Пойдёмте вдоль трассы. Предложил один из пассажиров « с портфелем», моложавый и худой , представившийся Владиславом.
Снег очень глубокий. И в поле мы быстро потеряем дорогу. Сказала Марина.
Голубкам и тут неплохо. Съехидничала Екатерина.
Валерий не обратил внимания на выпад, а Марину поразила первобытная чистая злоба, полыхнувшая в красивых глазах толстухи.
Никита ушёл куда-то Мимо костра медленно прошагала несчастная мать. Расстёгнутое пальто раздувалось за ней как парус. Светлые волосы с легкими волнами, выбились из пучка, а широкое лицо с благородным носом было неподвижно как маска. Спохватились все, только когда она стала углубляться в лес, не глядя, продираясь прямо через чащу.
-Держи ее! Заорал водитель.
Один из гопников с грацией рыси метнулся за женщиной, но остановить не смог, а повалился вместе с ней в сугроб. Ещё один подоспел и они потащили ее, кричащую и бьющуюся, в автобус. Вдвоем парни еле запихнули женщину туда через дверь водительской кабины. Крики и возня продолжились в салоне.
« К поручню! Крепче! Рукожоп» Неслись оттуда выкрики Андрея, командовавшего задержанием.
С головой плохо стало. Сочуственно и рассудительно констатировала из своей шали тетя Маша.
Надо поискать кого-то, раз нас не ищут. Сказал побелевший от холода мужчина с усами.
Да ищут нас. Просто здесь в низинке не могут найти. Ответил водитель не очень уверенно.
Давайте посильнее огонь разведём. Может по дыму заметят.-предложила Марина.
И кто, скажите пожалуйста, будет дрова искать и лёд отколупывать. Едко сказала Екатерина.
-Мы. Нам ведь надо
Вам надо- Вы и собирайте.
Ладно. Апатично ответила Марина, и побрела по окрестностям собирать веточки посуше. Кое-кто из пассажиров присоединился.
А Валерий присоединился даже с огромной энергией. Своими добрыми несмешными шутками он успевал всех поддержать и ввернуть ободряющую улыбку. Через пару часов работы все уже были с ним на «Ты» и ото всюду неслось «Валера». «Бойкий товарищ» ухмыльнулась про себя Марина, но в глубине души все-таки очень сильно позавидовала его способности достучаться до каждого. Она часто чувствовала, что окружающие не поняли и не оценили ее мысль или предложение, и очень много раз отступала перед глухой стеной непонимания. Уже с детства она знала, что людей объединяют не здравые мысли, а громкие выкрики, и в повсюду в коллективах верховодят горлопаны, а не светлые головы. Поэтому чаще отмалчивалась на собраниях и осуждениях, всегда зная, что когда дойдёт до дела- наступит ее время.
Люди сначала согрелись и приободрились, зачерпывали ладонью снег, когда одолевала жажда, но постепенно силы стали иссякать. Еда давно кончилась, пробираться через сугробы в сырой обуви было тяжко и долго.
Никому не видно этот костёр. Морщась на дым, сказала Екатерина, вылезшая покурить.
Придумаем другое. Вспыхнула Марина. Попробовать все-равно было надо. С вертолета бы заметили.
Вертолёт! Не смешите! Кому вы нужны. Депутаты что ли. Ехидно ответила Екатерина.
Нас много, все-равно искать будут обязательно! поддержал Марину водитель.
Что-то не видно. Последнее слово всегда должно быть за Екатериной. Она бросила в снег окурок и неуклюже полезла обратно в автобус.
Стерва! Уверенно заключил Андрей, нежно глядя ей вслед.
Постепенно стал подниматься холодный ветер и загнал всех работников в автобус. Костёр пришлось затушить и грустно вернутся обратно в свою темницу. В салоне расселись просто на оторванных спинках сидений и стали ждать ночи, которая опустилась очень быстро. Вокруг окон снова плотной пеленой стал кружить снег. Те, кто ещё мог говорить, рассуждали: куда могло деться тело ребёнка. От этих разговоров по спине бежали мурашки.
Жалко то ее как. Пригорюнилась Тетя Маша. Один поди сыночек-то. У меня тоже сыночек был, да спился и пропал. С детства такой злой мальчишка был, отчим, помню, его бил, так ни слезинки не выбил. Кремень, а не ребенок.