Авиация долбила где-то в стороне. Сначала слышался рев реактивных самолетов. Потом к небу поднимался очередной дымный столб и уже только после этого доносился звук взрыва очень резкий и сухой треск, будто кто-то неведомый яростно рвал многократно сложенный брезент.
На перекрестке в покосившийся столб уткнулся крошечный «Kia», из открытой двери торчала окровавленная женская нога в изящной босоножке ей явно уже ничем не поможешь. Стайка кур, неведомо как уцелевшая в кровавой неразберихе вторжения, перебежала улицу и скрылась в низкорослых кустах.
То, о чем давно предупреждала Россия, случилось. С территории сопредельного государства в Армению вторглась армия исламистов, отлично организованных и обученных, но стоявшие у руля государства выученики Сороса поначалу категорически отказались от помощи союзников по ОДКБ[5]. Вспыхнули пограничные сражения, в которых неплохо оснащенная, но дурно управляемая и не имеющая опыта современной войны армянская армия была наголову разбита не хуже вооруженными профессиональными борцами джихада. А потом на весь мир прогремела информация о массовой казни армянских бойцов, когда одновременно отрубили головы почти сотне пленных. Репортаж об этом, весьма профессиональный, исламисты разместили в интернете. Даже западная пресса, категорически отказывавшаяся называть исламистов бандитами и террористами, сквозь зубы критиковала их за «экстремизм». Началось повальное бегство мирного населения из пограничья. Бежали целыми селами, бросая все: дома, скот, нажитое добро. А те, кто решил остаться, в большинстве своем уже ничего не могли сказать о захватчиках, у которых было только одно наказание неверующим в Аллаха смерть!
На по-восточному узкие улицы древнего Еревана хлынули разгневанные толпы.
Прозападному руководству крохотного кавказского государства стало ясно, что самостоятельно они не справятся с нашествием чумы двадцать первого века, и они, наконец, задействовали механизмы ОДКБ.
Началась операция «Несокрушимое единство». Знаменитые ракеты «Калибр» из акваторий Черного и Каспийского морей ударили по штабам, складам и ПВО исламистов. Потом в небе появились ударные беспилотники. Для них основной целью была бронетехника и автомобили противника, и только потом появилась авиация. Одновременно четыре усиленные батальонно-тактические группы выдвинулись к границе. Исламисты, следуя давно отработанной тактике, рассыпались на мелкие группы, и их предстояло выбивать из густых горных лесов, где их занявший удачную позицию взвод и батальон не сразу сковырнет.
За те три дня, которые Иван Жуков по кличке Казак участвовал в боевых действиях, он собственными глазами наблюдал то, что, казалось, осталось в средневековой дикой эпохе: обезглавленные тела, посаженные на кол люди разоренные села. С каждым днем он все больше мрачнел, мечтая только об одном отомстить изуверам. То, что пришлось поучаствовать в нескольких огневых контактах не в счет!
Совсем близко за густой листвой придорожных кустов звучали хриплые голоса. Разведчики метнулись в стороны, застыли на обочине в положении для стрельбы с колена.
Кто такой? Э-э? голос гортанный, с кавказским акцентом. Русский?
Казак замер, потом ответил с наглецой в голосе:
Мы из отряда Али-паши «Воины Аллаха»! Слышал о нас?
Э! Чем докажешь? Скажи шахаду!
Ашхаду алля́ иляха илля Лла́ху ва ашхаду анна Мух̣аммадан расу́лю Лла́х[6].
Поверили. Из кустов поднялись трое громил в камуфляже и в черных беретах с зеленой эмблемой исламистов. Опущенные автоматы в руках. У одного из-за плеча торчала труба гранатомета.
Я смотрю, идут двое, как роботы, шлемы такие лица не видно, боевик подошел, восхищенно поцокал языком. Американский костюм?[7]
Ну, поднимаясь, коротко произнес Казак.
Дальнейший разговор прервал звон разбитого стекла и отчаянный визг из ближайшего дома.
Там Э замялся боевик, который разговаривал по-русски, но Казак его уже не слушал.
Займи их, Бурят, приказал товарищу по внутренней радиосвязи и побежал к двери.
Доунт мув! произнес сзади голос с ужасным акцентом.
Казак кубарем вкатился в помещение через выбитую молодецким ударом ноги дверь. Через миг перешел у стенки в положение для стрельбы с колена. Автомат щупал пространство коротким стволом.
Полутьма после ярко освещенной улицы не стала помехой. Умный шлем мгновенно вычленил картинку. У противоположной стены на куче тряпья барахтались двое камуфляжных, один со спущенными штанами. Они отчаянно боролись с кем-то, находящимся под ними.
Стоять! Уроды, негромко, со злостью рыкнул Казак.
Барахтанье прекратилось. Выпучив глаза, исламисты вскочили, один поспешно натягивал штаны, но схватить оружие не забыли. Битые волки! Растрепанная девчонка невысокая жгучая брюнетка, вряд ли больше шестнадцати лет, изо всех сил вжималась в стену, сквозь превращенную в лохмотья одежду белело тело. На худом лице неподвижные блюдца застывших глаз, сжатые в ниточку губы побелели. Девчонка походила на брошенного щенка, готового к последней битве за жизнь.
Прелюбодеяние, негромко сказал Казак, это харам[8]. У нас за прелюбодеяние Али-паша приказывает побивать грешника камнями до смерти. А как у вас?
Слюшай, э-э протянул, преданно «поедая» грозного гостя глазами, один из камуфлированных, тот, что натягивал штаны, слюшай, зачем харам? Зачем камнями? Может, договоримся? Э-э?
Напарник «голоштанного» гортанно затарахтел на своем языке, словно проворачивал тяжелые жернова.
Он говорит, с готовностью перевел первый боевик, если доблестный воин в претензии, то мы можем уступить девчонку.
Это предложение решило всё. Такие подонки не должны жить.
Вы воины Аллаха и не должны себя осквернять! повелительно произнес Казак, забрасывая автомат за спину, рука упала на пояс. С тихим, довольным шелестом вылез дедовский кинжал. Дед по материнской линии старый казак учил владеть и шашкой, и кинжалом.
Хороший кинжал, похвалил «голоштанный». Рэзать девку будешь?
Ага, подтвердил Казак, подшагивая поближе и одновременно бросая по внутренней радиосвязи: Мочи их!
Рука с кинжалом, словно камень с пращи, полетела снизу-вверх и врезалась в шею «голоштанному». Добрый тесак из доброй стали глубоко вспорол горло, перерубил хрящи почти до позвоночника, «нарисовав» на шее бандита еще один рот. Кровавый. Боевик не успел еще ни удивиться, ни понять, что он уже мертв, как Казак повернулся ко второму боевику, еще только поднимающему короткий автомат, что-то типа «Узи».
С улицы донеслась хлесткая автоматная очередь.
Первый выронил пистолет, орошая пол кровью, начал заваливаться на пол.
Перехват рукояти. Второму кинжал с отчетливым хрустом воткнулся в бок по самую крестовину и тут же вышел из тела. Боевик потрясенно захрипел, что-то рявкнул и медленно опустился на пол.
Казак повернулся к двери: как там напарник? Тут все закончено.
Сухой треск выстрела. Обожгло плечо.
Повернулся.
Девчонка с крепко зажмуренными глазами давила на спусковой крючок пистолета.
Сил хватило, чтобы, уйдя с линии выстрела, ногой ударить по пистолету. Тот ударился о стену, глухо упал на пол.
Умный комбез сжал форму на плече, блокируя кровоток, но плечо намокло, покраснело.
Ворвался напарник.
Ни хрена себе! Дуло автомата стремительно поворачивалось в сторону окаменевшей от ужаса девчонки.
Отставить! рявкнул Казак, успев подбить ствол автомата.
«Тра-та-та» коротко перечеркнул потолок короткий штрихпунктир пулевых пробоин.
Какого черта, командир? возмутился напарник. Эта б ранила тебя!
Эти двое, Казак указал рукой на бившиеся в конвульсиях тела на полу, изнасиловать ее хотели. В шоке девчонка.
Он присел перед ней, зажимая рукой рану. Глаза закрыты, губы трясутся, шепчут что-то по-армянски.
Не бойся, мы русские.
Русские?.. Глаза-блюдца открылись. В них появилось понимание
Ну так не попал же! А ты как, Сокол, зашел? Я что, не закрылся? с некоторым беспокойством произнес с мягким южнорусским акцентом спецназовец.
Неа.
Черт
Сергей проскользнул мимо приятеля в комнату. Между двух опрятно застеленных кроватей стоял стол, аккуратно уставленный тарелками с колбасной нарезкой и нарезанными щедрыми ломтями хлебом, вскрытая банка шпрот источала резкий запах, белела большая тарелка с вареной картошкой. Посредине стояла не открытая бутылка с прозрачным как слеза содержимым. Телевизор негромко бормотал что-то о загадочных пришельцах. Из десятки центра висевшей на двери мишени торчали глубоко вонзившиеся ножи.
Сосед зашел следом, привычно плюхнулся на свою кровать, рядом с газетой, лежащей в ногах. Сергей устроился напротив.
Что, напугал? Сергей насмешливо покосился на газету.
Я тебе дам напугал! спецназовец направил палец, словно ствол пистолета, на приятеля, на мгновение стылый взгляд уперся поверх воображаемого прицела в переносицу Сергея.
От крепко сбитой и накачанной фигуры соседа исходила почти видимая аура опасности. Хотя парни были друзьями, но на миг холодок страха пробежал вдоль позвоночника Сергея Приятель воспитывался матерью-одиночкой и в детстве на улице его дразнили байстрюком[9]. Чтобы отомстить обидчикам, он записался в секцию бокса и кулаками доказывал собственные права, а после школы поступил в военное училище и по распределению попал в «северный» спецназ.
Парни внешне были столь непохожи, что непонятно, на какой почве они подружились. Наверное, их сблизила схожесть судьбы. У Ивана не было отца. У Сергея матери. Он родился в Донецке в семье кандидата физико-математических наук, грезившего о серьезном научном открытии и увековечивании собственного имени. Когда Сергею было десять лет при обстреле погибла горячо любимая мать, а мальчишка возненавидел отца за то, что тот недолго переживал после ее гибели. Он, взяв сына, переехал в Москву, где устроился в один из исследовательских институтов. С годами угрюмость и неприязнь к отцу поутихли, но холодность в отношениях с ближайшим родственником и лютая ненависть к неонацистам остались.
Все, все, шутливо поднял руки молодой летчик, сдаюсь, круче тебя только яйца, и то страусиные! Хотя лучше старенький ТТ, чем все твои дзюдо и карате!
То-то же! сосед ощутимо расслабился, пальцы щелкнули суставами, но на лице оставалось мрачное выражение, Надеюсь, завтра у тебя нет полетов?
Да какие полеты с такой погодой! летчик с досадой махнул рукой. Дай бог к выходным развиднеется!
Значит, переодевайся, Сокол, поужинаем и бухнем! Вот, ткнул рукой в бутылку, матушка прислала чачу. Чистая как слеза! У проверенного человека брала!
А с какого это пьянка посреди недели?
А досадливо махнул крепкой рукой спецназовец и сдвинул густые южнорусские брови, но Сергей знал, что рано или поздно тот признается.
Соколов наморщил лоб. Если ограничиться одной бутылкой, то за ночь запах выветрится.
Выглядит заманчиво он выразительно потер ладони и залихватски махнул рукой. Черт с тобой! Наливай!
Пока Сергей переодевался в домашнее, его товарищ открыл бутылку. Прозрачная струйка полилась в граненые стопки, комнату наполнил свежий запах винограда. Потом сдвинул газету, под ней оказался недовязанный красный шарф на спицах. Иван торопливо спрятал его во встроенный шкаф. Необычного для мужчины увлечения вязания парень стеснялся, как неподобающего крутому офицеру спецназа, и знал о нем только ближайший приятель и сосед Сергей, но по просьбе Ивана держал это в тайне. Потом все связанное отправлялось маме, ее он обожал.
Ну, пародируя генерала из старинной комедии «Особенности национальной охоты», спецназовец поднял рюмку, за справедливость!
Прозрачная и жгучая жидкость обожгла горло, протекла по пищеводу.
Крепка, осевшим голосом едва выдохнул Сергей.
А то! Ерунду не держим. А ты закусывай, закусывай, откашлялся Иван.
Рюмка отправилась на стол, а Сергей принялся усиленно следовать совету закусывать. Негромко бормотал телевизор. От новостей по первому каналу стало совсем невмоготу.
С инопланетянами связывались во всех мыслимых радиодиапазонах, но пришельцы не реагировали. По предложению Академии наук России в верхних слоях стратосферы мощные лазеры рисовали разнообразные рисунки, но и это не вызвало никакой реакции. Молчание кораблей на орбите планеты повсеместно вызывало истерическую реакцию. В Вашингтоне стихийно возникли митинги, ораторы призывали правительство США разобраться с «ужасными космическими монстрами», прибывшими на Землю с неизвестными целями; шумная толпа заполнила Красную площадь в Москве, требуя почти того же от русского президента. Храмы всех религий переполнили прихожане, молящие высшие силы отвратить от Земли нашествие инопланетян.
Армия Соединенных Штатов Америки переведена на максимальную степень боеготовности, комментатор, один из самых популярных на первом канале, разглагольствовал с необычайным хладнокровием и самоуверенностью. Это подразумевает, что США готовы к крупномасштабному военному конфликту с пришельцами с возможным использованием оружия массового поражения.
А народные массы между тем охватила эпидемия массовых психозов, количество самоубийств в мире увеличилось в несколько раз. Самозваные пророки тысячами вербовали адептов в новообразованные секты как за пришельцев, так и против. Первые изображали их преодолевшим межзвездную бездну Высшим Разумом, не могущим быть негуманным. По их мнению, на Землю прибыли прекрасные «эльфы», и люди должны встретить пришельцев с радостью. Вторые с пеной у рта доказывали, что раз пришельцы не идут на контакт, значит, им есть что скрывать. Тем более что, судя по размерам их кораблей, на Землю прилетели десятки, если не сотни тысяч инопланетян. Значит, это колонизационные корабли, и они готовятся завоевать Землю. Словом, прилетели ужасные космические монстры, и нужно готовиться к вторжению.
Вот уроды! с чувством произнес Иван.
Кто? Сергей кивнул на телевизор. Эти?
И эти, и инопланетяне, все! Достали! Уже который день сидим на «Повышенной», пусть или нападают, или уматывают обратно! Вот ей-богу, будь моя власть, посбивал бы всех к чертям! Задолбали!
Злой ты, Иван, укоризненно покачал головой Сергей.
Зато справедливый! Ну их к черту. Иван нервно щелкнул пальцами.
Нож молнией пролетел через всю комнату и воткнулся в десятку мишени рядом с такими же клинками. Привычные занятия всегда успокаивали его и помогали думать. Не глядя нащупав на кровати плоскую коробку дистанционника, нажал кнопку. Экран телевизора погас.
Бутылка опорожнилась больше чем наполовину, успели и попеть песни под гитару Сергей неплохо играл, и наконец Иван признался, что является причиной его мрачного настроения.
Он потер нос, это было верным признаком, что хмель овладевает им.
Блин, Сокол! Лицо мужчины исказил гнев. Затрахал Бздынь! Скотина, придирается и придирается! Житья от него нет! И какого хрена я это должен терпеть?
Бздынем за глаза звали командира батальона спецназовцев. Причиной клички послужило его любимое присловье: «Бздынь! И нет Хабаровского края!»
Начальство не всегда право, но оно все равно начальство, глубокомысленно изрек летчик и тут же посоветовал: Не терпи.