Именно, подтвердил Олег. Вы только не обижайтесь, я вас прошу, но я откровенно не понимаю, как человек ваших способностей и вашего опыта, да ещё с таким прошлым, пребывает в состоянии, как бы это сказать
Бомжует, короче, снова закончил его мысль Карлович.
Олег утвердительно кивнул. Карлович направил на Олега грустный взгляд своих влажных глаз.
Понимаете, мой дорогой Олег Анатольевич, произнёс он странно тихим и несколько заикающимся голосом, никто в нашем с вами мире не может прожить без точки опоры. Без неё даже Архимед оказался дешёвым фокусником, а что говорить о простых смертных! Моей точкой опоры была моя жена, которую за три месяца сожрала изнутри одна мерзкая тварь, которую люди никак не могут победить, хотя эти же самые люди запустили целое стадо героев Советского Союза в космос, сбросили атомную бомбу, перегородили Енисей и изобрели сотовый телефон! А вот спасти тридцатипятилетнюю женщину от рака они не смогли! У них руки не дошли! Им было не до этого!
Карлович шумно высморкался.
Человек не умеет висеть в пустоте, как птица, он должен за что-то держаться, ему нужно на чём-то стоять. А если стоять не на чем, то человек начнёт падать в пропасть, пока не зацепится за что-нибудь другое! Вы это понимаете, бесценный мой Олег Анатольевич?
Олег кивнул в ответ, поскольку он всё это понимал, и даже очень хорошо. Он понимал также, что вся человеческая жизнь есть не что иное, как поиск этой самой точки опоры, и что у него самого, Олега Анатольевича Сорокина, этой точки, в настоящий момент, по большом счёту-то и нет
Я начал своё падение в день, когда похоронили мою любимую Цапочку, голосом, упавшим до сипа, продолжил Карлович, и падаю до сих пор, поверьте мне! Только сейчас моё падение тихое и плавное, как у сухого листа в парке, а раньше я летел, как Галилеево ядро с этой его чёртовой кривой башни конечно, нашлись люди, которые постарались его замедлить, благодаря им я сейчас нахожусь здесь, а не на каком-нибудь еврейском кладбище вечная им за это благодарность но у других людей другие заботы, что им до старого пьющего еврея
А вы не хотите вернуться к нормальной жизни? неуклюже попытался проявить участие к судьбе Карловича Олег, но был тут же послан в космос.
А что есть, по-вашему, «нормальная жизнь»? гаркнул Карлович. Дом-жена-дети-тёща-телевизор?
Ну
Нет никакой нормальной жизни, поверьте! Её придумали русские коммунисты, чтобы не случилось новой революции если вы про человеческое счастье, то у меня его нет и не будет, поверьте мне ещё раз, потому, что у меня нет моей любимой Цапочки туда, куда она ушла, дорога в один конец, оттуда не возвращаются её нельзя вернуть ни за какие миллиарды
Карлович несколько раз трубно шмыгнул носом.
А что касается существования, то я не жалуюсь! У меня есть дача, в которой можно жить даже зимой, и как-нибудь я даже вас туда обязательно приглашу, надо только навести там порядок и кое-что выбросить есть пенсия, есть нехитрый приработок в виде торговли и иногда консультативных услуг, вроде тех, что я сегодня оказал вам, уважаемый Олег Анатольевич, так что на жизнь хватает
Олег воспринял последнюю фразу как вполне прозрачный намёк.
Геннадий Карлович, понизив голос, сказал он, когда от них отошёл очередной праздно шатающийся субъект, я вам что-нибудь должен?
Скорбь по самому себе и общий серьёз моментально покинул бывшего оперуполномоченного по особо важным делам.
Шо ви, шо ви! как обычно замахал перед собой пухлыми ладошками он. Какие счёты между своими людьми! Ну, разве что купите чего-нибудь
Олег пробежался глазами по ассортименту проверенных временем товаров народного потребления и становился на подзорной трубе «Турист-5».
Прекрасный выбор! закричал Карлович, проследив за его взглядом. Цитес мир компот! Всего-навсего цвай хундерт российских шекелей, и он ваш. Две сотни по-русски, битте.
Олег охотно расплатился, поднял с клеёнки чёрный пластмассовый футляр, скрутил ему ребристую «башку» и извлёк на свет божий прохладный шершавый цилиндр.
Ну шо, Житомир видно? с малороссийским акцентом спросил Карлович, когда Олег разложил трубу и направил окуляр в сторону от Москвы, где из маленькой точки вырастала длинная зелёная гусеница электрички.
Не, не видно, ответил Олег, Житомир на Юге, а я смотрю на Восток.
Карлович довольно заухал филином.
Таки посмотрите же на Юг, хто вам мешает!
* * *
Следующее утро Олега было тяжёлым по причине беспокойной ночи. Олег спал урывками, то и дело просыпаясь и поглядывая на светящийся циферблат японских часов, как будто в этом был какой-то смысл, в короткие же минуты сладостной отключки в его сознание врывался хоровод странных личностей во главе с Игорем Квашой. Олег понимал, что всё это неизбежное следствие насыщенного событиями прожитого дня, но всё равно никак не мог выбить всю эту гоп-компанию из головы. Он даже малодушно подумывал о снотворном, которым иногда пользовался последнее время, но вставать с постели и разыскивать в рюкзаке пузырёк с лекарством у него просто не было сил. Долгожданный сон пришёл только под утро. Сознание постепенно очистилось, и Олег провалился в глубокую прохладную тишину, где уже не было ничего, кроме, собственно, прохладной тишины.
Будильника в то утро звали Ферузом. Мелодия его звонка была предельно проста и переставляла собой звуки ударов ладонью по входной двери, производимых с равными интервалами. Находящийся во взвешенном состоянии Олег никак не мог сообразить, откуда именно исходит этот звук, изнутри его головы или же извне, пока, наконец, не проснулся окончательно. С огромным трудом ему удалось подняться с постели и подойти к окну. Там он увидел лица с интересом заглядывающих поверх забора мужчин среднеазиатской внешности, среди которых выделялся крупный плечистый дядька в тёмных очках и высокой шапке на голове. Как показали последующие события, это был бригадир ландшафтных дизайнеров по имени Феруз, прибывший вместе с остальными дизайнерами из независимого Таджикистана.
Одевшись во что попало под руку, Олег вышел из дома и впустил делегацию на участок. Уроженцы бывшей союзной республики в количестве пяти человек, волоча свои тяжеленные сумки, проникли внутрь и построились в шеренгу по одному вдоль забора. Последним зашёл тот, кто стучал по забору. Он выглядел крайне озабоченным.
Феруз, представился он.
Олег, сказал Олег, щурясь на утреннем солнце, зачем было так по забору-то молотить?
Я звонил, звонил, начал оправдываться бригадир дизайнеров, видимо, опасаясь, что ему может влететь за содеянное, но, это, абонент не абонент
Олег махнул рукой.
Я телефон случайно выключил
Феруз заметно повеселел.
Нам бытовка надо, сказал он, и туалет сделать.
Последняя фраза ввела Олега в секундное замешательство, но память тут же подсказала ему, что Вадим что-то говорил про яму для туалета. Осталось только вспомнить, что именно.
Идите пока в бытовку, сказал Олег, показывая на обшитый вагонкой сарайчик, стоявший в самом углу участка, она не заперта, а я пока узнаю насчет сортира, в смысле, туалета
Феруз что-то сказал дизайнерам на их родном языке, и те, перестроившись в колонну, молча проследовали в направлении, ранее указанном Олегом, а сам Олег устремился в дом выяснять, где же надо копать клад, то есть сортир.
Поначалу задача управления дизайнерами не представлялась Олегу особенно сложной, но буквально получасовое общение с ними выявило такое количество нерешённых вопросов, что у него, как ковыль на ветру, начали шевелиться волосы на затылке. Ценных указаний, оставленных Вадимом, хватило только для размещения и устройства нехитрого быта зарубежных дизайнеров, вопросы же производства работ в них просто отсутствовали. Планировалось, что на руках у дизайнеров будет некий проект, и таковой действительно существовал, хотя назвать его проектом у Олега не поворачивался язык в лучшем случае это был набросок оного, но никак не он сам. «Проект» состоял из двух листов, на одном из которых был изображён план участка, а на втором написанная от руки смета. Никаких подробностей более не имелось, что сводило ценность «проекта» к нулю. К примеру, там ни слова не было сказано о том, какова должна быть глубина дренажной канавы, где складировать срезанный грунт, куда вывозить мусор и многое-многое другое Понимая, что самостоятельно решать вопросы строительства он не может, Олег набрал номер Вадима и услышал то, что пару часов назад заставило главаря дизайнеров истово колотить по забору ладонью, телефон Вадима был выключен или находился вне зоны действия сети.
Абонент не абонент? участливо поинтересовался Феруз.
Да я ему голову оторву, в сердцах заявил Олег, снова набирая номер, не мог нормально всё написать строитель хренов
Не волнуйтесь так, почти без акцента сказал Феруз, мы начнём тут пока, а вы там пока позвоните
Олег подумал, что ситуация напоминает ему известный армейский анекдот: «Вы пока копайте здесь, а я пойду, узнаю, где правильно», но ничего не сказал.
После нескольких безуспешных попыток дозвониться до Вадима Олег принял решение начинать как есть и дал соответствующую команду Ферузу. Тот выразился в том смысле, что именно этого он и ждал.
Всё будет чики-пуки, в завершение сообщил он, всё сделаем, хозяин доволен будет. А землю куда-нибудь денем и мусор вывезем, надо только с местными таджиками поговорить
Олег подумал, что словосочетание «местные таджики» звучит столь же комично, сколь и устрашающе.
Вы пока копайте по плану, сказал он, а тогда я узнаю, где правильно.
Хорошо, без тени иронии ответил Феруз.
До обеда Олегу так и не удалось узнать, где правильно, так как Вадим по-прежнему был недоступен. Устав находиться в доме под постоянными как ему казалось взглядами дизайнеров, Олег решил прогуляться до станции, тем более, что у него был серьёзный повод он должен был встретиться с Карловичем и узнать, наконец, откуда взялся этот плеер Sony, который, как мы знаем, был совсем не Sony, а Sany.
Обрадованный наличием официального повода свалить из дома, Олег направился к станции. Он теперь знал короткую дорогу, но специально выбрал кружной путь, чтобы подольше погулять по свежему воздуху. Погода была отличной, в прохладном воздухе чувствовалось приближение тёплой подмосковной весны, которая обернётся потом душным подмосковным летом. Олег шёл и думал о хорошем. Настроение его странным образом улучшилось, и он в первый раз за долгое время смог убедить себя в том, что всё, на самом деле, хорошо и дальше, совершенно точно, будет ещё лучше.
Но эйфория, как это часто бывает, длилась недолго то, что он увидел, подходя к станции, сбрило хорошее настроение под ноль: недалеко от лестницы, ведущей на платформу, бок о бок стояли две машины: милицейский «козёл» и «буханка» скорой помощи. В раскрытые задние двери последней двое невысоких парней в синей униформе затаскивали носилки, на которых лежало накрытое бывшей когда-то белой простыней человеческое тело.
«Наверное, сбило кого-то», невесело подумал Олег и ускорил шаг.
Сложно описать, что именно он почувствовал, когда увидел войлочную шапку с надписью Spaten, лежащую рядом с правым задним колесом «буханки», а затем не прикрытую простынёй лысину, обрамлённую венчиком редких седых волос. Сначала перед глазами Олега взорвалась, безусловно, невидимая никем другим граната, затем что-то горячее собралось у него в районе солнечного сплетения и резко ударило в макушку. От толчка у Олега на секунду потемнело в глазах и ощутимо повело в сторону. Призрак вчерашней блевотины так отчётливо замаячил в его замутнённом сознании, что он даже ощутил специфический привкус во рту, у самого основания языка.
О-о-о, ещё один с утра нажрался! послышалось откуда-то справа.
Выровнявшись на курсе, Олег сообразил, что голос принадлежит некой одетой в серое тряпьё бабке, совершенно неразличимой на фоне придорожных кустов. Олег остановился и внимательно осмотрел источник звука.
Что зенки вылупил, пьянь коричневая? в ответ на его удивлённый взгляд прошамкала бабка. Тоже, небось, под поезд захотел! Нажрутся, а потом во, гляди и того! Тьфу на вас, алкашей!
Бабка выглядела настолько омерзительно, а слова её столь гадки, что ещё не вполне пришедший в себя Олег испытал острое желание швырнуть в неё чем-нибудь тяжёлым, в связи с чем, начал шарить глазами в поисках пригодного для этой цели предмета. Его взгляд остановился на обломке красного кирпича, лежавшего среди себе подобных в небольшой куче строительного мусора, сваленного кем-то у самого края дорожки, по которой Олег двигался до этого. Наклонившись за орудием возмездия, Олег снова испытал небольшое головокружение, но смог сохранить равновесие и выпрямиться.
Я не расслышал, кто тут пьянь, клизма старая? задал он риторический вопрос в сторону бабки.
Ой, батюшки! заверещала та, сообразив, что именно собирается делать оскорблённый ею Олег. Батюшки, убивают!
На визг бабки повернулся один из санитаров скорой невысокий плечистый парень со странной причёской, напоминающей лысеющий одуванчик.
Что случилось? спросил «одуванчик».
Олег быстро опомнился и аккуратно за спиной выбросил кирпич.
Ничего, сказал он, абсолютно ничего.
Одуванчик перевёл взгляд с Олега на бабку и обратно.
Ну, так идите своей дорогой, раз ничего не случилось, раздражённо произнёс он, нам тут без вас забот хватает
Олег предложение проигнорировал и делал несколько шагов в сторону санитара.
Просто я знаю этого человека, сказал он, его зовут Геннадий Карлович Зельдович, он бывший старший оперуполномоченный по особо важным делам, подполковник милиции мы с ним только вчера общались, договорись сегодня встретиться
Пили сегодня? прервал его речь подошедший справа полицай, который был такого же роста, что и «одуванчик», только раза в два толще.
Я не пью, чертыхаясь про себя, ответил Олег, просто голова закружилась всё-таки человек мёртвый
Документы, будьте добры, предъявите, не слушая, что говорит Олег, произнёс полицай.
Олег испытал небольшой приступ паники, потом похлопал себя по карманам и, нащупав в одном из них плоский прямоугольник соответствующего размера, облегчённо выдохнул.
Прошу.
Т-а-а-а-к, Сорокин Олег Анатольевич, протянул полицай, попеременно посматривая из-под козырька фуражки, то в паспорт, то на его владельца. Вы утверждаете, что знали погибшего, так?
Абсолютно верно, подтвердил Олег.
Давно знакомы?
Пару дней, я у него кое-что покупал
Пару дней, понятно а что делаете в Валентиновке?
Живу на даче у приятеля, помогаю с ремонтом
Адрес назовите.
Олег назвал.
Та-а-а-а-к, снова протянул полицай, вам, наверное, придётся приехать на опознание тела, если мы не найдём никого из родственников.
Но я же его уже опознал начал оправдываться Олег.
Полицай устало посмотрел на Олега сверху вниз, хотя и был ниже ростом.
Никого вы ещё не опознали, Олег Анатольевич. Вы только высказали предположение. Опознание происходит в морге при соблюдении соответствующих процедур. Это произойдёт не сегодня и не завтра, так что оставьте ваши координаты, мы с вами свяжемся.
Олег продиктовал свой мобильный телефон, а потом, по настоятельной просьбе полицая, домашний, по которому могла ответить только его мама, мало представляющая жизненные перипетии сына.
Вы говорили, что погибший служил в милиции? неожиданно спросил полицай.
Олег кивнул.
Это он вам сказал?
Да, и удостоверение показал.
Полицай повернулся к санитарам, которые уже затолкали носилки с телом Карловича в «буханку» и, видимо, собрались уезжать.
Саш, удостоверение наше при нём было? обратился полицай к «одуванчику».
Вообще документов не было, не оборачиваясь ответил тот, и денег тоже. Хлам один.
Дверь «буханки» противно хлопнула. Олег невольно вздрогнул и посмотрел на полицая.
Вы можете сказать, что случилось? наконец, задал Олег тому самый главный вопрос.
Переходил пути в неположенном месте, был сбит проезжавшим электропоездом, словно по бумажке ответствовал полицай. По всей видимости, находился в состоянии алкогольного опьянения.
Что-то тут не так медленно произнёс Олег. Вчера он был абсолютно трезвым а сегодня мы договорились встретиться чушь какая-то, просто поверить не могу