Нелл здесь, в их труппе.
Рассвет занимается узкой красной полосой на востоке. Когда начинается утренняя цирковая симфония и рычит львица, он по-прежнему слышит эхо ее рыданий.
Нелл
Нелл просыпается внезапно, с пересохшим ртом. Ее брат распевает во дворе снаружи.
Вот охотник на воров,Писаный красавец,Джона Булла захватил.Пусть поет, мерзавец.Слова не имеют смысла. Ничто не имеет смысла. Она мигает. Какие-то перья над головой, нет окон, только полоски света. Запах разогретого жира, навоза и конского пота.
Теперь она вспоминает танец, мужчин и фургон, а потом мгновенно встает и налегает плечом на дверь. Дерево скрипит, хрустит, но не поддается. Она одна, оторвана от брата. Она начинает расхаживать со сложенными руками и представляет, как ее проводят через деревню. Она ничего не умеет, только собирать цветы, и даже в этом деле она лишь мелкая шестеренка. И она не умеет выступать в цирке; она представляет арену на колесах, запряженную лошадьми. Руки, пихающие и подталкивающие ее. Пыль на коленях. Злобные ухмылки, гнилые яблоки, летящие в нее из толпы, визгливые трели шарманки. Акробаты, выписывающие головокружительные пируэты, крики мартышек, кусок вонючего мяса на засаленном шесте.
Отец продал ее.
Ее купили, как срезанную фиалку.
Ярость закипает в ее груди, и она снова набрасывается на дверь. Все вокруг становится добычей для ее хищных пальцев. Она рвет подушки, и перья разлетаются вокруг, как от схваченного гуся. Она кричит, пока не начинает саднить в горле. Она скребет родимые пятна на руках и расчесывает их, пока они не начинают кровоточить. Она рывком выдвигает ящик, и три книги падают на пол.
Книги.
У нее никогда не было собственных книг. Она держала в руках только две книги: «Волшебные сказки и другие истории» в рваной мягкой обложке и Библию, единственную книгу в их церкви тяжелую, как каменная плита. Она научилась читать, листая пергаментно-тонкие страницы Библии. Истории о сотворении, о чудесах и волшебных превращениях. Темно-зеленый кожаный переплет, пятнистый от времени, золоченые уголки. Книга, драгоценная, как дыхание.
Но потом она вспоминает, и ее руки снова превращаются в разрушительный механизм, книги становятся мякиной для ее ярости. Она корежит корешки, рвет и комкает страницы, пока они не рассыпаются, словно бумажные пушечные ядра.
Я здесь, внушает она себе, сжимая израненные ладони. Я настоящая.
Женские голоса приближаются к ней.
Кто там?
Судя по звукам, небольшое стадо слонов.
Новое чудо?
Нелл делает паузу в своем неистовстве; волосы прилипли к лицу, руки поцарапаны щепками от разломанного комода. Смех. Они уходят, и она снова остается в одиночестве.
Она приникает глазом к щели между досками. Туман и древесный дым низко стелются по полю. Женщины тихо уселись в кружок, словно отгородившись от мужчин, которые расхаживают вокруг, кричат и тянут веревки, воздвигая шатер. Великанша, которая ныряла через ножи, режет красный шелк и продевает нитку в иголку. Миниатюрная женщина, которая ехала в коляске, чистит цирковой горн. Тройняшки бегают друг за другом между фургонами с вытянутыми руками, играя в салочки. Я тебя осалил!
Не грохочут барабаны, и никакой циркач не рассказывает ей об этих новых и незнакомых женщинах. Нет ликующей толпы. Эти люди похожи на женщин из ее деревни, которые сидят вокруг кухонной кастрюли или складывают нарциссы в коробки. Нелл осторожно пробует пальцем синяк на щеке и садится, подтянув колени под подбородок.
Отец продал ее.
Она думает о море и хочет снова погрузиться в воду, ощутить ее всепоглощающую силу. Она вспоминает мужчину, который смотрел, как она плавала, и гадает, где он может быть, способен ли он помочь ей. В нем была какая-то непривычная учтивость, обходительность и нервозность.
Но она уверена, что его помощь не понадобится; скоро Чарли придет за ней. Он вытрясет правду из их отца и одолжит лошадь у Пиггота. Он пойдет по следу, который они оставили: блестки, разбросанные как хлебные крошки, сухие кучи слоновьего навоза на тропах, по которым они проходили. Если понадобится, он будет драться с ними, сражаться за ее освобождение. Дева, заточенная в башне. Отважный герой, освобождающий ее.
На полу рядом с собой она видит рисунок на вырванной из книги странице. Она подбирает листок со сгорбленным существом, которое состоит из сшитых вместе частей тела. Прищуривается и читает текст внизу.
«Я был добрым и благожелательным, но страдание превратило меня в демона».
Ее отец
Он продал ее.
Утренние звуки слышны повсюду. Громкие приказы, стук заколачиваемых шестов, огромный шатер, распускающийся в небе. Через щель между досками Нелл наблюдает за миниатюрной женщиной, которая несет палку с крюком, чтобы открывать двери фургонов и опускать поводья до высоты собственного роста. Она огрызается на каждого, кто пробует помочь ей: Ты мне и задницу подтирать будешь, да?
Когда шатер поставлен на место, она чует запах готовящегося мяса, густой и соблазнительный пар. У нее бурчит в животе, и она поглаживает живот ладонью, словно успокаивая его. Если ей принесут еду, она откажется. Ей ничего не нужно от них.
Она вздрагивает от стука в дверь. Это главный циркач, который плечом открывает себе путь и несет тарелку с двумя дрожащими яичными желтками и стейком, порезанным на мелкие кусочки размером с куриное сердце. Стейк. Она видит хрустящий коричневый жир и розовое мясо. Над тарелкой летает муха, садится на край и начинает чистить передние лапки.
Это высокий мужчина с чисто выбритым подбородком и лицом, которое иные могли бы назвать привлекательным. Его фрак расшит красными блестками, вельветовые бриджи такого же серо-голубого оттенка, как и его глаза. Его сапоги блестят, как мокрые камни. Он стоит прочно, как статуя, расставив ноги в стороны.
Еда, говорит он.
Я не голодна, отвечает она сквозь голодные спазмы. Она отворачивается так, чтобы он не видел родимое пятно на ее щеке. Ей не хочется, чтобы он рассматривал и оценивал ее, словно призовую телку. Она чувствует дуновение ветерка из-за открытой двери. Могу ли я убежать и как быстро?
Ты можешь стать звездой нашего цирка, если захочешь это сделать, говорит он.
Она пренебрежительно фыркает, но он не обращает внимания. Муха жужжит и бьется о стенку фургона.
Когда ты будешь готова к выступлениям, я стану платить тебе десять фунтов в неделю. Я справедливо отношусь к членам моей труппы.
Он небрежно прислоняется к стене, как будто такие громадные деньги ничего не значат для него.
Десять фунтов? Она накручивает на палец прядь волос и дергает. За выступления?
Мне не нужны ваши деньги.
Он смеется, кончики его усов подергиваются в воздухе.
Готов поспорить, ты не зарабатывала таких денег и за целый год. А здесь у тебя будут кров, нормальная еда и друзья. А также, надеюсь, успех. Настоящая слава. Может быть, уже скоро.
Он говорит так, словно произносит речь, заученную наизусть. Как будто он считает, что слава это все, о чем она мечтала. Он не понимает, как упорно она трудилась ради того, чтобы оставаться незаметной.
Моя карлица даже не могла дотянуться до катушек на ткацкой фабрике, где работали ее братья. От нее избавились, выбросили ее на улицу. А здесь я превратил ее в важную особу. Он кладет тарелку на стол. Я могу сделать тебя блестящей циркачкой. Мы оба можем быть полезны друг другу.
У него отстраненный вид, как будто он смотрит мимо нее на кого-то еще. Он говорит с твердой убежденностью, с интонацией человека, который знает, о чем идет речь. Его уверенность почти успокаивает, каждое его движение хорошо рассчитано.
Ей хочется сказать: я просто Нелл, обычная девушка. Вы ошибаетесь насчет меня. Верните меня туда, где я буду на своем месте.
Мой брат приедет сюда, говорит она вместо этого. Он увезет меня домой.
Мужчина смеется, его эполеты переливаются на солнце.
Буду с нетерпением ожидать его. Если, конечно, он не захотел получить долю от тех денег.
Нет. Она встает. Он придет вот увидите.
Но ее слова звучат как детские отговорки, и он пожимает плечами, как будто знает о чем-то неведомом для нее.
Америка. Возможно, теперь Чарли может купить билеты на пароход. Фермерское хозяйство, дом с колоннами. Мэри с растущим животом, заполняющая собой то место, которое раньше занимала Нелл.
Нет, не может быть, думает она, но яд этих мыслей уже начинает распространяться и заражать ее воспоминания о нем.
Я видел, как ты танцуешь, говорит Джаспер. Тогда я понял, какой обворожительной ты можешь быть.
Он делает шаг к ней, и она отступает назад. Еще один шаг. Ей некуда идти; стены смыкаются вокруг нее. В фургоне тесно, темно и душно, пол усеян комками вырванных страниц и перьев со сломанными черенками. Он облизывает губы, как бы собираясь поцеловать ее. Внезапная тошнота ощущается как удар под дых. Он без труда сможет одолеть ее. Всю свою жизнь она привыкала к запаху мужского насилия и училась рассеивать его, делать себя маленькой и незаметной. Улыбка мистера Пиггота легко могла обернуться взбучкой. Улыбка путника могла превратиться в жестокое изнасилование. Умение распознавать такие признаки вросло в ее жизнь, сделалось частью ее натуры. Куда бы ты ни ходила, выбирай торные тропы и возвращайся домой до наступления темноты. Лучше всего вместе с братом.
Он не может хотеть меня, думает она, но страх комом стоит в горле.
Муха пробирается в щель между досками и улетает.
Беги, думает она. Сейчас же.
Нелл устремляется к двери. У него нет ни единого шанса схватить ее. Она перепрыгивает порог и бегом спускается по ступеням, мимо группы женщин Стеллы Певчей Птички и маленькой женщины с крючковатой палкой. Крики и свист. Слон слегка поворачивается, наполовину свернув хобот ко рту. Туда, к лесу! Жаркое дыхание; ее легкие в огне, воспламененном отвагой. Она не бежит, а летит, уверенно и не оступаясь. Стайка скворцов взлетает с ветвей.
Крик и треск за ее спиной, быстрый топот ног.
Остановите ее!
Нелл виляет налево и направо. Она уже в лесу и перепрыгивает через упавшие стволы. Спрятаться в кустах или продолжать бег? У них есть лошади, много лошадей. Она рвется вперед: он слишком близко. Воздух обжигает горло, ноги работают как поршни. Свобода. Свобода!
Ветви режут небо на тысячу осколков, и ее рука кровоточит, когда она задевает кусты ежевики. Но она мчится дальше, все быстрее и быстрее. Отрыв увеличивается, его шаги стихают. Она легко перегоняет его.
Нелл начинает улыбаться. Верхушка лета, брызги и пена налетающих волн с океана. По узкой тропе вдоль побережья, туда, где пологий склон и нет утесов. Светло-коричневое, переливчатое море. Скоро она вернется домой, где стоят ящики с адресом «Лондон, Паддингтон» таким далеким, что он с таким же успехом может оказаться на Луне. Снова вместе с Чарли
ее отец
Нет, думает она. Нет.
Неужели она оступилась намеренно? Она увидела пенек, но не перепрыгнула и не свернула в сторону. Боль мимолетна, трава вырастает ей навстречу. Когда она падает, то вспоминает его слова: Я могу сделать тебя блестящей циркачкой. Новая боль в подвернутой лодыжке и плече, ободранном на спрессованной земле. Он уже здесь, стоит над ней. Она выдергивает побеги крестовника и дикого чеснока, швыряет их в небо.
Вставай, говорит он и хватает ее за руку.
В другой руке он держит кнут. Нелл съеживается в ожидании щелчка и быстрого удара. Она ощущает на щеке его жаркое дыхание.
Только глупец выберет эту деревню. Только глупец выбросит то, что у него есть.
Море снова и снова накатывает на галечный берег.
Вставай, повторяет он.
Она поднимает голову. Он не собирается бить ее.
Она снова думает, что споткнулась по ошибке. Но когда она видит первые яркие цвета на поле раскрашенные фургоны, детей, делающих растяжку и кувыркающихся на поле, в ней просыпается нечто близкое к облегчению.
Там есть фотографический фургон, стоящий немного в стороне от остальных. Слон со связанными передними ногами. Словно стреноженная лошадь. Запах жареного лука и имбирного хлеба.
Хорошо знакомый горизонт здесь выглядит по-другому. Он почему-то стал шире, разделен незнакомыми холмами, и все вокруг новое.
Джаспер
Джаспер опускает железную задвижку фургона Нелли.
Я не запер его, говорит он, но она не отвечает. Он приоткрывает дверь на дюйм-другой и уходит. Она больше не убежит; он знает, что волшебство этого мира уже запустило в нее свои невидимые коготки.
Сегодня выдался очень долгий день. В шатре слишком жарко, и зрители настроены агрессивно. Они готовы испортить любой номер градом оскорблений и гнилых фруктов. В конце концов Виоланте вынужден расквасить нос одному парню, чтобы утихомирить публику. Время от времени взгляд Джаспера обращается к фургону Нелл и он думает: Дело в шляпе. Он отрезает лучшие куски мяса зебры, которую они жарят на ужин, и велит Стелле оставить тарелку на крыльце ее фургона. Минуту спустя рука заносит тарелку внутрь. Пока стрекозы порхают над застойными лужами, он вспоминает, как она танцевала среди толпы этих неотесанных крестьян. Развевающиеся волосы, грациозные движения рук, природный магнетизм.
Он знает, что может испугать ее, если слишком скоро повторит свой визит к ней, поэтому, когда вечернее представление заканчивается и лошадей уводят в стойла, он лежит на траве рядом с Тоби и Стеллой. Работники разожгли костер, цирковые карманники складывают свою добычу в кепку. Брунетт шьет новый головной убор для Минни; когда она замечает его взгляд, ее пальцы начинают сновать еще быстрее.
Он поворачивается к Тоби.
Положи свою лапу на землю.
Его брат беспрекословно подчиняется, кладет мясистую ладонь на землю и растопыривает пальцы.
Джаспер втыкает нож между пальцами Тоби, все быстрее и быстрее. Крошечный серебристый шрам на большом пальце Тоби напоминает о его единственном промахе. Это игра на доверие. Каждый день он ведет одну и ту же игру со своими зрителями, но они этого не понимают. Актеры летают над их головами, бросают ножи, стреляют из пистолета, выпускают льва. Но они сидят на месте и сосут свои карамельные тянучки, поскольку верят, что это лишь иллюзия.
Ты мне доверяешь? спрашивает он, поворачиваясь к Стелле.
Она убирает руку.
Ни на грош. Я продам тебя за леденец.
Так было не всегда, когда у тебя был Дэш, говорит Джаспер и втыкает нож в пучок травы.
Он видит, как вздрагивает Тоби при звуке этого имени. Дэш. Стелла опускает глаза и срывает пригоршню одуванчиков.
Помнишь, когда мы были мальчиками и отец назвал нас «братьями Гримм»? спрашивает Джаспер. За наши идеи, наши истории. Он игриво подбрасывает локон Стеллы. Я могу придумать любую историю о ней. Могу превратить ее во что угодно. Скажем, в леопардовую девушку.
Кого? спрашивает Стелла.
Он указывает на фургон Нелл.
Да, но что она такое? Где ты нашел ее?
Под валуном. Она вылупилась из яйца. Ее принесла птичка. Я еще не решил.
Где ты на самом деле нашел ее?
В последней деревне. Одна будет моей звездой. Я куплю специальную шкуру для нее, а Брунетт сделает мне плюмаж для головного убора.
Не знаю, говорит Стелла. Леопардовых девушек хоть пруд пруди. Тебе нужно что-то другое.
Я могу выдать копченую селедку за кита.
Только если не все остальные делают то же самое.
Возможно. Джаспер снова берет нож и прижимает острие к пальцу. У нее есть грация, но нет выучки.