Сергей Воронин
Георг де Вилар. Серебряная рота
Глава 1
"Милая моя матушка, здравствуйте!
Вот уже девять дней продолжается моё путешествие и до цели остаётся совсем немного. Возможно, уже завтра к вечеру Ваш сын благополучно доберётся до Парижа, если будет на то Господня воля.
Хоть я и в первый раз забрался так далеко от дома, но вынужден признаться, что никакого особенного воодушевления не испытываю. Только скуку, матушка.
Причиной её может, конечно, служить скверная погода, преобладающая в этих кажущихся мне столь негостеприимными местах. У нас в Провансе уже, должно быть, наступила весна, а здесь ещё грязь и частый холодный дождь. Другой причиной могут являться люди, попадающиеся мне на пути. Простолюдины здесь кажутся грубыми и несчастными, очень похожими на сию местность и погоду. А людей благородного звания я пока не встречал, так что вести учтивую беседу было особенно не с кем. Для этого следовало, очевидно, выбирать менее окольный путь и не прислушиваться к благоразумному совету дядюшки. Но что уж теперь.
Да, матушка. Нужно иметь мужество и признать, что истинная причина моего уныния состоит в том, что я очень скучаю по Вам! И по дядюшке скучаю, и по кривляке Аннет, и по нашему милому дому. Я, конечно, понимаю, что эти мои страдания недостойны мужчины, потому и пишу вам такие письма только мысленно. И вчера такое письмо писал. И третьего дня писал. Мне стыдно, матушка. Я ведь понимаю, что вы бы хотели получить от меня письмо бодрое и весёлое. Клянусь, что именно такое я вам и отправлю, когда представится подходящая возможность!
А так, что касается моего путешествия, то никаких особенных приключений со мной пока не случалось, если не считать таковым то, что Одиссей, между прочим, всецело оправдывающий своё прозвище и всё время норовящий меня завезти в какие-то странные дебри, соизволил потерять подкову, и теперь я сижу возле первой попавшейся по дороге кузни и жду запропастившегося куда-то кузнеца. Других приключений не было, так что случай испытать достоинства новой фехтовальной школы, придуманной дядюшкой, мне пока не представился И не скажу, что я сильно об этом сожалею Впрочем, матушка, я понимаю, что мужчине лучше даже мысленно не касаться подобных откровений. Конечно, я желаю дядюшке дописать до конца его трактат по фехтовальной науке и постараюсь лично подтвердить его правоту. Что, как вы понимаете, мне и самому чрезвычайно необходимо. Что касается "
Эй, сударь! Да-да вы, юноша, вы! Я к вам обращаюсь! Где этот чёртов кузнец, позвольте поинтересоваться?! Мне нужно подковать лошадь! Позовите-ка его скорее, мы чертовски спешим!
В задумчивости я не заметил двух всадников, свернувших с дороги к кузне, располагавшейся на отшибе деревни. Один из них и обращался ко мне столь бесцеремонно. Всадники были примечательные, таких нарядно одетых людей я не видел даже в Тулоне, который мы с дядюшкой посещали год назад. В первый раз я ощутил, что действительно приближаюсь к Парижу, к городу, в котором живут король с королевой, различные вельможи и ещё много всяких важных господ, двое из которых как раз, очевидно, и предстали мне сейчас воочию. На них были яркие камзолы, прекрасной выделки плащи, шеи украшали широкие пышные воротники-жабо, а весеннее солнце, наконец-то выглянувшее, на котором я столь блаженно и пригрелся в ожидании кузнеца, жарко блестело на позолоченных частях их одежд и драгоценных эфесах шпаг.
Всадники и сами были довольно молоды, хотя, конечно, старше меня. Лица их украшали остроконечные бородки, в ушах сверкали серьги, а бархатные береты были украшены красивыми перьями. Если они так одеваются в дорогу, в смятении подумал я, то как же тогда они наряжаются, идя во дворец? Неужели возможно ещё большее великолепие? Да и сами всадники были под стать своему облику. Лицо одного из них особенно поразило меня не только красотой, но и явственным благородством черт. Лицо это, правда, сейчас выражало скучливость, в мою сторону он поглядывал лениво, особенно меня не замечая.
Ко мне обращался другой, постарше, чернявый, похожий на гасконца и лицом и особенностями выговора. Его глаза требовательно вперились в меня, конь под ним беспокойно переступал тонкими изящными ногами, шумно фыркал и возбуждённо косил в мою сторону, тоже, очевидно, требуя от меня причитающуюся ему подкову. Мой Одиссей, выросший на нашей семейной конюшне и получивший прозвище за удивительную способность сбегать, но всегда возвращаться, не обладал столь изящными пропорциями. Хотя и показывал, если старался, отменные беговые качества.
Шевелитесь, сударь, шевелитесь! снова прикрикнул на меня гасконец. Я же ясно сказал, что мы спешим!
Я постарался с максимально возможным достоинством встать с огромной колоды, валявшейся на дворе кузни, на которой так удобно пристроился, и расправил плащ, чтобы приезжие могли наверняка разглядеть эфес моей собственной шпаги. Гасконец вёл себя чрезвычайно дерзко, но они оба смотрелись столь впечатляюще и привлекательно, что мне не хотелось с ними ссориться. Возможно, он не разглядел, что имеет дело с дворянином, подумал я, и это простое недоразумение?
Сожалею, сударь, вежливо ответил я ему. Кузнец куда-то запропастился. Я тоже его ожидаю и, представьте, жду от него точно такой же услуги, как и вы И, конечно, я не собираюсь за кем-либо бегать!.. Советую вам тоже набраться терпения и немного обождать. Или ехать своей дорогой, если вам так будет угодно.
Получилось вроде бы неплохо, и я ненадолго задумался о том, стоит ли добавить к сказанному лёгкий учтивый поклон или нет. Всё же гасконец вёл себя со мной довольно невежливо.
Тра-ля-ля! с издёвкой воскликнул он в ответ и я сразу с облегчением понял, что сделал правильно не поклонившись. Какой гордый птенчик! Посмотрите на него! Герцог, вам же как раз нужен был ещё один паж? Берите! Посмотрите какой красивый мальчик! Какая осанка! Малыш, сколько тебе лет?
Герцог? Я с изумлением посмотрел на второго всадника. По его лицу невозможно было разобрать, как он относится к развязной болтовне своего спутника.
Мне шестнадцать, сударь! твёрдо ответил я и положил ладонь на эфес шпаги. Вполне достаточно для того, чтобы
Где тебя носит, мерзавец! вскричал гасконец, оборвав меня и глядя теперь куда-то мимо. Скорее подкуй мою лошадь! Видишь, хромает на правую переднюю!
Я обернулся и обнаружил здоровенного мужика, видимо, кузнеца, подошедшего откуда-то сбоку. Меня поразило выражение его лица, будто искажённого горем или отчаянием, но, вследствие грубости черт, передающее это выражение с большим трудом. Впрочем, переживания кузнеца меня сейчас мало заботили.
А вас где черти носят?! вскричал неугомонный гасконец.
Этот его возглас адресовался ещё двум всадникам, подскакавшим тем временем к кузне. Судя по всему, это были их слуги, но даже у слуг камзолы оказались лучшего качества, чем мой. Я твёрже стиснул зубы. Один из слуг спешился и почтительно придержал стремя гасконца, ловко и вместе с тем довольно величественно соскочившего с коня.
Быстрее давай, махнул он слуге рукой и потянулся, разминая плечи и шею и совершенно не обращая на меня внимания.
Слуга ухватил поводья и повёл лошадь к кузне. Я шагнул вперёд, перегораживая ему путь.
Послушайте, сударь! громко обратился к гасконцу. Я ведь объяснил, что прибыл сюда первым, а значит, и моего коня подкуют первым!
Слуга, пренебрежительно дёрнув плечами, попытался обогнуть меня.
Не сметь! крикнул я ему и выхватил шпагу.
Слуга остановился, глядя на своего сюзерена и скорчив насмешливую рожу.
Сударь! сказал я гасконцу. Потрудитесь вести себя так, как подобает себя вести в приличном обществе!
В приличном обществе? напоказ изумился гасконец и выразительно посмотрел на моего Одиссея, нервно помахивающего хвостом у коновязи.
Затем столь же выразительным неторопливым взглядом он окинул меня с головы до ног и обратно.
А шпажонка у вас не коротковата, юноша? холодно поинтересовался он. Тоже ещё не выросла?
У него самого шпага была изрядной длины, фута четыре, не меньше, ножны почти касались земли. Моя была, наверное, на фут короче.
Её длины вполне достаточно! твёрдо ответил я. Вполне достаточно, чтобы научить вас манерам!
А он неплохо держится, сказал гасконец, повернувшись к своему товарищу.
Тот, кого он назвал герцогом, согласно кивнул, сохраняя всё то же невозмутимое выражение на лице. И мне вдруг показалось, что наша ссора вполне может на этом и закончиться. И даже более того. Всё же они оба мне действительно понравились, так что
Ну что же, щенок! жёстко сказал гасконец, повернувшись ко мне. Это я буду учить тебя манерам!.. Ты выживешь после этой учёбы, но красавчиком больше никогда не будешь, клянусь! Это будет для тебя полезно! Плащ!
Он метнул тяжёлый взгляд в своего слугу. Тот поспешно передал поводья хозяйского коня второму лакею и, подскочив сзади к господину, снял с него плащ, а затем аккуратно в две руки принял бархатный берет с пером.
Я тоже сдёрнул берет и бросил его вместе с плащом на колоду, мельком подивившись своей аккуратности даже в такой ситуации. Матушка осталась бы этим довольна. Но сейчас о ней вспоминать было совсем не к месту.
Я тоже не буду снимать камзол, сказал я гасконцу, который на это с усмешкой кивнул. И у меня нет секунданта.
Что же, ответил гасконец. Этот вопрос мы сейчас решим. Моим секундантом будет вот этот добрый малый, он показал рукой на своего слугу, почтительно застывшего невдалеке. А вашим секундантом, юноша, будет сам герцог де Жуайез. Герцог, окажете юноше подобную честь?
Не нужно этого, Жером, впервые раскрыл рот его товарищ. Оставь мальчика.
Не беспокойся, Анн, отреагировал гасконец. Тебе даже с лошади слезать не придётся. Всё закончится быстро и с пользой для него, клянусь!
Я встретился взглядом с герцогом и увидел жалость в его глазах. Впрочем, она была довольно рассеянной и неглубокой.
Меня это устраивает, кивнул я гасконцу. Моё имя
Нет-нет! воскликнул он. Не говорите! Не хочу знать вашего имени! Лишний груз. В этом поединке для меня мало чести и провожу я его исключительно в воспитательных целях, понимаете меня? Надеюсь, вы извлечёте пользу из данного урока Ну так что же, дерзкий юноша, может, мы наконец приступим?
Он изящным движением выхватил шпагу, в левую руку взял кинжал и застыл, расставив ноги и вытянув шпагу в мою сторону на прямой руке, даже не потрудившись снять шитую золотом перевязь с болтающимися на ней ножнами.
Это была излюбленная испанцами стойка. Впрочем, дядюшка предупреждал, что испанская школа всё ещё в почёте у французских дворян, несмотря на преимущества итальянской.
Сам я перевязь с ножнами снял и тоже аккуратно положил рядом с плащом.
Как же ваш кинжал, юноша? спросил гасконец, заметив, что я не стал вооружать левую руку и оставил кинжал на перевязи.
Сейчас не нужен, спокойно ответил я. Он служит мне для других целей.
На самом деле это показное спокойствие давалось мне не без усилий. Я испытывал нешуточное волнение ведь это был мой первый поединок. Самый первый мой настоящий поединок и сразу с очень серьёзным противником. В движениях гасконца присутствовала изрядная искушённость. Он был лёгкий, с хорошей реакцией, что сразу чувствовалось, а я своё мастерство вынужден был оттачивать только в сражениях с дядюшкой и с соломенным чучелом.
Я принял стойку с выдвинутой вперёд правой ногой и полусогнутой вооружённой рукой. Покрутил немного кистью, разминая её. Левую руку я по науке отставил назад на уровне шеи и покачался на носках, проверяя равновесие. Дистанция между нами оставалась всё ещё большой. За дистанцией нужно было следить очень внимательно, учитывая длину шпаги соперника.
Гасконец продолжал смотреть на меня с насмешкой, а затем совершил несколько быстрых рубящих движений, тоже, очевидно, разминаясь, но при этом ещё и сделав пару шагов в мою сторону.
Было бы хорошо, если б он сразу попытался меня зарубить. Укол всегда быстрее удара, как учил дядюшка и в этом случае моя задача оказывалась значительно проще. Но гасконец следующим движением резко ткнул мне в лицо шпагой, коротко скакнув вперёд. Я с лёгкостью взял защиту, тем более что и ожидал верхней атаки. Но отвечать пока не стал, да и гасконец тут же отпрянул обратно. Усмешка не исчезла с его лица, но всё же выражение его неуловимо изменилось. Потихоньку переступая, но пока не скрещивая ног, он двинулся по дуге, как и полагалось действовать в испанской традиции.
Необычная у вас техника, юноша, сказал гасконец. Где вы такому учились?
Домашнее обучение, сударь. Меня учил мой дядя. Шевалье де Впрочем, вы же не хотите узнавать никаких имён?
И что же? Кто-то находит, что ваш дядя хорошо фехтует?
Нет, сударь. Не находит. К сожалению, способности моего дяди к фехтованию ограничены превратностями судьбы он потерял ногу в довольно молодом возрасте, сражаясь за короля. Но мой дядя обладает изрядными познаниями в теории, поскольку весьма интересуется данной темой. В своих изысканиях он посетил множество стран и областей, сравнивая различные школы фехтования, и разработал собственную. И даже пишет учёный трактат о ней.
Любопытно. И что же? Далеко он продвинулся?
Довольно далеко на мой взгляд. Но в наших местах трудно найти хорошего рисовальщика, сударь, что существенно осложняет работу.
И как же называется эта школа?
Она пока никак не называется. Возможно, она будет называться французской?
Экая наглость. Довольно болтовни, юноша! Сейчас посмотрим, что там напридумывал ваш неизвестный мне дядя и насколько хорошо вы учились!
Мне очень не хотелось бы его разочаровывать, сударь.
Гасконец бросился на меня, делая короткие выпады и это была уже не вполне испанская манера. Впрочем, всё это напоминало скорее финты, по-настоящему глубокие уколы он пока не пытался совершать. Я с лёгкостью брал защиту, потихоньку пятясь и по-прежнему не отвечая.
Да ты будешь драться или нет, щенок! в раздражении крикнул наконец гасконец.
Я находился в некотором смятении всё-таки воткнуть клинок в живую плоть было не тем же самым, что дырявить соломенное чучело. Решимости на это мне пока не хватало. Хотя возможности имелись гасконец слишком размашисто двигал локтем, что сказывалось на скорости. Впрочем, двигать только кистью, как я, он и не мог, его шпага для этого была слишком тяжела слишком длинная и со слишком тяжёлым, украшенным драгоценными камнями эфесом со сложной гардой крестом и переплетающимися зацепами для ловли вражеского клинка.
Дядюшка считал подобное занятие неэффективной глупостью. Эфес моей шпаги был максимально облегчён и имел лёгкую чашеобразную гарду. А клинок был клинком обычной шпаги, укороченным снизу. Дядюшка вообще хотел поставить трёхгранный клинок, более прочный и лёгкий, но я был неистово против, поскольку не желал оказаться посмешищем в обществе. Да и просто хотелось оставить возможность наносить рубящий удар. Так что мне удалось отстоять плоский обоюдоострый клинок для шпаги. Хотя я и понимал правоту дядюшки.
После своего выкрика гасконец бросился на меня столь отчаянно, что я вынужден был ответить и после очередной защиты выполнил перенос и ткнул остриём в запястье его правой руки.