Мак был высоким мужчиной с обветренным, морщинистым лицом и светлыми, как лед, глазами. Еще он постоянно облизывал губы языком, отчего они трескались и кровоточили.
С-скажи своему б-братцу принести сюда эту ч-чертову тварь. В доме ей нечего делать.
Он шагнул вперед, но Ви осталась на месте. Она стояла точно посередине вымощенной плиткой дорожки и казалась самой себе заставой на шоссе. Ви только недавно исполнилось тринадцать, и, хотя для своего возраста она была довольно высокой, ее макушка не доставала садовнику даже до плеча. И все же она не попятилась. Бабушка учила ее не горбиться, держаться гордо и прямо Именно так она сейчас и стояла.
Если вы поговорите с моей бабушкой, мистер Макдермот, я уверена она скажет, что не возражает, чтобы в доме были животные. Мой брат часто приносит домой всякую живность, и она совершенно не против.
И она р-разрешила вам оставить себе этого кроля?
Спросите у нее сами. Или, если хотите, я схожу в Приют и попрошу ее прийти. Правда, как раз сейчас она занята, поэтому она будет не слишком довольна, что ее отвлекают по пустякам.
Макдермот нахмурился и провел по пересохшим губам отечным языком. Его руки крепче сжали винтовку.
Я у нее спрошу попозже.
Как вам будет угодно, сэр. Ви улыбнулась самой широкой улыбкой, на какую только была способна. Смешная рожица с точно такой же улыбкой была нарисована на кружке с надписью «Доброго дня!», из которой бабушка иногда пила кофе и джин. Кружку подарил ей кто-то из пациентов.
И все равно это никуда не годится, проворчал Старина Мак, поворачиваясь, чтобы уйти. Держать диких животных в клетках! И он побрел прочь по подъездной дорожке, положив ствол винтовки на сгиб локтя и что-то бормоча себе под нос.
Дождавшись, пока он отойдет подальше, Ви тоже отправилась в дом. Она была босиком, и плитка, которой была выложена прихожая, приятно холодила ей ступни. На всякий случай она заперла дверь на засов и ненадолго замерла, ожидая, пока глаза привыкнут к полумраку. Стены прихожей были отделаны поблескивающими ореховыми панелями, легкие французские двери справа вели в гостиную, где находился камин, облицованный резным камнем. Винтовая лестница слева вела наверх. Прохладный воздух пах пылью, старыми книгами и лимонной полиролью.
Из кухни доносилось негромкое бормотание, и Ви направилась туда. Эрик часто разговаривал со своими животными и сам же отвечал за них разными голосами. Он проделывал это настолько ловко, что Ви иногда казалось: когда брат вырастет, ему стоит обратиться на киностудию, чтобы озвучивать мультики, передачи вроде «Улицы Сезам» и другие детские шоу. Например, Эрик невероятно точно копировал голос знаменитого кролика Багза. «В чем дело, док?»
Эрик, позвала она. Ты в кухне?
Да, всхлипнул он. Потом до нее донесся тоненький голос крольчонка: Мне очень страшно! Очень больно!
Ви ускорила шаг и вскоре уже входила в кухню.
Яркий солнечный свет врывался в окно над раковиной. На рабочем столе негромко шипела тиховарка[4] на обед они готовили бургеры «Неряха Джо», и кухня пропахла луком, фаршем и острым томатным соусом. На десерт бабушка сделала фруктовое желе, которое застывало в холодильнике.
Закутанного в футболку кролика Эрик по-прежнему держал на руках.
Ви убрала со стола все лишнее, сняла скатерть с узором из подсолнухов и постелила на столешницу чистое посудное полотенце.
Сажай его сюда. Надо посмотреть, насколько серьезно он ранен.
Спаси его, Ви! жалобно попросил Эрик и посадил кролика на полотенце. Пожалуйста!
Ви осторожно коснулась коричневатой спинки, потом чуть повернула и быстро осмотрела кролика. Насколько она могла судить, пуля не повредила никаких жизненно важных органов, но пропахала довольно глубокую борозду с наружной стороны задней левой ляжки. Кролик сидел совершенно неподвижно и только часто и неглубоко дышал.
Я думаю, у него шок, сказала Ви.
Это опасно?
Она прикусила губу.
Иногда у человека, который находится в шоке, может остановиться сердце.
Сделай что-нибудь! взмолился Эрик.
Попробую. Не волнуйся, я знаю, что нужно сделать. Повернувшись, она выбежала в коридор и помчалась на заднюю застекленную веранду, которую бабушка называла «солярием». Именно там они чаще всего играли, занимались творчеством и хранили странные предметы, происхождение или назначение которых оставалось для них загадкой. Там же стоял на столе дистиллятор, с помощью которого бабушка производила свой джин.
Он и сейчас был там, в углу, безумная конструкция из медных и стеклянных трубочек, колб и бунзеновских горелок. Бабушка мечтала сделать идеальный джин и никогда не прекращала свои эксперименты. Одна из горелок была включена, и в баке что-то негромко булькало, а на веранде резко пахло лекарством.
Но перегонный куб Ви был не нужен. Пройдя мимо него, она потянулась к полкам и почти сразу нашла то, что искала: лагерный аккумуляторный фонарь, который они использовали, когда вырубалось электричество. Сняв его с полки, Ви открыла пластмассовую крышечку на донышке и достала прямоугольную шестивольтовую батарею. Порывшись в ящиках, она нашла несколько подходящих кусочков проволоки.
Что это ты задумала? спросил Эрик, когда Ви вернулась в кухню. Маленький крольчонок, которого он слегка гладил по спинке, сидел совершенно неподвижно. Глаза его были закрыты.
Мы должны быть готовы к тому, чтобы снова запустить его сердце, если оно остановится, пояснила Ви. Бабушка сказала, проще всего сделать это с помощью электрического разряда.
Эрик с сомнением покачал головой.
Можешь не сомневаться, все так и есть, уверенно сказала Ви. В теле человека или животного есть своя электрическая система бабушка, наверное, тысячу раз объясняла нам, как связаны между собой через мозг и нервы разные органы. Наше сердце бьется именно благодаря этой системе оно получает электрические сигналы от мозга. Но если сердце вдруг останавливается Помнишь, как в «Приемном отделении» возвращали людей к жизни с помощью таких подушек, которые на самом деле электроды?.. Это довольно просто, нужно только знать, что делать
Облизнув губы, Ви подсоединила два провода к большому шестивольтовому аккумулятору и на мгновение зажмурилась, стараясь как можно отчетливее припомнить все, что бабушка рассказывала ей об электричестве и электрических цепях. Однажды Ви сделала из гвоздя, картофелины и проволоки батарею, подключила к ней электрическую лампочку, и та засветилась.
В другой раз бабушка сказала, что в теле человека достаточно электричества, чтобы от него мог загореться карманный фонарик.
И конечно, Ви не могла не вспомнить «Франкенштейна». Не книгу, которую она только начала читать, а кино, в котором доктор Франкенштейн в своей лаборатории оживлял Бориса Карлоффа с помощью мощного электроразряда.
Это была ее любимая сцена в фильме. Гроза, в небе сверкают молнии, а доктор Франкенштейн вытаскивает стол с чудовищем на улицу и ставит вертикально, чтобы в него могла ударить молния. Вспышка. Гремит гром. Доктор Франкенштейн опускает стол и видит, что рука монстра шевелится. «Он живой! Живой!»
Мне кажется, сказал Эрик, я не чувствую сердцебиения.
Ви кивнула и осторожно прижала руки к груди животного.
Он умер?
Возможно, не навсегда. Кролик был еще теплым. Она чувствовала, как он дышит, как подрагивает под ее пальцами, но ей нужно было, чтобы Эрик тоже поверил поверил в то, что она сумеет реанимировать зверька.
Думаю, мы сможем его оживить.
Ты точно знаешь? Ну, что он умер?.. Эрик принялся раскачиваться на стуле назад и вперед. Сейчас он выглядел совсем маленьким и жалким.
Разумеется, точно, отрезала Ви. А теперь отойди в сторонку.
Эрик прикусил губу. По его лицу снова потекли слезы, и Ви почувствовала себя виноватой. Как она могла быть так жестока к нему, к своему брату? Что же она за сестра?!
И все же Ви постаралась ничем себя не выдать. Повернувшись к крольчонку, она прижала подсоединенные к аккумулятору провода к мягкому меху.
Проснись! велела она. Оживи!
Словно услышав ее, кролик открыл глаза и слабо трепыхнулся, пытаясь прыгнуть вперед.
Вот видишь? Он живой! сказала Ви.
Эрик издал восторженный вопль и крепко обнял Ви.
Я знал! Знал, что у тебя получится! воскликнул он.
И тут в коридоре раздались шаги. Они приближались.
Старина Мак! Эрик в испуге округлил глаза.
Благодеющая Рука Господня
Подлинная история Приюта на Холме
Автор: Джулия Тетро́. Изд. «Темные миры», 1980
В 1970-х гг. Приют на Холме считался одной из лучших частных психиатрических клиник Вермонта и всей Новой Англии.
Расположенный на вершине лесистого холма в окрестностях небольшого городка Фейевилл на участке площадью около пятидесяти акров, он вмещал не более двадцати пациентов и напоминал скорее загородное поместье, нежели психиатрическую лечебницу.
Больничный комплекс состоял из пяти зданий. Дом, где жил главный врач Приюта, представлял собой белое деревянное здание в стиле греческого возрождения с широкой передней верандой, которую поддерживали резные деревянные колонны. Конюшни, в которых уже полвека не держали никаких лошадей, были переоборудованы в просторные ремесленные мастерские и художественные студии, предназначенные для реабилитации пациентов. Помимо всего прочего, в мастерских имелись гончарная мастерская и специальная печь для обжига керамики.
Рядом с конюшнями стоял сарай, где хранились инструменты и садовый инвентарь, и стоял микроавтобус, на котором пациентов опять-таки в терапевтических целях возили на экскурсии на природу.
Каретный сарай был превращен в небольшую уютную квартиру главного администратора.
И наконец, сам Приют представлял собой массивное двухэтажное здание из желтого кирпича с большими, закрывающимися ставнями, окнами и шиферной крышей. В саду у южной стены Приюта пациенты могли работать в хорошую погоду, ухаживая за огородом и помогая выращивать значительную часть овощей и фруктов, которые затем попадали в столовую заведения. Персонал Приюта был твердо убежден в целительной силе свежего воздуха, солнечного света и здорового труда.
Здание Приюта было построено в далеком 1863 году в качестве госпиталя для солдат, сражавшихся на полях Гражданской войны. Большинство пациентов попадали сюда непосредственно из полевых медицинских пунктов: у многих отсутствовали конечности, многие болели тифом или дизентерией. В начале 1900 гг. Приют превратился в туберкулезный санаторий, где больных лечили отдыхом и целебным вермонтским воздухом. Именно в этот период принадлежащая Приюту территория была заново распланирована и облагорожена, а само здание попало в Национальный реестр исторических памятников.
Благодаря всестороннему и гуманистическому подходу Приют на Холме на протяжении многих лет помогал пациентам «обрести себя, получить надлежащее лечение и осознать собственный человеческий потенциал». Это стало возможным благодаря тщательно составленным лечебным планам, включавшим индивидуальную и групповую терапию, медитацию, йогу, занятия искусством и ремеслами, музыку и садоводство. Больные, работавшие в гончарной мастерской, изготавливали чашки, миски, тарелки и кувшины, которые успешно продавались на местных ярмарках и фестивалях. Сделанную в Приюте посуду, которую легко узнать по «фирменной» темно-зеленой глазуровке и клейму мастерской на донышке, можно встретить во многих домах Новой Англии; кроме того, она высоко ценится коллекционерами.
Приют принимал на лечение в основном людей состоятельных, однако в него могли попасть и те, кому нечем было заплатить за уход, а также так называемые «безнадежные случаи» из других клиник. Принятый в Приюте всесторонний терапевтический подход давал превосходные результаты, хотя в те времена он и считался непривычным и новым, чуть ли не революционным. Большинство тех, кто попадал в Приют, не только выздоравливали, но и овладевали навыками и умениями, которые помогали им найти свое место в жизни.
Неудивительно, что врачи и руководители психиатрических клиник со всей страны часто посещали Приют, чтобы познакомиться с новым передовым опытом. Об успехах используемого в Приюте инновационного подхода было написано немало статей и диссертаций.
Для многих работавшие в Приюте специалисты были пионерами нового метода, а сама клиника местом, где происходили чудеса, а больные обретали надежду.
Вдохновителем и организатором этих чудес была доктор Хелен Хилдрет. Она проработала в этой клинике больше тридцати лет, причем на протяжении последних полутора десятков лет оставалась бессменным руководителем и главным врачом Приюта. Эта невысокая хрупкая женщина, которая к концу 1970-х давно миновала возраст, в каком врачи обычно уходят на пенсию, была смелым новатором в области психиатрии.
«Необходимо всегда помнить, писала она в статье, опубликованной в «Американском психиатрическом альманахе», что мы лечим не болезнь, а человека. Именно поэтому наш врачебный долг заключается в том, чтобы видеть не только симптомы, а личность в целом. А чтобы лечение было успешным, нам надо почаще спрашивать себя: В чем заключается главный потенциал того или иного человека и как я могу помочь ему раскрыть этот потенциал со всей полнотой?»
Лиззи
19 августа 2019 г.
На часах четыре утра, но я просыпаюсь и резко сажусь на кровати. Простыни мокры от пота, подушка валяется на полу, но я не обращаю на это внимания. Напрягая слух, я прислушиваюсь к доносящимся с болот звукам. Меня что-то разбудило. Должно быть, сквозь сон я уловила не то хриплый протяжный вой, не то утробный стон, который заставил меня вскочить. В голове плавает туман, и я совершенно не способна разобраться, что было сном, а что явью.
Мне приснился очередной кошмар. Еще один сон о ней.
Я посмотрела по сторонам, обводя взглядом знакомую обстановку и пытаясь успокоиться.
Я была в своем фургоне, в постели, в которой спала каждую ночь, когда отправлялась на охоту. Фургон стоял на краю обширного болота. Я была одна.
Моя рука сама потянулась к небольшому «Смиту» калибра.38, который, убранный в кобуру, лежал на полке над постелью. Револьвер я брала с собой «на всякий случай». Прикосновение к холодной стали меня успокоило, я расслабилась.
Вчера я весь день плавала по болоту на маленькой алюминиевой лодке в компании местного жителя по имени Кайрис, разыскивая следы Монстра Медового острова таинственного существа, которое, согласно легендам, ходило на двух ногах, имело семь футов роста и было покрыто косматой шерстью. Цвет волосяного покрова варьировался в зависимости от фантазии свидетеля он мог быть бурым, рыжим, серым или серебристым. Судя по следам, которые несколько местных жителей якобы видели «своими собственными глазами», пальцы на ногах существа были соединены перепонками. Некоторые утверждали, что глаза у чудовища светятся в темноте красным.
Я провела в этих местах уже три дня, фиксируя свидетельства местных жителей. Кроме того, мне удалось сделать неплохие аудиозаписи странных звуков, которые иногда можно услышать на болотах. Плавая по протокам, я сделала также несколько превосходных фотографий аллигаторов, ибисов, диких свиней, нутрий и енотов. Увы, никаких следов чудовища мне так и не попалось. И вот теперь я лежала в своем фургоне и прислушивалась сквозь открытые окна к голосам ночных птиц, всплескам, крикам енотов и другим звукам.