клятому подлецу, который мало того что умертвлял, так вдобавок судные листы жертвам подсовывал.
Знатно ему обломилось. Не предвосхищал, небось, что Олеандра спасут, напоят выжимкой из итанга.
Так, может, прав Аспарагус? Может, не темнит вовсе и пока что всем лучше помалкивать? Затаиться. Присмотреться к поведению Стальных воинов. Глядишь, мерзавец сам себя выдаст.
Олеандр вздохнул. Надумал сползти с подоконника, как вдруг перехватил за окном шевеление. Взору предстала картина, достойная пересказов. Из-под размашистых ветвей выскочил и пронёсся по мосту молодой элафия с рыжим бутоном на рогах.
Да постой же ты, Боги! прогорланил бегущий за ним дриад, чью голову укрывала шапка рыжих завитков.
Зефирантес! Олеандр спрыгнул на пол. Стащил через голову отцовскую рубаху, в которой тонул аж рукава плыли по ветру! Надел тунику и, на ходу скручивая волосы в узел, помчался вниз по лестнице. Ну как помчался Вернее сказать, поковылял, придерживаясь за перила.
Олеандр распахнул дверь и угодил в объятия. Повезло успел до того, как приятель снес бы дверь вместе с домом. Ребра затрещали, скованные огромными ручищами. Рослый, щеголяющий развитой не по возрасту мускулатурой друг обнял его крепко-крепко, до треска костей. Потом отпрянул. Встряхнулся и снова обнял.
Да жив я! Жив! прохрипел Олеандр и покосился на выглянувшего из-за веранды скакуна. Ты зачем элафия напугал?
Да оседлать его всё пытаюсь, а он не даётся, проворчал Зеф. И взвыл, как угодивший в капкан зверь: У-у-у! Я ж как вырвался, так к тебе помчался сразу. Думал, не свидимся уж. Мастер Аспарагус сказал, очнулся ты, а я на посту! Ты это Как ты? Нельзя ж лакать, что попало, ну! Нектар этот Подлый Змей яду подлил!
Чего? Олеандр уперся ладонями в грудь приятеля и оттолкнул его, вырвался из хватки.
Сынок Цитрина, Зеф отступил на шаг. Солнечные блики прыгали в его кудрях, подсвечивали крупинки пота. На кой он в Барклей-то приполз? Не кочуется? Решил тебе подгадить?
Ну и чушь! Да кто в здравом уме заподозрил бы Рубина в отравлении?!
Чепуху мелешь, проговорил Олеандр. Я ему жизнью обязан. Где он, кстати? Не знаешь?
Зефирантес крякнул.
Поди угляди за змеёй, пропыхтел он. Либо уполз, либо невесть где шастает, детвору распугивает.
Что ж, на сочувствие Рубин ожидаемо не растратился. Он вечно кривился, когда существа проявляли слабость, не вел и речи о поддержке. Стоило отдать ему должное, не требовал он участия и от других, предпочитая залечивать и осмысливать пинки судьбы в одиночестве.
А Фрез? Олеандр возвратился в дом. И посмотрел на склянки с итанга, до сих пор стоявшие на столике у ствола. Ей рассказали о яде?
Чего не знаю, того не знаю, донёсся из-за спины густой бас. Отцу её сообщили вроде.
Понятно! Идём.
Куды?
Прогуляться хочу.
Сорвав с крючка накидку, Олеандр перекинул её через плечо. Потом подхватил сосуд с целебной выжимкой. Выскользнул во двор и запер дверь. Покосился на друга и обжёгся о его взгляд. Зеф глядел на него как дитя на сражавшихся на плацу воинов: не то со страхом, не то с восторгом и благоговением.
В бутылке и правда аурелиус нашли? шепнул он и сжался, словно в кустах притаились враги.
Хотел бы Олеандр, чтобы ему почудилось, но
Правда.
***
Стоило отдать Аспарагусу должное: взывая к сохранению тайны, он укоротил языки хотелось верить, не в прямом смысле слов всем, кто знал или вызнал о произошедшем. Никаких шепотков об отравлении, о судных листах, разве что о смерти Спиреи поселенцы шептались по углам.
Жаль, на затяжное затишье рассчитывать не приходилось. Дриад ягодами не корми, дай языками потрещать. Проговорится один хранитель Нет, просто намекнет и вести о случившемся пронесутся по лесу. У каждого куста Олеандра повстречают беседы об отравлении и аурелиусах, притом уже изрядно извращённые.
И все же сейчас он ступал по тропам, не страшась, что на него налетит толпа голодных до подробностей собратьев. Ступал твердо и старался не выдавать упадка сил. А лицо подставлял солнечному свету, который оживлял, напитывал кровь и плоть теплом и распушал листву на предплечьях.
Зеф следовал за ним тенью, как прирученная мантикора на веревке. Переговариваясь, они миновали заставленную бочками тропу и замерли на перекрёстке. Лохматый дриад в потрёпанной рубахе и шароварах преградил путь, подскочив к Олеандру.
Господин, парнишка бегло поклонился и протянул несколько листков, прошу, посмотрите. Ваша помощь нужна.
Почему моя-то? Олеандр мысленно застонал. Но листы перехватил и быстро перебрал, скользя глазами по строчкам. Обязанности правителя Аспарагус исполняет, не запамятовал?
Так он же Стальной!
И правда. Он Стальной. И оставался бы Стальным. На кой он к отцу Олеандра притёрся, будучи поборником идей Эониума?
Это ли не лицемерие?
Так, Олеандр вручил листы парнишке. Вижу, брак в доставленных клинках обнаружили. Впервые такое случилось, но Напишите ореадам, сообщите о проблеме. Скорее всего, владыка Цитрин посыльного в Барклей направит, который привезет новое оружие и заберет порченное. Дальше Доставка в Вальтос благовоний и рулонов с шелками. Тут тебе нужно попозже ко мне подойти я кольцо-печать в доме оставил, не могу разрешение на выезд подписать. А по поводу пострадавшей от грозы рощи, боюсь, тебе все же придется переговорить с Аспарагусом. Он архихранитель. Ему решать, кого он готов отправить для починки деревьев.
Благодарю. Ударив кулаком в грудь, парнишка снова поклонился и скрылся за хижинами.
Олеандр и Зеф между тем спустились на первый ярус по лестнице, приросшей к стволу. Спрыгнули на одну крышу кладовой. Затем побрели по иным, растянувшимся дорогой.
Спирею захоронили? Олеандр перескочил едва приметный стык.
Ага, по-тихому, пробасил из-за спины Зеф. Зря ты мастера Аспарагуса подозреваешь. Ведаю вы не ладите. Но на кой ему убивать-то тебя? Вдобавок это ж он Спирею нашел.
Аспарагус?
Угу. Тебя искать отправились все. И наткнулся архихранитель на тело. Но убийство не там случилось, говорит. Вроде как никаких следов в той чаще нет. Чисто. Так что умертвили её в другом месте и
Подкинули туда, где она не осталась бы незамеченной, додумал Олеандр, подступая к краю крыши.
Может, Змей таки? послышалось из-за плеча.
И Олеандр застонал:
Прекращай!
Тогда кто-то наших, с видом знатока заключил Зефирантес. Из Стальных, видать. Судные листы
Вот это уже ближе к истине, Олеандр щёлкнул на него пальцами. Сознаться, сперва я решил, что гибель Спиреи воля невезения. Подумал, ей просто не повезло наткнуться на выродка.
Но аурелиусы!..
Верно, Олеандр кивнул. Что это за выродок такой? Откуда бы ему знать о судных листах? Зачем намекать на некую расплату? Зачем подписываться правителем Барклей? Вдобавок, проникнув в поселение, двукровное отродье вряд ли не привлекло бы внимания. Отнюдь, думаю, он ну или она причастна к случившемуся. Отрава ламии едва не отняла у меня жизнь, чары граяды умертвили Спирею. Но!.. За спиной выродка стоит дриад. Кто-то из былых подпевал Эониума.
Мрак какой, ну! Зефирантес скривил губы в отвращении. Кто ж с выродком рискнет дружбу водить?
Хороший вопрос, Олеандр устало потёр лоб. Но ныне меня занимает иное я связи не вижу. Ну, между собой и Спиреей. Судные листы близнецы, веришь? Эти слова Око за око Выходит, смерть за смерть? Но кого я убил, Боги? Кого убила Спирея? За что нам мстили?
А мастер Аспарагус что говорит?
Ничего путного, Олеандр отмахнулся. Просил панику не сеять, хочет сам во всём разобраться.
Солнце слепящим пламенем играло на лиственных кронах. Перегуд голосов заливал уши хоть затычки втыкай.
Олеандр схватился за лиану и соскользнул к крыльцу кладовой. Зеф тяжело плюхнулся следом. Они миновали калитку и побрели вверх по откосной улочке к площади, тонувшей в полумраке.
Вечное Древо раскидывало там грузные ветви, затмевая солнечный лик и удлиняя тени. Оно отражало саму сущность леса его олицетворение и душу. Казалось, стволы рядом умалились, напоминая детенышей, окруживших прославленного старца. Тысячи корней исшивали землю. Спутываясь, возлежали тяжелеными косами.
В листьях Вечного Древа и зародились первозданные дриады: Примулина и Акантостахис, предки Олеандра. Иные лесные дети, узрев свет позже, признали превосходство Примы и Аканта и преклонили колени.
Легенды гласили, не было равных Приме и Аканту. Только они могли воззвать к сокрытым силам отца своего Древа. Только на их зов откликался посох, Древом подаренный. Не говоря уже, что они располагали большими выдержкой и стойкостью, большим количеством чар.
Первые цветы украсили ветви Древа, когда тайники сердец Примы и Аканта раскрылись друг для друга. А последние захилели и сгинули после смерти Камелии, матери Олеандра.
Трудно сказать, взаправду ли цветение воплощало взаимные чувства, но дриады не теряли веры, что скоро, совсем скоро наследник и Фрезия породнятся. И отец первозданных снова оденется в цветочные одежды, похвалится проклюнувшимися бутонами.
Много секретов скрывало Древо. С его помощью владыка проводил ритуал передачи власти и провозглашал наследника. Или напротив отсекал неугодную кровь от рода, как Стальной Шип отсёк старшую дочь Азалию, когда она нарушила межклановый запрет и спуталась с океанидом. И за прегрешение поплатилась лишилась доли чар и права называться потомком первозданных.
Олеандр нырнул под один корень, аркой изогнувшийся над землей, потом обогнул другой, тревожа вспыхнувшие на нём златоцветы, и замер. Знакомое пыхтение его уже не сопровождало.
Зефи? Он огляделся, подтверждая домыслы: приятель отстал, застыл у кустарника.
Ты ничего не слышал? Зеф рассеянно перебирая кудри. Вроде шуршал кто-то.
В кустах? Олеандр развернулся на пятке, подступил ближе и навострил уши.
Не сразу, но он перехватил шорох. Кажется, в листве и правда кто-то притаился.
Птица, наверное, предположил Олеандр, в тот миг как в глубинах зелени нарисовались глаза. И он отпрянул, едва не шлепнулся, угодив каблуком сапога в ямку. Твою ж деревяшку!..
Зрачки неизвестного расшились, перекрывая радужку. Отражая блики златоцветов, вместо синевы очей засверкала непроглядная темень почти что небосвод звездной ночью.
Кто это? Одной рукой Зефирантес придержал ножны, второй потянул за рукоять.
И клинок выскочил на волю. Он описал им над головой полукруг и острие уткнулось зверю промеж глаз, близко-близко. Утробное рычание, явно не предвещавшее ничего хорошего, прокатилось по площади.
Убери железку, произнес Олеандр.
Поздно. В листве что-то сверкнуло. Клацнуло. Зверь выпрыгнул из куста. К счастью, инстинкты не подвели: Олеандр и Зеф отпрянули друг от друга. И шерстяная туша пролетела между ними и врезалась когтями в корень. Фыркнула и обнажила ряд острых зубов-лезвий.
Кто это? В памяти зашелестели, перемешиваясь и сливаясь, пожелтевшие страницы перечня живности. Одна, вторая, третья Всё не то! Олеандр снова глянул на зверя, отмечая короткий синий мех, хвост-метелку, тупую морду с огромными глазами-блюдцами, мелкие изогнутые рожки.
Силин? изумился Олеандр, едва память обратилась к иной книге, где упоминалось древнее зверье.
Шерстяной комок зашипел. От кончика его хвоста растянулись во все стороны серебристые нити чар, скручивающиеся в шар.
Спрячь клинок, Зефирантес, стараясь не повышать голоса, проговорил Олеандр.
Зачем?
Ты пугаешь его
Меч опустился, вспоров воздух. Слишком резко. Шар колдовства на хвосте силина разросся, кроша искры. Глаза-блюдца неотрывно смотрели на лезвие, будто пытаясь испепелить.
Тревога штыком кольнула Олеандра меж лопаток. Он дернулся к приятелю. Оплошал. Свечение колдовства ослепило. Пронеслось перед взором, сбивая шаг. И ударило Зефа в грудь. Он покачнулся. Попятился, болтаясь, как пьяница. Меч выпал из его ладони и закатился под корень.
Треклятый комок шерсти! Олеандр ухватил Зефа за плащ, не дозволяя рухнуть в кусты.
Тщетно. Мало кто сумел бы удержать столь тяжкий груз. Ткань с треском вырвалась из пальцев. Одурело моргая, Зеф плюхнулся наземь. Взгляд его заволокла дымчатая вуаль, повествующая об ошеломлении.
Фырчанье силина походило на смех мерзкий такой, издевательский. Пасть его снова растянулась в оскале. Он распушил хвост и пополз по корню, резво перебирая кожистыми лапами. Забрался повыше и спрыгнул на выстроившиеся в ряд бочки. Одна из них грохнулась, покатилась на Олеандра. Он перескочил через неё. Ринулся вдогонку за зверем, но цепкие пальцы потянули назад. Зеф схватил его за грудки, заставляя склониться, уткнулся почти носом в нос.
Если я погибну, замогильным тоном возвестил Зеф, найди мне супругу. И скажи ей, что я любил её.
Это ошеломление, бросил Олеандр и, оторвав от туники пальцы, метнулся за силином. Пройдёт!
С грохотом повалились новые бочки. Шлепнулись на бока цветочные горшки и корзинки, расставленные вдоль склона-улочки. Один из дриадов выбежал на дорогу, чтобы преградить силину путь. И зверь, недолго думая, запрыгнул ему на плечо, оттолкнулся и, шлепнув бедолагу хвостом по лицу, испарился за его спиной. Мужчину тоже окаймило серебристое свечение. Ноги его подкосились, и он рухнул наземь. Затрясся, бестолково вертя головой.
В окнах ближайших хижин разгорелись златоцветы. Распахнулись ставни. Захлопали двери. Дриады выглядывали, выскакивали во дворы, заинтересованные суматохой. Кто-то перекидывался удивленными возгласами. Другие сразу рванули к оградам жилищ, наблюдая за зрелищем.
Наследник! ударили по слуху Олеандра два голоса. Вам нужна помощь?
По подвесному мосту впереди семенил Юкка. Чуть дальше в просветах листвы виднелась лысая голова Драцены.
Силин! громыхнул Олеандр и ушел влево, пропуская катившуюся по дороге бочку.
Её внутренности вытряхнулись. По дороге растеклась лужа сиропа, приправленная кореньями и лепестками. Напрасно Олеандр понадеялся, что земля быстро вберёт в себя сироп. Нога проскользила. Тело повело вбок. И он врезался в прохожего, который в свой черед толкнул второго прохожего. Все трое проломили прутья забора и упали в кусты стонущим клубком.
На миг перед глазами сгустилась чернота, а чуть позже Олеандр обнаружил себя уткнувшимся в потный затылок. Фу! Спешно извинился. Отряхиваясь, вытянулся в рост и устремился в погоню.