Джейни им понравилась, тут других вариантов и не было. Но гораздо больше их интересовал ее дом.
Просто невероятно, что ты живешь в бывшем доме Лэнсомов! вздохнула Кайя, поедая свой бейгл, сдобренный неприкрытой завистью.
Ты уже узнала какие-нибудь грязные тайны Тэтчера Лэнсома? захихикала Брук, спрятавшись за своей чашкой большого латте, и ее брови театрально задвигались.
Словно по сигналу суфлера, Кайя вздохнула:
Брук!
Кто такой Тэтчер Лэнсом? поинтересовалась Джейни.
Он красавчик. Старшеклассник. И красавчик. И играет в лакросс, но это неважно, потому что он красавчик.
А что не так с лакроссом? спросила Джейни.
Я попыталась ей объяснить:
В него играют одни мажоры.
Бен тоже играет в лакросс, сообщила Джейни. Это мой брат. И тоже старшеклассник.
Вдруг Кайя посмотрела мимо нас в сторону кассы, и ее глаза округлились. Она начала непонимающе мотать головой.
Что такое? Брук повернула голову.
Не надо! попыталась та ее остановить. Не поворачивайся!
Что вообще происхо она вдруг умолкла, потому что одновременно со мной увидела, в чем дело. Ничего себе.
Ничего не понимаю.
Джейни растерялась бедняжка оглядывала кофейню, пытаясь понять причину внезапного возбуждения.
Тэтчер Лэнсом вон он, объяснила я. За кассой.
Брук издала смешок, и я пнула ее под столом. Джейни вытянула шею, чтобы его разглядеть.
Не пялься, рыкнула Кайя.
Да что с вами такое?
Видимо, теперь он тут работает.
Не думаю, что он нас слышал.
Да не в этом дело.
А в чем тогда? Почему вам так смешно? Казалось, Джейни сейчас расплачется. Я глубже вжалась в красные бархатные кресла, словно пытаясь укрыться от надвигающейся катастрофы. Наверное, Джейни теперь попросит родителей отсюда уехать.
Но только я открыла рот, чтобы как-то сгладить ситуацию, как Брук сказала:
Такие, как Лэнсомы, не работают в кофейнях.
Тем не менее, Тэтчер стоял прямо перед нами и принимал смену. Было ясно как день, что он теперь тут работает его фартук напоминал белый флаг, вывешенный перед объединенными силами сплетников нашего городка.
Что за чушь, вы о чем вообще? сказала Джейни.
Просто это многое подтверждает, с важностью сказала Брук. Она уже не могла остановиться. Все думали, что они переезжают. Ну то есть, тогда в этом был бы хоть какой-то смысл. Потому что особняк Лэнсомов останется особняком Лэнсомов, кто бы в нем ни жил. Их предки построили его много поколений назад. Так что, когда Лэнсомы выставили его на продажу, было крайне странно. Особенно в год, когда Тэтчер должен пойти в выпускной класс. Кто вообще переезжает в такое важное время?
Мы, например, сказала Джейни с резкой ноткой в голосе. Это сложно, конечно, но мы справляемся.
Ну, по крайней мере, с домом вам повезло. А почему, кстати, вы переехали из
Нортхэмптона. Было много причин, ее голос стал еще резче.
Отца Джейни перевели сказала я, но она перебила меня:
Было много причин.
Мне невыносимо захотелось сменить тему.
Всякое бывает, сказала я. Мы же не знаем, может, доктора Лэнсома тоже перевели.
Разговор сошел с рельсов и несся куда-то под откос. Но Брук, казалось, стремилась довести все до катастрофы:
Ничего подобного. Тэтчер же здесь. Просто теперь он моет наши чашки и протирает полы, что, как ни крути, не очень-то в стиле Лэнсомов. Интересно, а живет он где?
Может, он решил остаться и закончить школу здесь, предположила Брук. Родители уехали, а он нет.
И что? Устроился на работу, чтобы снимать жилье? Брук покачала головой. Нет, тут явно что-то не так. И, к счастью для Джейни, благодаря этому их семье удалось обрести новый дом.
О да, мне так повезло, холодно сказала та.
Брук ощетинилась:
В смысле?
В том смысле, что какая вам вообще разница? Может, им просто захотелось сменить обстановку. А этому парню просто захотелось поработать в кофейне. Вам-то до этого какое дело?
Просто ты не знаешь, что они за люди, попробовала я объяснить.
Довольно высокомерные, вставила Кайя.
Джейни посмотрела на меня в упор:
Раньше ты по-другому говорила. Ты сказала, что они довольно приятные.
Ну да, но знаешь, такие, отстраненные. Как будто они снисходят до нас, маленьких людишек.
Оказывается, здесь так пекутся о деньгах.
Неправда! выкрикнули мы с Кайей одновременно, чуть не вскочив с места.
Ну, не так уж, добавила я. Я обернулась и увидела, как Тэтчер улыбается из-за кассы женщине средних лет, отдавая сдачу. Та важно опускает ее в стаканчик для чаевых и монетки весело звенят, приземляясь на дно. Просто Лэнсомы это что-то вроде символа Гленнон-Хайтс.
Ну, он живой человек, а не символ, заметила Джейни.
Может, подойдешь поздороваться? сказала Брук. Расскажи ему, где ты живешь. Вдруг он захочет зайти в гости, навестить свою старую комнату.
К моему огромному облегчению, Джейни рассмеялась.
Ну уж нет. Лучше я подожду пусть он сам гадает, кто я и откуда взялась. И кроме того, если он увидит, с кем я сижу, знакомства не выйдет.
Мы все рассмеялись, притворяясь, что Джейни просто пошутила. Я сделала вид, что не замечаю, как Брук и Кайя обменялись взглядами и закатили глаза. Джейни, возможно, сказала себе, что рано или поздно к нам привыкнет мы наверняка лучше, чем сейчас кажемся.
А о чем думал Тэтчер Лэнсом?
Нам его лице не было ни единой хмурой морщинки, как на тщательно выглаженном фартуке. И я понятия не имела, что кроется за этой гладкостью.
* * *
Когда особняк Лэнсомов выставили на торги в «Харрингтонс», тетя Джиллиан решила, что теперь ее миссия узнать все, что только можно, об их переезде. Через несколько дней она снова сидела у нас на кухне и рассказывала о результатах расследования.
Ей даже не пришлось особенно напрягаться, чтобы выяснить, что доктора Лэнсома никуда не переводили. Ему попросту запретили заниматься медициной, и никто толком не знал почему.
Тетя Джиллиан изобретала различные теории. Сперва она предположила, что его арестовали за вождение в нетрезвом виде, но потом выдумала целую историю, в которой, в частности, фигурировали исчезнувшие рецептурные бланки. Но, в любом случае, проступок был серьезный ведь ему не просто вынесли предупреждение, а аннулировали врачебную лицензию.
Бедняжка, говорила тетя Джиллиан таким тоном, что моментально становилось ясно, что Хелену Лэнсом ей ни капельки не жалко. Наверное, ей было так стыдно, что она просто не решилась обратиться ко мне по поводу дома. Как будто я стала бы ее осуждать!
Мама только кивала обычно это заставляло ее сестру со временем утихомириться.
Согласно источникам тети Джиллиан, Лэнсомы планировали отправить Тэтчера в закрытую школу на случай, если история попадет в прессу. Но тот не захотел уезжать в этом году он должен был стать капитаном команды по лакроссу, да и от университетских агентов не было отбоя. Так что они переехали в двухкомнатную квартиру на другом конце городка.
Это временно, уверяла тетя Джиллиан мою маму, как будто кому-то из них было какое-то дело до того, куда переехала их бывшая подруга с опозоренным мужем и отчаявшимся сыном.
Он по-прежнему надеется, что совет пересмотрит решение, но на самом деле просто не желает признавать очевидное в плену своих заблуждений типичный хирург, все они считают себя непогрешимыми. А Хелена продолжает поддерживать его, несмотря на все.
Ну, Джилл, люди не бросаются прочь из дома, чуть только трудности показались на горизонте, тихо сказала моя мама. Я изо всех сих пялилась в книгу, притворяясь, что ни на что не обращаю внимания.
Та ночь была одной из самых жарких этим летом. В доме было влажно и душно, так что я вышла наружу и уселась на крыльце. Я думала о своей маме. Когда в ее жизнь пришли трудности и покинули ли они ее когда-нибудь? На лужайке сверкали огоньки светлячков. На некоторых домах горели фонари, собирая вокруг облака мошкары. На Олкотт, 16 было темно. Я попробовала вообразить, как доктор и миссис Лэнсом кричат друг на друга. Или Тэтчер лежит у себя в комнате, закрывая голову подушкой, чтобы ничего не слышать.
Я смотрела на особняк, и мне казалось, что тот смотрит на меня в ответ.
Он-то знает, что произошло.
А мне остается лишь догадываться.
Глава 4
Лэнсомы выехали из особняка на Олкотт, 16 ночью, словно преступники или, наоборот, свидетели преступления, которым угрожает опасность. Наверное, они заранее несколько дней упаковывали вещи в коробки и заказали перевозку на такое время, когда будет совсем темно. И, пока все соседи спали, Лэнсомы беззвучно сновали по ступенькам туда-сюда, перетаскивая шкафы и серванты, пережившие четыре поколения, и личные вещи семьи из пятерых человек. Не слышалось ни напряженного вздоха, ни жалобного звона коробки с дорогим фарфором. Может, доктор Лэнсом сунул водителю пятидесятидолларовую купюру, чтобы тот не зажигал фары, пока грузовик не свернет за угол. А еще все они и грузчики, и Лэнсомы могли бы одеться в черное, как воры. И надеть горнолыжные маски, закрывающие лицо, чтобы еще лучше раствориться в темноте.
Но, как бы все не происходило, мы этого не видели.
* * *
О том, что они уехали, мы узнали от почтальона, который громко осведомился, когда заедут новые жильцы.
Сорок лет ношу почту по этой улице, сказал он моему отцу. Странно видеть, как этот дом меняет хозяев.
Тогда мы еще не знали, кто туда заедет цену выставили небольшую, и покупатели нашлись быстро. Особняк даже никому не показывали мама собиралась сходить просто ради того, чтобы посмотреть на него изнутри. Когда появился риелтор с табличкой и вколотил ее на лужайке, там уже было написано «Продано».
А зачем тогда вообще нужна табличка? спросила я тетю Джиллиан. Мы выгуливали моего пса Тоби. Вернее, я его выгуливала, а тетя Джиллиан воспользовалась этим как предлогом, чтобы поближе посмотреть на табличку конкурирующего агентства.
Чтобы заявить о своем успехе. Хотя особняк в отличном состоянии и выставлен на торги из-за переезда только полумертвый мог бы провалить такую сделку. Она ткнула пальцем в знак. С покачивающейся деревянной таблички на нас смотрела глупая рожа Неда Макговерна.
Напыщенный идиот, бросила тетя Джиллиан. Табличка слегка покачивалась, и казалось, что Нед подмигивает.
Ты с ним еще общаешься? спросила я, не думая, что она вообще ответит. Они встречались некоторое время, когда Нед ушел от жены. Это не слишком хорошо закончилось.
С Недом Макговерном? Надо же, ты помнишь эту историю. Я смотрела на нее в упор в ожидании ответа. Ну да, такое сложно забыть, должно быть. Нет, не общаюсь. И слава Богу. Она отвернулась от таблички и потянула за поводок Тоби у меня в руке. Пойдем в парк.
Я искоса посмотрела на нее:
Все нормально?
Она вздохнула.
Да. Было тяжело. Но, понимаешь, Оливия, мы оба взрослые люди, принимающие свои решения. Я знала, во что ввязываюсь. Возможно, мне и не стоило этого делать. Но я все равно ввязалась.
Он до сих пор с женой?
Я знала, что он вернулся в семью. Иногда мы видели их в церкви, в третьем ряду, с двумя маленькими мальчиками, которые катали игрушечные машинки у Неда по плечам.
Да. А я ушла в другое агентство. Чтобы с ним не пересекаться. Мы не разговариваем. Так что если уж Нед Макговерн наделает дел и в этот раз, то точно не из-за меня. Она посмотрела на особняк. А с другой стороны, у этого дома есть кое-какая история. Частично я даже рада, что мне не пришлось иметь с этим дела. Верное правило чем меньше рассказываешь новым владельцам, тем лучше.
Что ты имеешь в виду? спросила я. Но она лишь покачала головой и пошла прочь.
* * *
В тот день я продолжала размышлять, как странно бывает устроена дружба. Я преодолела четыре дома до особняка Лэнсомов. Который больше не принадлежал Лэнсомам. В котором совсем недавно жила лучшая школьная подруга моей мамы хотя к тому моменту, как она здесь поселилась, они уже перестали быть лучшими подругами. Я вспомнила о том, как мы с Кайей Джилспай настолько тесно дружили во втором классе, что остальным все время приходилось называть наши имена вместе ЛивиКайя и это превратилось в наше общее имя, на которое мы обе отзывались. Мы все еще дружим, но в последнее время Кайя и Брук общаются куда больше. А еще этим летом я практически не разговаривала с Алли Ходжес, хотя когда-то ежегодно ездила с ее семьей в домик на озере отмечать День Труда.
Об этих приливах и отливах дружбы я и размышляла в тот день, идя рядом с тетей Джиллиан. Но у моей дружбы с Джейни Донахью не было приливов и отливов, и она не билась о берег тихо, словно прибой.
Дружба с Джейни была больше похожа на океан и, как в любом океане, в ней были и высокие волны, и коварные подводные течения.
Вот исчерпывающий список фактов, которые я узнала о Джейни Донахью за последнюю неделю июня первую неделю нашей дружбы.
Ее искренний, непроизвольный смех со стороны казался фальшивым он действительно звучал как «ха-ха-ха-ха».
В детстве она косолапила, и ей до сих пор приходилось носить специальные вставки в ботинках. Поэтому она никогда не надевала обувь с открытыми носами, даже шлепанцы в жару.
Известие о косолапости заставило меня заволноваться известно, что люди с этим качеством обычно бегают быстрее среднего. Но Джейни не занималась никакими видами бега и не собиралась соревноваться со мной за место в команде. Бегом увлекалась ее сестра, Люси. А Джейни больше нравилось нырять.
Она не могла запоминать последовательности цифр даже ради спасения своей жизни, так что мы быстро решили, что в школе у нас будет общий шкафчик и хранительницей кода буду я.
Джейни терпеть не могла Beetles, и когда я удивленно спросила, как вообще кому-то могут не нравиться Beetles, то выяснилось, что у Джейни на этот счет есть целая теория. Она утверждала, что человеку нравятся либо Beetles, либо Rolling Stones, и эта характеристика целиком описывает его личность.
Возможно, теорию придумал ее отец, но Джейни утверждала, что это ее идея.
Раньше я думала, что мне нравятся «Битлз», но пока мы сидели в ещё не обставленной комнате Джейни со свежевыкрашенными стенами, слушали мрачный голос Мика Джаггера, напевавший «Shes my little rock and roll», а между нами стояли пластиковые ящики с музыкальной коллекцией ее отца, я вдруг начала в этом сомневаться.
Ну допустим. Но я все еще не могу сказать, что мне совсем не нравятся Beetles. И я вообще не понимаю, как они кого-то могут раздражать. Когда я была младше, то в хоре воскресной школы, в которую я ходила на каникулах, постоянно пели «Let it be». Не то чтобы эта песня была гимном молодости или чем-то подобным, но все-таки с ней многое связано.
Но от их музыки не хочется приплясывать на месте, заметила Джейни. Под какую группу ты хотела бы танцевать?
Ну, в воскресной школе Rolling Stones точно бы петь не стали.
Мы отошли от пластинок и принялись распаковывать прочие вещи Джейни. Вдвоем мы протащили свернутый в рулон ковер к центру комнаты и развернули его. Оказалось, что Джейни любит орнаменты.
Ты планируешь поддерживать отношения с друзьями из родного города? спросила я, на самом деле имея в виду «Есть ли в твоей жизни место для меня». Она довольно много общалась по FaceTime со своими старыми друзьями, телефон разрывался от уведомлений. Тогда, в те первые недели, она читала их про себя, и у меня возникало чувство, что я существую лишь в одной из версий ее жизни. А параллельно она живет еще и другую, в которой меня нет.
Такое чувство, словно я на орбите, ответила она. Знаешь, как в космосе. Я, конечно, понимаю, что это эгоистично, но так странно думать, что жизнь там идет своим чередом, но уже без меня. Кто-то другой займет мой шкафчик в школе, и через пару недель всем перестанет казаться странным, что меня нет в столовой. И все снова замкнется. Без FaceTime было бы еще страннее как будто сразу после того, как мы уехали, родной город просто испарился.