Фурия-госпожа на раскоп приезжала.
Разыскивала дезертиров и не убёг ли кто в Крым самовольно. С водой стало получше, но надобно делать запасы. Мало ли что будет завтра.
Сколопендра дорогу перебежала по пути на ужин: крупна, бестия, и по-своему красива.
К ложке своей присовокупил вилку, вышла разъёмная конструкция. К столовым приборам я неравнодушен.
22
Когда враг рода человеческого уже совсем было отчаялся, видя плоды просвещения и машинного прогресса, он измыслил аглицкий футбол. Видали бы вы, до какого неистовства доходит русский человек, когда идёт прямая трансляция со стадиона! Прильнув к рупору радиопередатчика и перестав даже дышать, штабс-капитан сжимает драгоценную пивную бутылку, словно горло басурманина.
Господа офицеры самозабвенно обращаются в слух, и в этот миг горе шумящему! А уж во время крика "гол!" ор стоит такой, хоть святых выноси! И скачут, и братаются-лобызаются, и пиво пьют, и нà головы льют, а ежели нам забьют, то тотчас кричат, что на поле одни продажные содомиты, умом недалёкие и к футболу аглицкому от рождения не способные.
23
Ах, Езус Мария, как же в этом захолустье отчаянно не хватает театра! Не достаёт светской жизни, городских утех. О, где вы теперь, столичные красавицы? Где надменная гордячка, длинноногая Эльвира Зубровская? Где юная стервочка и модница, волоокая Лилия Лебедзинская? Где сёстры-близняшки С., чьи очи, как июльское небо в полдень?..
Всё кануло в Лету, и даже степной суслик не просвистит. Не водятся они тут, паршивцы. Где, наконец, наша сербская принцесса, от черных волос которой сходит с ума пол-Петербурга? Где ты, добрейший пан Войцеховский, что палил в нас картечью, когда мы по ночам лазали через окно к его старшей дочери? Не слышно степного суслика. Лишь надрывно стонут в поднебесье черноморские чайки, да рычат паровые бульдозеры.
24
Посреди ночи снится кошмар, будто навис надо мной кто-то, и этак взрёвывает дико и невнятно: "ýмболск чàйнаболд энэйблд " И через раз матерно.
"Чего тебе?.." пробую я продраться сквозь сон. А этот снова за своё: "сучья барсучья Бугэлла!!" как рявкнет! А дальше снова отборно да матерно.
Проснулся я, вскочил разом и вправду стоит сам генерал-аншеф, в одних подштанниках его превосходительство, монокля нет, а вместо лица свиное рыло! Пузо круглое, волосатое. И тем рылом он водкою и рыбой на меня дышит невыносимо, и предлагает вдвоем повариху снасильничать!
Меня пот холодный прошиб, а он меня облапил и ну кружить, ну плясать! Топочет, очи красные, дикие. «Бугэлла, кричит, гумбал э ххэйя!!!».
Тут я пожалел, что нет у нас экзорциста, или хотя бы полкового священника. Ибо если демон Бугэлло овладел его превосходительством пиши пропало! И вот почему: станешь и песни петь с ним, и плясать, и водку пить, и неровен час, повариху того. Бугэлло он неистовый!
Господам офицерам грозит содомским соитием, требует любимый граммофон завести, все у него скоты и курвы паскудные, и нету от Бугэлло никакого спасения, кроме утреннего солнца. А нам изволь на службу, в поле. Воняет, как козёл. Что делать с ним, ума не приложу. Начальник всё ж таки, какой ни на есть, а начальник
25
Недаром я опасался, что нет у нас фельдшера и до госпиталя верст под тридцать. Вечер, сидим чинно, обер-офицеры хорошее вино смакуют, в картишки перекидываются. Сверху генералов граммофон жужжит.
Тут влетает рядовой Афоня, руки трусятся, орёт благим матом. Карты и вино побросали, выбегаем все лежит на койке боец (тот самый, который баба с сидром), а из пуза торчит карандаш какой-то. Лежит боец и лыка не вяжет. Оказался генералов ланцет! Кричим, кто пырнул?! Отвечает, я сама. И достать порывается. А фельдшера нет! И вечер на дворе.
Господа обер-офицеры мигом трезвеют, один руки ей держит, другой побежал к телефону в штаб. Третий ищет трезвого, чтоб за руль сел. Выхожу я один трезвый. Ланцет в пузе торчит. В аптечке полковой три капли йода, ножницы и старые бинты. Спирт медицинский выпит давно! Извольте оказывать первую помощь. Тут прибегает "телефонист" и докладывает, что вызвал дохтура в паровом тарантасе.
Ланцет торчит из пуза, доложили аншефу, тот мигом трезвеет, заводит граммофон погромче и божится, что его новые ланцеты кем-то третьего дня украдены: «Граммофон люблю, ну и что ? Ну и что?! А я спал, я спал!!»
Она орёт по-матушке, руки держат, остальные у ворот курят, дохтура в тарантасе ждут. Обсуждают шепотом, потому дело подсудное и керосином пахнет, а дохтур обязан будет в жандармерию доложить.
В жирý ланцет торчит. Приехал-таки тарантас, на носилках её вынесли, и с документами и сопровождающим отправили с богом в госпиталь. Генерал по комнате мечется с телефонной трубкою, верещит, что теперь ему точно уж тюрьмы не миновать. «А я спал, я спал!!»Но обошлось всё.
Через день посланцы прибыли обратно, "самурай" наш жив-здоров, аншеф ей тот ланцет на память подарил. Но жандармы побывàли, и командованию мы доложили. Самурая демобилизуют и отправляют домой. А я полковую аптечку взялся укомплектовать. Мало ли что!
Вот такой у нас коленкóр вышел однажды.
26
Вообразите, здешнее пиво стоит, как питьевая вода! То есть вода почти тех же денег стоит. А коли разницы в деньгах нету, зачем воду пить? Пиво знатное, бархатное. Обер-офицер Плотник как всегда красноречив в застолье. Именины обер-офицера Белоруса мы справили, и я себе пару кружечек бархатного позволил, потому как ежели мы за день в поле не издохли, так имеем право. Солнце палит, как в Туркестане. На горизонте Керчь виднеется. Под ногами пыль по щиколотку, это глина после снятого слоя чернозёма и суглинка под колесами и траками в пыль превращается. Сами в зеркало глядимся как есть арапы!
Да ещё Сандрó, дурачок наш полковой, юродствует, потому как ходит с непокрытою головой, и темечко ему напекает изрядно. Давеча перед обер-офицерами сел по-турецки прямо в пыль посреди поля среди раскопов, аки нищий на паперти, и ну ладонями пыль загребать перед собой, да вокруг себя, да приговаривать этак озлобленно и обиженно: «А-а-а, прогоняете дурачка?!.. Ничего, дурачок вам ещё всем покажет кузькину мать Все думают, что дурачок, а я рраз хóба и уже и не дурачок вовсе!». Изрядно зрителей тем потешил.
Давеча нёс я покупнýю воду, так за воротами гарнизона пристал какой-то извозчик, хотел отнять. Попросил бы по-человечески я бы дал! А так я его полными флягами по сусалам. Мундир меня обязывает. Не иначе лазутчик, турок какой-то.
Ночью камень с поля привезли, огромный, видом навроде черепашьего панциря. К чему бы такой камень?.. Тайна сия велика еси!
27
Мода странная появилась: по вечерам рассказывают друг другу истории, одна нелепее другой, да ещё ссылаются на разных авторитетных персон, да фотокарточками размахивают. А тут тебе и мамзели-певуньи бородатые, и мавры с двумя причиндалами, и погребения с русалками, и с сатирами козлоногими, и с якобы подлинными кентавровыми скелетами!! И рейка рядом геодезическая, и стрелка "север", и чёрт дымчатый знает что ещё!!!
Ну ведь фабрикация, чистой воды фальшивка, но как мастерски сделано! Молодцы ведь шельмы!
Давеча слух прошёл, будто ночью у пирса видали германскую субмарину.
Принимала якобы груз темрюкского коньяку.
Писем на почте нет, зато почтмейстерша гнев на милость сменила. На шее червоные бусы, глаза синие, как Черное море
А господа гарнизонные опять за своё, и такую нелепицу городят спать невозможно. Не сон, а сплошной синематограф. Кафе-шантан!
28
Полная, я вам доложу, фантасмагория, когда вечером паровой дилижанс отвозит нас с поля в столовую. Чёрт знает что придумали- гарнизонная столовая на другом конце посёлка. А летний-то сезон в разгаре, и среди пузатых добропорядочных мещан в попугайских бриджах и рубахах, упитанных до переоткормленности матрон под белыми зонтиками, орущих детишек появляются и они
Конечно, это вам не Таганрог, и даже не Ростов-на-Дону, славные своими красавицами. Вот и они приезжие мамзели, во всей первозданной красе. Афродиты из пены и щёлочи. И уж какая тут, к бесу, служба!
У нас в полку дежурство организовано вечерами на пляж ходим по трое, в порядке очереди по графику. Плаваем, наблюдаем, согласно инструкции стараемся приблизится на минимально возможную дистанцию к этим бестиям. Я афалин подразумеваю, дельфинов черноморских. Директива была, что германское морское командование на них секретное оборудование навешивает, для разведки и диверсии. Но пока в цейссовские бинокли только резвящиеся мамзели попадают, да афалины, что за рыбой охотятся. Да ещё глубоководные ныряльщики ещё, видимо, из Третьего отделения, и за нами самими ещё и приглядывают. Фантасмагория чистой воды.
У почтмейстерши каждый день наряды разные, бижутерия новая. Говорит, есть у неё сестра-близняшка, и всякую женскую чушь щебечет. Глазища небесные. А в это время германские афалины, может быть, торпеды под наш нефтяной порт с воды подводят!..
29
В поле третьего дня шум, суета А я снова в яме с планшетом сижу, думаю, что такое?.. Потом визги девичьи, да всё кричат: "Алексанниколàич! Алексанниколàич!" Да таким серебряным голоском, будто какая Алёнушка среди белых берёзок Иванушку зовёт.
Вылез я со всем оборудованием по лесенке своей аршинной, окуляры зелёные поправил, отряхнулся, а там наш полковой дурачок (даром что сынок профессуры из Петербурга) целый табун гимназисток впереди себя погоняет. Экскурсия с ведома и дозволения высокого начальства. А мы как всегда: в пылище по уши, в глине по колено.
А дальше и вовсе небывальщина: роздали им лопаты да сосочки, и Пардон, господа, опечатка! Совочки роздали, прости Господи.
Да ещё ко мне потом на яму отправили, чтобы лекцию читал. Таки читал лекцию из курса инженерного черчения прямо из ямы, и руками махал, как хохлатый жаворонок крылами, и по яме скакал.
Про плоскости сечения, опорные точки и измерение нивелиром и рейкою рассказывал. Даже наш обер-офицер Белорус, который в боливаре-сомбреро, и тот заслушался.
А тут нам и на дилижанс пора. Машут руками, шляпками нам, улыбаются: "До свиданья, до свиданья!" Алёнушки. И дурачок с ними в вицмундире.
Эх, в Ростов бы сейчас!.. А то и в Алексàндровск-Грушéвский к старинному другу моему, отставному гусару Д. Он такие рассказы очень уважает!..
30
Ума не приложу, что нам с генералом делать и со пьянством его! Ведь в кабинете его и в гостиной общей уже ступить некуда от пустых бутылей и склянок, штофов и полуштофов! Смрад стоит невыносимый.
А всему виной недавний звонок по телефону из Петербурга, оказывается, лишился наш аншеф хлебной должности-синекуры при Академии Генштаба, где состоял в последние годы чисто формально, а вот жалование получал самое настоящее, и немалое.
С горя генерал ушёл топиться в Чёрном море и пропал, а сам двое суток кутил с капитаном из Саратова в весёлом домишке у контрабандистов!
Хорошо, я в увольнении был, отсутствовал, не видывал этого позора. Впору архангелов в белых халатах вызывать к демону Бугэлло. Пусть его полежал бы в желтом доме: ледяной душ, влажное обёртывание. Ему бы на пользу пошло!
Ибрагим грозится его зарезать, но боюсь, я опережу доброго нашего Ибрагима и собственноручно генералу какую-нибудь фатальную инъекцию сделаю, о матка бозка! А это ведь трибунал! Касторки ему дать, что ли?! Или позвать уже Ибрагимушку?.. Псякрéв, курвамáть!
31
О чертежах моих тоже рассказать будет теперь уместно. Вообразите: общий план разделён на квадраты, которые и не квадраты вовсе, а прямоугольники, сориентированные длинной стороной к северу. Размером они десять на пять метров, и их свыше трёхсот, и у каждого порядковый нумер имеется. Когда выкопают до глины, остаются земляные перегородки. Глубина в среднем метра под два, не считая ям. Я бы и рад в привычных саженях, аршинах и пядях мерять, но вот требования к стандартам здесь французские отчего-то.