В машину! приказал Николай бойцам и, когда те залезли в кузов, сел рядом с водителем.
Водитель, мужчина лет сорока, посмотрел на своего соседа по кабине через плечо. Взгляд его не был ни дружелюбным, ни злым.
«Да, с таким не поговоришь», решил про себя Смирнов, поглядывая на шофера.
Машина плавно тронулась и запылила по проселочной дороге.
Табачка не будет? спросил Николай водителя. Ужасно хочется покурить.
Не курю, товарищ лейтенант, коротко ответил тот. Приедем на место, там и покурите.
А куда мы едем? снова спросил Смирнов.
Куда надо, туда и едем! дерзко ответил водитель. Мне сказали следовать за «Эмкой», вот я и следую.
Машины, не сбавляя скорости, въехали в небольшой городок и остановились напротив двухэтажного дома. Дом был недавно покрашен. В воздухе еще стоял запах свежей побелки. Окна дома были завешены, и лишь в одном из них в щель пробивалась узкая полоска света.
Спешиться! скомандовал Смирнов и направился к Говорову, который ожидал его возле машины.
Слушай, Смирнов! Наша с тобой задача: арестовать командующего 4-ой армией генерала Коробкова. Ты понял задачу?
Можно вопрос?
Что за вопрос, Смирнов? Сейчас не до вопросов! Мы должны сделать это быстро и без шума. Предупреди своих бойцов, быстро и тихо!
Николай не верил своим ушам и, если бы рядом с ним не стоял сейчас сотрудник Особого отдела, посчитал бы все это за неудачную шутку.
Я, наверное, ослышался? спросил Николай Говорова. За что?!
Выполняйте приказ, лейтенант. Это не шутка, а приказ из Москвы! Раз понятно, приготовьте оружие и следуйте за мной.
Говоров первым вошел в помещение штаба 4-ой армии. За столом сидел дежурный офицер в звании капитана.
Мне нужен командующий армией, произнес чекист. Разбудите его!
Александр Андреевич только что прилег отдохнуть, ответил дежурный офицер. Кто вы такие и зачем вам командующий?
Особый отдел фронта! Еще есть вопросы?
Офицер хотел поднять трубку, но Говоров опередил его и положил свою ладонь на телефонный аппарат. Дежурный начал расстегивать кобуру, но пистолет Говорова уперся ему в грудь.
Без шума, капитан. Арестовать! коротко скомандовал чекист.
Смирнов вытащил из кобуры капитана револьвер и сунул его в карман галифе.
Выведите его на улицу, приказал Николай сопровождавшим его бойцам.
Затем он и Говоров быстро поднялись на второй этаж и направились по коридору, открывая по ходу своего движения двери. За одной из них оказалась маленькая койка, на которой, не снимая сапог, спал генерал.
Генерал Коробков? толкнул в плечо генерала Говоров. Александр Андреевич?
Генерал вскочил на ноги. В его комнате стояли два офицера с оружием в руках.
В чем дело? Кто вы? испуганно спросил Коробков.
Вы арестованы. Сдайте оружие и следуйте за нами!
Смирнов увидел, как дрогнуло лицо генерала Коробкова. Рука генерала никак не могла нащупать пуговицу, чтобы наглухо застегнуть китель. Он указал на кобуру, которая лежала на стуле.
Следуйте за нами.
Через десять минут все трое вышли из здания штаба. Водитель «Эмки» открыл заднюю дверь. Тогда Николай еще не знал, что в ту же ночь были арестованы: генерал-майор Климовских Владимир Ефимович, начальник штаба Западного фронта, генерал-майор Григорьев Андрей Терентьевич, начальник связи штаба Западного фронта, и командующий Западным фронтом, Герой Советского Союза, генерал армии Павлов Дмитрий Григорьевич. Все выше упомянутые генералы обвинялись либо в антисоветском заговоре, либо в преступном бездействии.
***
Все смешалось в голове Смирнова. Весь световой день их дивизию утюжила немецкая артиллерия, которую сменяла авиация. К вечеру немецкая пехота и танки прорвали оборону на стыке полка и лавиной устремились к реке. Это было уже второе окружение, в которое он попадал с начала войны. Впереди, метрах в ста от него, шла основная группа, несущая на носилках раненого командира дивизии. Очень хотелось есть. Чтобы не нарваться на немцев, они не заходили в деревни, стараясь держаться подальше от основных дорог, по которым круглые сутки шли немецкие колонны.
Товарищ лейтенант, у нас ЧП! обратился к нему сержант Вавилов. Пропали два бойца: Кузьмин и Боровик.
Как пропали? строго спросил Смирнов.
Не знаю. Они замыкали нашу группу, поэтому никто ничего не видел. Наверное, решили сдаться в плен!
Николай промолчал. В последнее время группа потеряла много бойцов. Красноармейцы, не веря в победу над гитлеровцами, стали перебегать на сторону врага. Обычно это были одиночки, но иногда в плен сдавались целыми отделениями и взводами.
Где-то впереди послышались голоса. К Смирнову подошел капитан Сазонов.
Смирнов, отойдем в сторону, нужно поговорить.
Сазонов возглавлял дивизионную разведку, и сейчас, именно он вел остатки полка на восток. Они отошли в сторону.
Смирнов, до линии фронта чуть больше десяти километров. Принято решение прорываться рано утром, произнес капитан. Командир полка в тяжелом состоянии; и, если мы не пробьемся к своим, шансов спасти ему жизнь, практически, нет!
Он сделал паузу и взглянул на Николая.
Полковник хочет, чтобы ты возглавил группу прорыва.
Что вы хотели услышать от меня, товарищ капитан? Я человек военный, и для меня приказ, Смирнов замолчал, так как только сейчас осознал, какую ответственность он возлагает на свои плечи.
Другого ответа я от тебя и не ожидал. Пусть твои люди немного отдохнут перед броском.
Есть, товарищ капитан.
Тогда подтянитесь ближе, сейчас я объявлю привал.
Впервые за последние три дня Смирнов заснул. Ему снилось училище, выпускной вечер, Корнилова Нина в белом платье.
Лейтенант, поднимай своих людей!
Николай открыл глаза. Перед ним стоял капитан. Когда Смирнов встал, тот отвел его в сторону и, развернув карту, начал объяснять ему схему расположения немецкой обороны.
Вот здесь, у самой кромки леса, у них пулемет. Твоя задача захватить эту огневую точку и, в случаи чего, поддержать пулеметным огнем проход основных сил полка.
Смирнов полз уже минут двадцать, гимнастерка и брюки были мокрыми от выпавшей росы. Несмотря на густой туман, никто из них не рискнул подняться с земли. Где-то, совсем рядом, послышались немецкие голоса. Когда до немецких пулеметчиков осталось метров пять, он вскочил на ноги и буквально влетел в окоп, в котором находилось трое гитлеровцев. Немцы явно не ожидали нападения и не смогли организовать активное сопротивление. Бойцы быстро расправились с немецким боевым охранением.
Тарасов достал из кармана брюк ракетницу и выстрелил. Зеленая ракета, описав дугу, рассыпалась в небе. Полк, вступил в бой и, подмяв немецкую оборону, устремился к реке, на другом берегу которой скопились наши войска.
***
Члены Военного совета собрались в Кремле. Сталин проводил разбор игры, главными противниками в которой были Павлов и Жуков. Штабная игра закончилась победой «синих», которыми командовал Жуков, над «красными», которыми руководил Павлов.
Товарищ Мерецков! обратился к нему Сталин. Что вы можете сказать по итогам этой игры? Почему выиграли «синие», ведь у «красных» было явное преимущество в живой силе и технике?
Мерецков вздрогнул от неожиданности и растеряно посмотрел на вождя. Однако, замешательство длилось всего несколько секунд. Генерал встал и начал докладывать Сталину о неудачном расположении войск «красных», которые были подавлены танковым и авиационным преимуществом «синих». Лицо Сталина перекосила злая усмешка.
Хватит! «Синие» никогда не смогут победить «красных»!
Не скрывая досады, Сталин пояснил:
Товарищ Мерецков! Вы забыли слова великого русского полководца, фельдмаршала Суворова, который как-то сказал, что победа достигается не числом, а умением! Арифметическое большинство это хорошо Но важно командное искусство, боевой опыт непобедимой Красной Армии!
Вождь сделал особое ударение на слова Красная Армия.
Запомните, товарищ Мерецков: Красная Армия это детище рабочих и крестьян. Армия, закаленная в боях с белогвардейцами и Антантой, не может быть побеждена ни «синими», ни «белыми», ни какими другими! Это вам ясно?!
Генерал молчал, не зная, стоит ли возражать вождю или нет. Страх перед возможной расправой пробежал между лопаток и застрял где-то в подсознании.
Теперь, когда война, которую, вроде бы, ждали, но от которой все отмахивались, вдруг началась. Гитлер, предугадавший стратегические замыслы Сталина, нанес свой главный удар не по Украине, как на это рассчитывал вождь, а по Белорусскому военному округу, которым командовал Павлов. Двадцать восьмого июня 1941 года пал Минск. Западнее его остались в окружении и продолжали сражаться одиннадцать дивизий. В тот же день пали Бобруйск и Ровно.
Генерал постоял немного в раздумье в приемной вождя, не решаясь спросить помощника, приедет ли сегодня в кремль Сталин или его снова не будет. Но тот словно прочитал его мысли.
Что у вас, Кирилл Афанасьевич?
Передайте мою записку товарищу Сталину, сказал Мерецков и протянул Поскребышеву пакет.
Что в ней? спросил секретарь. Я имею в виду записку.
Здесь анализ обстановки и мои мысли по исправлению создавшегося положения.
Хорошо, товарищ Мерецков. Я передам ее Сталину при первой же возможности. Думаю, она заинтересует его.
Генерал вышел из приемной. Кремль был похож на встревоженный улей. По коридору шли гражданские и военные и пропадали за высокими дубовыми дверями кабинетов. Мерецков вышел из здания и, не торопясь, направился к ожидавшей его автомашине.
Утром, первого июля, Мерецкову позвонили в Генштаб и сообщили, что его готов принять Сталин. При выходе из штаба генерала встретил сотрудник НКВД с ромбом на петлицах.
Кирилл Афанасьевич, вас ожидает товарищ Сталин! Мне приказано сопровождать вас.
Чекист проводил его до машины, и они поехали в Кремль. Улицы Москвы были пусты. Мерецков был уверен, что причиной его вызова к вождю является записка, оставленная Поскребышеву. Он повернулся к сотруднику НКВД, но, заметив его отрешенный взгляд, не стал задавать никаких вопросов; да и надежды на то, что тот ему ответит, просто не было. Они вошли в здание и направились в сторону кабинета Сталина. Высокий красный ворс шерстяного ковра глушил их шаги, и Мерецкову в какой-то момент показалось, что они шагают по залитой кровью земле. Они остановились напротив двери приемной. Чекист открыл дверь и вошел в приемную. Вскоре он вышел и, улыбнувшись генералу, произнес:
Проходите, Кирилл Афанасьевич.
Мерецков вошел в приемную и взглянул на Поскребышева. Тот, молча, кивнул головой, давая понять, что вождь ждет его.
***
Сталин сидел за столом. Наконец он оторвал взгляд от бумаг и посмотрел на вошедшего генерала.
Я не понял вас, товарищ Мерецков, о какой стратегической обороне пишите вы в своей записке?
Вождь был одет в светлый полотняный костюм с отложным воротником и большими накладными карманами. Брюки Сталина были заправлены в мягкие кожаные сапоги. Левая рука лежала на черной перевязи.
Проходите, не стойте в дверях, добавил Сталин, указывая здоровой рукой на кресло.
Мерецкову пришлось сесть спиной к приоткрытой двери, ведущей в смежную комнату. Он тут же почувствовал, что в комнате кто-то есть, и это присутствие моментально сковало его волю. Страх перед неизвестностью в очередной раз пробежал по его спине. Кресло оказалось не слишком удобным и очень низким. Сталин смотрел на генерала сверху, и Мерецков отметил его осунувшееся лицо с желтым нездоровым оттенком.
«Видно, тяжело ему», подумал Мерецков.
Мы познакомились с вашей запиской, товарищ Мерецков, и сочли возможным разобраться по всем пунктам, на которые вы просили обратить внимание, словно подбирая слова, медленно произнес Сталин. Мы учли и тот фактор, что вы являетесь военным советником и должны своевременно анализировать обстановку. Считаем, что вы свой долг выполнили. Думаем, что ваша записка носит рекомендательный характер, не более. Я правильно вас понял?
Так точно, товарищ Сталин, торопливо произнес Мерецков, вызвав у вождя улыбку.
Генерал моментально понял, что тот улыбнулся ему неспроста.
Давайте, прежде чем вернуться к нашему разговору, поговорим об обстановке на фронтах. Надеюсь, вы в курсе последних изменений?
Мерецков слегка растерялся, так как предложение Сталина застало его врасплох. Однако он быстро взял себя в руки и начал доклад.
Главное беспокойство, товарищ Сталин, вызывает положение наших войск под Бобруйском. Сейчас мы стягиваем туда все наши силы и вводим их в бой. Наши части успели взорвать мост через Западную Двину у Риги, и это не позволило противнику взять город с ходу. На Юго-Западном направлении противнику удалось окружить наш восьмой механизированный корпус.
Почему вы считаете, что он окружен? оскалился от этих слов Сталин.
Желтые глаза вождя загорелись гневом, и это не предвещало ничего хорошего. Однако Мерецков не остановился, а продолжил доклад, словно не услышав реплику вождя!
До самого последнего времени практически все части Красной Армии получали приказы о проведении только наступательных операций. Думаю, это были не совсем верные приказы с тактической точки зрения. В условиях, когда немецкие танковые части охватывают наши фланги и вбивают в стыки между соединениями танковые клинья, любое продвижение на Западном направлении, в отрыве от соседей, приведет к неминуемому окружению войск. Особо хотелось отметить нехватку горючего и боеприпасов. Танкисты вынуждены взрывать или зарывать машины в землю! Эти действия считаю правильными, ибо они необходимы для проведения оборонительных мероприятий.
Вождь хлопнул ладонью по столу и поднялся со стула.
Я не считаю себя сторонником оборонительных мероприятий! зло произнес Сталин. Я полагаю, что агрессор должен быть давно отброшен с советской территории! А наши хваленые войска до сих пор не могут справиться с наглецами! Почему же Павлов и Кирпонос, которых мы подняли из низов, не могут дать отпор захватчикам?
Может быть, товарищ Сталин, у них недостаточно боевого опыта подобного масштаба?
Но почему фашисты почти беспрепятственно продвигаются вперед? как бы размышляя вслух, произнес вождь и в упор посмотрел на генерала.
В какой-то миг Мерецков хотел напомнить вождю о плане обороны, но вовремя спохватился. Упрекнуть Сталина в том, что тот так глупо поверил Гитлеру, он тоже не мог. В кабинете повисла тишина. Но вопрос был задан, и на него следовало отвечать.
Фактор внезапности, товарищ Сталин, сказал Мерецков, следя за выражением лица вождя.
Вы правы: они совершили вероломство, подхватил его мысль вождь. Я уверен, что колесо истории раздавит их. Что вы предлагаете?
Мерецков был несколько обескуражен последним вопросом. Он немного помолчал, потом ответил:
Теперь мы знаем, товарищ Сталин, что немцы воюют с нами так, как учил нас Тухачевский.
Мерецков осекся и посмотрел на вождя. В кабинете снова стало тихо, и эта тишина заставила Мерецкова вздрогнуть.
Продолжайте дальше, произнес Сталин. Почему вы не назвали свою фамилию после фамилии Тухачевского? Если мне не изменяет память, вы были начальником штаба у Уборевича, а потом у Блюхера?
Мерецков вскочил с кресла и хотел ответить «так точно», но голос у него осекся, и он лишь кивнул в ответ
Сталин сел за стол и взял в руки его записку.
Вы предлагаете Советскому правительству проводить тактику «выжженной земли», словно вновь размышляя вслух, произнес вождь. Вы хорошо понимаете, что предлагаете?