Подержав якорь в ладони, мне на мгновенье даже запахло морем, а потом я вдруг почувствовала, как он невероятным образом стал притягивать мои мысли, взгляд. Несомненно, в нем была скрыта некая очень важная, глубокая тайна, и от него исходила такая непонятная для меня энергия, словно он был наэлектризован или же имел собственный внутренний заряд. Внешне особо ничем не выделяясь, он всё же имел надо мной какую-то странную власть, когда я, пытаясь отвлечься, положила его обратно в коробку и сделала пару шагов, то он, словно не позволяя мне с ним расстаться, с новой силой привлёк моё внимание. Непонятно почему, но мне никак не хотелось выпускать его из своих рук, это притяжение немного озадачило.
Снова держа его в своей ладони, я провела пальцем по его изгибам, погладила, ощущая прохладу, приложила к щеке, закрыв глаза, словно захотела надолго насладиться этими прикосновениями, как вдруг передо мной появился образ мужчины, который практически тут же пропал. От такой неожиданности я даже встряхнула головой, не понимая, что это было, но на этом все чудеса и закончились. Тут же свое мимолётное видение я приписала тому, что слишком уж сильно увлеклась судьбой самого якоря, своему любопытству и чрезмерному воображению.
В это время к великому удивлению послышались шаги, и моё полное во всех смыслах очарование одиночества, глубокое погружение в мир вещей, было естественным образом нарушено. Сейчас, мне уже казалось настолько невероятным увидеть хоть кого-нибудь в действительности из людей воочию, что я вновь напряглась и даже задержала дыхание. Наконец, из соседней комнаты вышла невысокого роста миловидная женщина. Это была полная, немолодая уже дама, но в глазах её светились искорки, на щеках горел румянец и она очень мило улыбалась. Её каштановые волосы были собраны на затылке в незатейливый пучок, а отдельные прядки и завитушки, аккуратно обрамляли круглое, добродушное лицо. В лучах солнца на лице читалась некая одухотворённость или может быть детскость. В её улыбке сияла наивность и чистота.
Поприветствовав меня, она легко, между делом заметила, что эта лавка принадлежит брату, что зовут её Анна, а так как брат сегодня был вынужден уехать по своим делам, то она подменила его. Сказав мне ещё, что я сегодня первый покупатель, вновь улыбнулась и пригласила присесть за стол, чтобы немного отдохнуть с дороги. Наконец, выдохнув с облегчением от затянувшегося замешательства, мне было приятно слышать её неторопливую речь и я про себя, предположила, что раз она сегодня ещё ни с кем не общалась, ей необходимо было просто выговориться или возможно захотелось мило поболтать. Продолжая улыбаться, Анна любезно предложила мне чай и я, решив, что мой отказ может огорчить её, кивком согласилась. Присаживаясь и удобней устраиваясь за столом, ненадолго отвлеклась, а в это время передо мной на столе начали появляться различные поделки и сувениры ручной работы, которые выбрала для меня сама Анна. В довершении всего она остановилась напротив, словно изучала моё лицо, задумчиво и как-то по-особому поглядев, сказала, чтобы я пригляделась к этим вещам внимательней, а ей придётся пока, ненадолго отлучится, чтобы поставить чайник.
Поблагодарив за участие, я была удивлена словам Анны, и действительно поначалу бросив мимолётный взгляд на них, больше наблюдала за самой хозяйкой. Но после её ухода уже заинтересовавшись некоторыми работами, теперь с особым удовольствием стала рассматривать их, пытаясь вникнуть в саму суть. Первым что я взяла в руки была серебряная ящерка, она располагалась на лужайке из камня-малахита и её передние лапки опирались уже на другой, меньший по размерам темно коричневый камень. Я думаю, это была яшма. Эта композиция мне тут же напомнила знаменитые сказки Бажова, смотрелась очень органично и очень дорого. Глаза ящерки были сделаны скорей всего из черного агата, яркие и выразительные, они мне своим блеском напоминали живые. От этого казалось, что ящерка в любой момент, может махнуть своим хвостом и ускользнуть с этого зелёного камня прямо на мою ладонь.
Затем я взяла поближе рассмотреть лаковую миниатюру, это была небольшая шкатулка палехских мастеров, давно уже знакомая мне, но всё же по-своему притягательная. Она всегда впечатляла изяществом, яркостью и очень тонкой искусной работой. На ней были изображены девушки, стоящие в хороводе, вокруг кудрявой березки. Ветер развевал им косы, сарафаны, а береза склоняла свои зелёные ветви, украшенные разноцветными лентами. Почти такая же шкатулка, только с другим сюжетом находилась у меня дома перед зеркалом и в ней я держала заколки для волос, броши.
Ещё передо мной стояла достаточно высокая кованая ваза или возможно это был кубок, где травы и цветы переплетаясь в незамысловатый узор, тянулись вдоль всей поверхности этой глубокой чаши, а на краю сидела маленькая птичка, которая казалось, присела всего лишь на одно мгновенье. Наклонившись внутрь сосуда, она как будто, собралась заглянуть или попить из него воды и при первой же возможности вновь упорхнуть. Далее стоял внушительный и тяжёлый подсвечник, некий рыцарь из средневековья, оберегающий этот действительно монументальный очаг огня. Он, как и положено, был в латах и шлеме, одной рукой опирался на свой длинный меч, а другая, поднятая вверх как бы поддерживала сам величественный и, несомненно, статусный во всех отношениях подсвечник.
Тут незаметно появилась Анна, она принесла фрегат. Моё дыхание замерло, это был настоящий большой корабль, с мачтами, парусами и фигурками моряков на палубе. Отважный капитан стоял за штурвалом корабля. И этот трехмачтовый фрегат произвел на меня такое огромное впечатление, что я, открыв рот, немедленно встала и с волнением, взяв его, поняла, что ничего подобного ещё никогда не держала в своих руках. Скорей всего он был сделан из дерева, но в нем читалась такая незримая мощь, сила, заставляющая поверить и больше не сомневаться в его надёжности. На миг, я почувствовала даже ветер, развевающий эти паруса, соленые брызги моря и увидела мимолётный рассвет. Корабль был просто настолько великолепен, что у меня от восторга захватывало дух. По всему его облику было видно, что мастер очень кропотливо, с огромным терпением и большой любовью трудился над ним много месяцев подряд, при этом, не упуская всевозможные мелкие детали, которые передавали облику корабля полную завершённость, некий идеал. А ещё по всему было видно само трепетное отношение мастера, к нему, как к живому существу.
Конечно же, я не могла себе позволить такую роскошь, хотя прекрасно понимала, как нелегко будет выпустить такое творение из собственных рук. Я чувствовала его энергию, держа в своих руках, как словно что-то родное и до боли знакомое. Смятение и тяжесть от какой-то утраты внезапно пронзили меня, заставив задуматься. Быстро и незаметно прижавшись к нему от волнения губами, я была потрясена своими ощущениями и с грустью в душе передала его обратно хозяйке. Непонятно, но сейчас я готова была расплакаться, не просто расплакаться, а рыдать, так хотелось прижать его к себе снова и понять, почему он так на меня действует, почему вызывает безутешность и печаль? Чувства, которые захлестнули меня, требовали немедленного выхода, разрядки, и искренне поблагодарив Анну за её прекрасный выбор, я торопливо сказала, что ухожу. Но, не сделав и более двух шагов, вдруг вернулась обратно, и в завершение ко всему прочему, непонятно даже для себя самой, спросила, сколько будет, стоит якорь, который я видела на одном из стеллажей.
Выслушав меня, Анна удивленно посмотрела не совсем понимающими глазами, молча, поставила парусник на стол, и тогда я, не выдержав больше, показала ей мою находку, лежащую в коробке с брелоками. Но и это ей ни о чём не сказало, махнув, наконец, на якорь рукой, она взяла опять в руки фрегат со словами истинного восхищения перед ним. После нескольких секунд колебаний, меня осенило, и я вслух предположила, не с этого ли корабля этот якорь? И так как на самом фрегате, после осмотра, в действительности якоря не оказалось, то Анна согласилась с моей догадкой, но потом буднично, как бы, между прочим, сказала, что если он мне так уж понравился, то я могу его взять в подарок и абсолютно бесплатно. Теперь уже удивлялась я, её щедрости с одной стороны, и той легкости, с которой она распрощалась с ним, как с давно ненужной вещью. Я подумала, может это только для меня якорь, представляет собой некую особую и в чём-то уникальную ценность, и, поблагодарив, тут же убрала его в карман.
Унеся фрегат обратно, теперь Анна, стояла передо мной вновь в немом раздумье, затем, словно опомнившись и быстро пройдя вновь в другую комнату, принесла оттуда дом, в обрамлении деревьев и лужайки. Раньше я никогда не видела таких сувениров, целый двухэтажный дом умещался у меня буквально на ладони. Сев обратно на стул, как зачарованная, я просто не могла поверить в свою удачу. И пока уткнувшись и внимательно его, изучая, разглядывая, отвлеклась, Анна как-то быстро убрала со стола другие поделки, принесла чашки, чайник и вазу с печеньем, разлила чай и подвинула чашку ко мне. Немного отхлебнув, я, молча, продолжила рассматривать дом, его окна, разукрашенные ставни, любовалась обычной кирпичной трубой, черепицей на крыше, проводя пальцем по изгибам и углам, ощущая притаившееся счастье. Под его окнами стояла маленькая скамейка, цветник с совсем, крошечными цветами.
Тут я увидела, как Анна наблюдает за мной и мне стало неловко, за слишком долго повисшую паузу. Отложив быстро дом в сторону, я наконец-то решила отдать должное и узнать у неё, откуда в действительности берутся все эти невероятные поделки. И Анна с удовольствием на правах хозяйки стала рассказывать разные истории об этих удивительных вещах и мастерах, которые действительно серьёзно занимаются этим ремеслом. Чай был ароматным, печенье таяло во рту, беседа так сильно увлекла нас обеих, и думаю, со стороны могло показаться, что мы давние знакомые, коротающие время в приятной компании друг друга.
Допив чай и выждав для приличия, ещё пару минут, я снова переключила наше внимание на дом, на то, как замечательно выглядят занавески за оконными рамами, кота сидящего на ступеньке, на вазон с цветами, стоящий у парадной двери. Улыбнувшись, Анна сказала, что этот дом-сувенир у них появился уже давно, поэтому если я захочу его купить, то она сможет сделать на него хорошую скидку. На том и сошлись, я влюбилась в эту поделку с первого взгляда, зная наперёд, что обязательно куплю, от неё веяло таким уютом и теплом, что это ощущение вызывало во мне внутренний трепет и некую дрожь. Пытаясь первоначально скрыть свои настоящие чувства, которые вызвал во мне этот небольшой дом при нашем с ним знакомстве, и от бесспорного желания обладать им, я, наконец, перестала сдерживаться себя, и радостно вслух заметила, что сама была бы не против жить в нём и наслаждаться всем этим. Оставшись довольной моим выбором, не спеша, продолжая рассказывать уже о самой себе, Анна, аккуратно упаковала его в коробку, положила в пакет и протянула мне.
Переполненная невероятными эмоциями, и тем, что я так замечательно провела время в этой мастерской, поняла, что даже не заметила, как прошло почти два часа. Сердечно поблагодарив ещё раз хозяйку за чай, уют и атмосферу, воодушевлённая своей покупкой, вышла на улицу. Сейчас колокольчик взволнованно, нервно дёргался, дребезжал и отплясывал мне своё «торопись, торопись». Посмотрев вокруг, я поняла, что усилился ветер, и по нависшему небу стремительно, очень быстро проносились тёмные, бесформенные тучи с рваными краями. Ещё раз, оглядевшись по сторонам, решила, что не буду сегодня больше искушать свою судьбу неизвестным, и пошла назад тем же путём, откуда и пришла.
В приподнятом настроении, невероятно счастливая, я вышла на знакомый уже мне шумный, гудящий перекресток, и, пройдя по нему, зашла в небольшой магазинчик, решив купить там что-нибудь для перекуса в гостинице. Желание сейчас идти ужинать в кафе, где было полным-полно народу, отсутствовало, хотелось дольше сохранить в себе те мгновения и ощущения необычайного комфорта от этого небольшого путешествия в полном одиночестве, от только что прожитых мною впечатлений и какого-то небывалого внутреннего настроя на всё это.
Быстро справившись со своими покупками, я почти сразу села в подъехавший автобус, который без пересадок, напрямую подвез меня до нужного места. Находясь непосредственно в транспорте, в тесноте среди людей, ко мне пришло понимание, что они совсем не мешают, а даже наоборот, делают этот день под конец каким-то более правильным и более завершённым, поэтому быстро переменила своё решение относительно дальнейшего одиночества. Недалеко от гостиницы, где снимала номер, находилось небольшое, уютное кафе, и я решила зайти в него, выпить чашку кофе, наслаждаясь при этом прекрасным видом из окна. Стремительно надвигались сумерки, на улице загорелась иллюминация, всевозможные огни, парочки неспешным шагом прогуливаясь, проходили перед окном, а я довольная и уставшая одновременно сидела за столиком, пила кофе, любуясь вечерним городом. На душе было спокойно.
Город меня не отпускал, манил обратно, поэтому оставив свои покупки в номере, я решила всё же ещё немного прогуляться до ближайшего фонтана и побыть среди этого шума. Сидя на лавочке, легко разговорилась с молодой парой. Оказалось, что они тоже были туристами и теперь с большим азартом, перебивая друг друга, стали делиться прожитым днём, увиденным и теми впечатлениями, которые захватили их. Внимательно выслушав эти трогательные переживания, тоже с радостью и теплотой рассказала им свою историю знакомства с городом и о замечательной сувенирной лавке, где приятно провела сегодня время. Посидев вместе ещё какое-то время, молодые люди распрощались со мной, и ушли гулять дальше.
А я, наконец, полностью опустошённая, еле передвигая ногами, уставшая и сонная, поднялась в свой номер и сразу упала на кровать. Очень сильно клонило в сон, но мой внутренний строгий тиран и деспот, давно приручивший к порядку, чистоте, не дремал и заставил встать, переодеться, убрать всю одежду в шкаф, принять душ, и только после всего этого можно было вновь расслабиться и снова лечь в постель. В этот вечер, не заметно для себя, я почти моментально уснула, что было абсолютно не свойственно мне. Приучив себя за долгие годы к тому, что перед сном обязательно надо что-то почитать, сегодня даже не вспомнила о своей традиционной привычке. Похоже, друг Морфей стремительно унес меня в страну грез, даже не моргнув при этом глазом.
Но этой длинной, ночью мне приснился довольно странный и в тоже время удивительный сон. Мне снилось, как я что-то долго сначала искала у себя дома, перебирая вещи, и плакала, из-за того, что никак не удавалось это найти. Потом я уже брела по довольно темному и слишком мрачному лесу. Стволы деревьев в этом лесу были невероятно кривыми и сгорбленными, крючковатые ветки, при любом удобном случае, цепляли мои волосы, дёргая их, путая, а сучки так и норовили попасть прямо в лицо. Под ногами торчали огромные корявые корни, которые порой выглядели как огромные ухабы, вздыбившись над травой, они выглядели устрашающе, а некоторые были настолько громоздкими, что в неимоверном страхе приходилось перелезать через них или обходить. Больше всего удручали огромные поваленные деревья, которые напрочь преграждали мне собою путь. Было невероятно трудно передвигаться через всё это, но в то же время, какая-то сила вела меня неукоснительно вперёд, давая веру и надежду на спасение. И мне действительно очень хотелось как можно скорее выбраться из этого ужасного и жуткого леса. Поэтому во сне, из последних сил, но я упорно продолжала идти только вперед.