Бекарыс Нуржан, Муслим Булат
Великий казахский роман
Великий казахский роман
Великий казахский роман (ВКР, Great Qazaq Novel) концептуальное понятие в литературе Казахстана, описывающее феномен развития национальной литературы первой половины 21 века и характеризующееся значительными произведениями. Определение дано критиком Ерланом Нугмановым в 2020 году по аналогии с более известным «великим американским романом».
Книги, относимые к ВКР, написаны в тот период, казахскими авторами, преимущественно на русском языке. Предполагается, что ВКР может быть написан казахским автором и несёт в себе определенный контекст описание определенной исторической эпохи казахского народа, его язык и уникальный национальный опыт, а также то, каким образом этот опыт воспринимается современностью в описываемое время.
Исторический контекст
В казахской литературе до начала 21 века не принято выделять выдающиеся произведения крупной прозы, претендующих на высокую национальную аутентичность и сильные характерные черты, которых не было бы в произведениях авторов других стран. Исторически литература Казахстана, казахская литература испытывала на себе значительное влияние зарубежных авторов, у которых учились и книги которых читали и переводили самые значимые казахские литераторы, начиная с Абая Кунанбаева, Шакарима Кудайбердиева, Ыбырая Алтынсарина и далее, к казахским советским писателям, а затем и писателям независимого Казахстана. Русская и немецкая классическая литературы и её авторы Гёте, Шиллер, Лермонтов, Пушкин, Крылов, Толстой, Салтыков-Щедрин оказали первичное влияние на формирование казахской литературы.
Ранние казахские романы «Бақытсыз Жамал» Мыржақыпа Дулатова (1910), «Қалын мал» Спандияра Кубеева (1913) и «Қамар сулу» Султанмахмута Торайгырова (1914) поднимают вопросы защиты женщин в патриархальном казахском социуме, трагичность их положения, а также бесправное положение и угнетение аульной бедноты в принципе. Данные произведения безусловно вдохновлены русской классической литературой, в которой в середине-конце 19 века поднимались аналогичные вопросы экономической и социальной несправедливости наиболее уязвимых слоев населения города и деревни до и после отмены крепостного права. Примечательно, что все три романа в разных источниках называются «первым казахским романом», а также то, что существуют исследования, указывающие, что в свою очередь эти романы повлияли на развитие туркменской драмы в начале 20 века1. Таким образом, распространение остросоциальной литературной мысли началось в тюркской литературе ещё до революции 1917 года.
В период советской власти следует выделить следующих писателей и их наиболее значимые произведения крупной формы:
Мухтар Ауэзов и роман-тетралогия «Путь Абая» (1942-1956);
Абдижамил Нурпеисов и роман-трилогия «Кровь и пот» (1961-1970);
Сабит Муканов и роман-двухтомник «Промелькнувший метеор» (1972).
Данные писатели отмечены советскими государственными наградами и оказали значительное влияние на развитие казахской литературы в советский период.
Самым значительным после «Пути Абая» романом казахской литературы принято считать трилогию «Кочевники» (1969-1974) Ильяса Есенберлина. Также в ряду эпической исторической прозы выделяется его трилогия «Золотая орда» (1979-1983) наряду с дилогией «Саки» Булата Джандарбекова.
После обретения независимости Республики Казахстан и до примерно 2020-х годов ни одного значимого казахского романа написано не было.
Характерные особенности
ВКР, появившийся как явление в двадцатых годах 21 века, является литературной концепцией, неким нестрогим, постоянно расширяющимся списком книг казахской художественной литературы (fiction) с общими чертами. Основные критерии, по которым книги причисляют к ВКР, помимо национальной принадлежности, включают:
Книга должна быть романом, то есть произведением достаточно большого объема, более длинная чем рассказ или повесть (не менее 80 страниц текста в формате Microsoft Word, шрифт Times New Roman 12, одинарный межстрочный интервал). С последними в казахской литературе традиционно были проблемы: исторически в казахской литературе не так много книг большого объема (свыше 300 страниц);
Книга должна охватывать казахскую нацию во всей её полноте, а не слишком увлекаться отдельными регионами, историческими эпохами, сферами общественной жизни;
Книга должна представлять некие национальные идеи казахов после обретения независимости страной в 1991 году;
Мемуары не являются ВКР.
Стилистически ВКР характерно разнообразие форм: от энциклопедического, псевдодокументального языка («Хунгират») до традиционных повествовательных форм («Перед рассветом»). Жанрово такие книги, например, упомянутого Б. Нуржана (в соавторстве с М. Булат), сочетают в себе некоторые черты, зачастую пародийно, таких жанров как фэнтези («Тенгрианец») или роуд-муви («Путешествие на запад») с тюркским либо центральноазиатским колоритом, перекликающимся, например, со знаковым романом того времени «Сауенджусан» Р. Кашгари.
В целом, ВКР характерны черты модернистских и постмодернистских романов, развитие направления которых в Казахстане фактически не существовало в 20 веке ввиду практически полного отсутствия собственной национальной литературы и тотального влияния литературы советского соцреализма. Постмодернистские намёки преимущественно на культурно-бытовое развитие казахского народа, зачастую замаскированные под средневековые декорации (например, т.н. «уйгурская почта» аналог технологии блокчейн или процесса финансового сеттльмента) или казахских медийных личностей [утверждение требует проверки], отражают взгляды авторов на их современность через романтическую призму либо, наоборот, пародируют взгляды их современников на национальную идею (национализм, пантюркизм, тенгрианство, исламская духовность и т.д.). Часто используемый стиль нон-фикшн, мокьюментари или вербатим, нарочито серьёзный, как бы обыгрывает «историчность» нарратива, полностью выдуманные или передразнивающие современность, усложняет восприятие и выглядит как плохо проработанная, набитая субъективными выводами статья Википедии [утверждение требует проверки].
Общей чертой ВКР является русский язык, на котором они все написаны. В ряде случаев использование казахских, а также т.н. шалаказахских, латинизированных шалаказахских, южно-шалаказахских, жана-казахских слов и выражений также является характерной особенностью текстов ВКР. Однако в целом, использование русского языка для создания исторической казахской литературы в 21 веке признак дефицита казахоязычной литературы и угроза исчезновению казахского литературного языка, за что ВКР нещадно критиковались современниками [утверждение требует проверки].
Критика
ВКР как правило принимались неоднозначно. Высказывавшиеся авторами идеи и суждения в принципе достаточно спорны. В частности, неоднозначное, постоянно насмешливое отношение к уйгурам и пренебрежительно-отрицательное к китайцам, а в некоторых случаях к русским.
Более того, авторы ВКР достаточно вольно трактуют казахскую историю и в достаточно неуважительных формах её искажают. Казахи в их произведениях обладают всеми известными недостатками нации, настолько искаженно уродливыми, что вызывают отторжение. Примеры:
Казахи считают себя избранный нацией, совершенно не проявляя для этого никаких признаков ("Тенгрианец", "Хунгират"), либо считают себя выше других наций ("Путешествие на запад", "Сауенджусан" в отношении китайцев);
Казахи племени конырат ленивы, плохо образованны, склонны к коррупции, кумовству, хитры ("Хунгират");
Западные казахи сибариты, живущие только за счёт нефти и не способные без доходов от полезных ископаемых ни на какое культурное развитие ("Перед рассветом");
Казахи Старшего жуза разобщены, обидчивы, трусливы ("Сауенджусан").
Основные авторы и произведения
Бекарыс Нуржан, Муслим Булат «Тенгрианец» (2018), «Путешествие на запад» (2019);
Алихан Бокехан, Ахмет Байтурсун «Перед рассветом» (2018);
Расул М. Кашгари «Сауенджусан» («Степные свиньи», 2021);
Александр Осипов «Тотур» (неоконч., 2021-2022);
«Хунгират» (автор неизвестен, 2021-2022)
Чингиз Тибэй «Арман, или Что если» (неоконч., 2019-);
Габит Бекахметов «Барсакельмес» (2021).
Одним из толчков к развитию ВКР послужила литературная премия Maecenas, появившаяся в Казахстане в 20-е годы 21 века, жесткие правила отбора которой («самый тщательный литературный профессионализм в композиции, стилистике, проработке и достоверности художественных деталей») вкупе с весьма ценной наградой (пожизненная рента) стимулировали и вдохновляли молодых казахских авторов к развитию творческих успехов в жанре крупной прозы (наивно, но это работало). Появление Maecenas, целью которой и было выявление по настоящему ценной современной казахской литературы, впрочем, воспринималось некоторыми из авторов как повод для меметического, гипертекстового передразнивания её сути, формы и некоторой излишней серьёзности в освещении премии, впрочем, достаточно безобидного.
До настоящего времени полностью не сохранился ни один текст ни одного из произведений, причисляемых к ВКР.
Сауенджусан
Статный, сильный бек Аламан, подпоясавшись, вышел из юрты с набором бритвенных принадлежностей. Электробритва, вынутая из блестящей кожи несессера, тысячекратно более ярко сияла на солнце никелированными гладью и сеточкою. Бритва эта гордость Аламана, древний и нетленный продукт доассимиляционной эпохи, made in Germany, Braun, с миниатюрным чёрным матовым штепселем.
Штепсель этот, плоский треугольник-тумар с двумя контактными ножками, абсолютно параллельно расположенными, предмет из Аламанова детства, когда всё ещё было другим, изящным, разнообразным и некитайским. Китайцы, эти угнетатели его народа, после Первой войны2, провернули свой хитрый трюк: в стране, где на двадцать четыре миллиона жителей (без учёта военных потерь) было к тому времени уже около ста восьмидесяти миллионов бытовых электрических приборов с алиэкспресс и с коэффициентом примерно 1,15-1,2 переходников с китайской розетки на европейскую, эти вот самые переходники в один день по команде через алиэкспресс вдруг все как один перестали работать. И тогда все смартфоны (16,5 млн), компьютеры (2,5 млн), фены, стайлеры и электроутюжки (8,2 млн суммарно), интернет-роутеры (1,5 млн все в стране, несмотря на заявления соответствующего министерства о локальном производстве роутеров) с вайфаем и другие приборы остались без источника питания. Решить проблему никто не мог: страна, находившаяся в состоянии незавершенного дипломатически и юридически военного конфликта, естественно, была под эмбарго у Китая, и никаких новых штепселей или работающих переходников получить не могла ни при каких условиях. Экономика и быт целого поколения начали приходить в упадок, европейские и американские институты гуманитарной помощи ушли из страны вслед за европейскими и американскими институтами финансирования (банки развития, инвестфонды и т.д.), страна начала невероятно и неожиданно быстро скатываться в средневековье.
И тогда китайцы вернулись. Нет, сказали они, включить обратно переходники они не могут, зато могут БЕСПЛАТНО заменить всю электропроводку в каждой семье, где есть хотя бы один уже не работающий переходник питания, на китайскую. А также предоставить каждой казахской семье ПЯТИДЕСЯТИПРОЦЕНТНУЮ скидку на любые товары алиэкспресс.
Казахское общество разделилось: часть племён приняло китайскую систему электроснабжения и согласилось на модернизацию их домовой схемы электрораспределения, часть и семья Аламана была в их числе предпочла отказаться от всего китайского, откочевать от городов и остаться независимой. Всё старое европейского стандарта имущество быстро перераспредилось между этими сторонами в пользу последних (в обратную сторону последовали все китайские электроприборы). Последний работающий западный институт Фонд зелёной экономики как нельзя кстати начинавший в стране программу льготного финансирования и поставок автономных источников энергии бытовых солнечных батарей, электрогенераторов на биотопливе, а также электромобилей американского и немецкого производства со встроенными европейского формата розетками, получил заказов на суммарно примерно 40 млн устройств европейской схемы питания, и общество разделилось окончательно.
Семья бека Аламана, возглавлявшая аул, состоявший в основном из выходцев из Бостандыкского района города Алматы, кочевала теперь в долине Иле недалеко от Капчагая на жайлау3. Бек Аламан, возглавлявший теперь семью, сидел и, обозревая с вершины холма, который возвышался над раскинувшимся внизу вдоль речки аулом, брился.
В сущности, бритьё не было ритуалом обязательным для главы клана. Наоборот, возвращение к неким национальным истокам, проповедовавшееся в эти времена, предполагало наличие у такого влиятельного мужчины такого возраста полноценного карасакала бороды как символа истинно мужского достоинства. Но у Аламана, бека илейских казахов, борода как таковая не только не была чёрной, но скорее рыжевато-шатенистой, так ещё и росла неравномерно и крайне не густо. Отчего бек предпочитал взращиванию и уходу за последней не столь благородное, но вполне адекватное, а главное аккуратное бритьё, орудием которого, за неимением, опять же, более традиционного, служил образец европейского инженерного искусства стальная четырёхглавая бритва, всяко лучше любых китайских изобретений, столь неугодных истинно казахским богу и народу.
Мысль бека, подогретая приятным механическим однообразием круговых движений бритвы по выпуклым щекам, витала одухотворенной валькирией над необъятной, мерцающей всеми оттенками изумрудного, долиной, простиравшейся внизу, то поднимаясь вверх, в синеющее небо, то пересекая горизонт и устремляясь, словно на охоту, в складки живописных холмов. И вдруг споткнулась, зацепившись за тёмное облачко где-то далеко впереди, и почти одновременно споткнулась и бритва об особо непослушный жёсткий сгусток волос на подбородке. Бек Аламан поморщился от боли, потёр подбородок и взглянул снова туда, где темнело то, что сбило его, остановило его непрерывный обряд. Пришлось сначала напрячь взгляд, а затем и вовсе встать, достать из походной сумки бинокль и устремиться вместе с этим биноклем всем телом в даль. Там, на краю видимости, при мощном оптическом приближении матово-черного, увесистого Carl Zeiss (ещё один продукт непревзойдённых в производстве вечного немецких мастеров!) клубилась пыль и двигалось нечто. Нечто узкое, серое, стекавшее вдоль холмов, двигавшееся навстречу к беку. Аламан, быстро уставший от напряжения век, оторвался на миг от бинокля, после чего собрал всё усилие снова и вновь посмотрел в него. Фигуры, серые длинные фигуры, каплеобразные, с узким верхом и широким низом, медленно и грозно покорили расстояние. Люди? подумал Аламан? Нет, не похоже. Лошади? Всадники? да, возможно. Но какие-то странные, стало быть, лошади. Узкие, высокие люди на низких, приземистых лошадях без ног. Лошади с большими широкими крупами и изящные, высокие люди. Словно кентавры: дородные тёмные туловища и узкие бюсты сверху. Где головы этих лошадей, их будто вовсе нет. Или это не лошади, а яки? Погонщики яков? Здесь?