Максим Эдуардович Бессонов, двадцать восемь лет, преуспевающий бизнесмен, владелец ряда крупных компаний по поставкам компьютерной техники, от мелких сетей по продаже ноутбуков до крупных контрактов с медицинскими учреждениями.
Быстро пробежавшись глазами по скучному перечислению его бизнес заслуг, я так и не смогла найти информацию о личной жизни. В светской жизни практически не участвует, несколько раз замечен на благотворительных вечерах, всё время с разными спутницами. Ни в каких скандалах не замечен. Одна журналистка восторженно называла его «чёрная акула нашего бизнеса» и в красочных эпитетах описывала его деловую хватку и умение всплывать в самых неожиданных местах, нанося сопернику смертельный удар. Хоть статья писалась для делового журнала, я так и видела слюни, капающие на каждую строку.
Я открыла видео с интервью и впилась глазами в экран. Макс и журналистка сидели в стильно обставленном кабинете, и если девушка скромно улыбалась, сидя на краю кресла, то он, напротив, был абсолютно расслаблен. Закинув ногу на ногу, Макс небрежно склонил голову набок и смотрел куда-то в сторону, не на неё. Белоснежная рубашка, тёмно-синий костюм, сизый галстук и модная причёска невольно подумалось, что Вадим никогда не носил костюмы с такой элегантностью.
Максим Эдуардович, можно задать нескромный вопрос?
Раз вы спросили, полагаю, ожидаете положительный ответ. Он тихо хмыкнул и кивнул.
Вас считают загадочной личностью, скажите, вы много работали над этим образом?
Не думаю, что я слишком загадочен. Я невольно перестала дышать, глядя, как искривились в полуулыбке его губы. Постоянно появляюсь на деловых форумах, ни от кого не скрываюсь. Даже вы, насколько мне известно, не долго добивались разрешения на интервью.
Да, это так, журналистка кокетливо и явно невольно поправила тонкий локон, выбившийся из причёски. Но я думаю, вы понимаете, о чём я хочу спросить. Свою личную жизнь вы охраняете от прессы.
Это преступление? Макс приподнял бровь. Мне кажется, это логичное желание любого публичного человека: чтобы к нему в постель не забирались лишние люди. Вы много рассказываете о своей жизни?
Нет, но я другое.
Отчего же? Мы с вами оба люди, имеющие право на личное пространство. Я своё пространство берегу от чужих глаз.
Разговор очень быстро перетёк на другие темы. Я досмотрела, потом выключила телефон и задумалась. Этот Макс тоже был другим: не заикающийся парнишка из прошлого, но и не альфа-самец, подмявший меня под себя на глазах мужа. Здесь был бизнесмен с отлично подвешенным языком. И что такому как он нужно от такой как я? Неужели ему не хватает женщин? Уверена, стоит ему только взмахнуть рукой, и они выстроятся в очередь. Так почему всё же я?
Усталость наконец начала подступать, глаза слипались. Всё ещё по-детски надеясь, что это сон, я отложила телефон и легла на бок. Завтра будет новый день. И, видимо, завтра у меня начнётся новая жизнь
Третья глава
Просыпалась я с трудом. Тело гудело, мышцы внизу живота и на внутренней стороне бёдер ныли. А на душе было тяжело и тоскливо. Даже яркое солнце за окном казалось потускневшим. Всё-таки это был не сон. Совсем не сон, потому что первое, что я увидела, взяв в руки телефон короткое сообщение с незнакомого номера: Через два часа за тобой заедет машина. Сухое сообщение, от которого кожу прошило холодом от страха. Чего он от меня хочет? Сказал, что буду отрабатывать, значит, каждый день ездить к нему и удовлетворять в любое удобное время? Сил, чтобы злиться, сегодня не было. Вся вчерашняя бравада испарилась, осталась только обречённость. Так же было, когда папа сказал, что проиграл меня в карты. Теперь вот, это сделал муж. Судьба у меня, что ли, такая: переходить из рук в руки без права выбора? На глаза набежали злые слёзы, и я нервно смахнула их забыла уже, когда плакала в последний раз, сейчас бы ещё рыдать из-за этих Тяжело вздохнув, я села и посмотрела на часы сообщение пришло почти полтора часа назад, у меня осталось не так много времени, но я не собиралась носиться по комнате, как собачонка в ожидании хозяина. Подождёт, ничего с ним не сделается.
Что надевать, куда меня отвезут, чего вообще ждать от сегодняшнего дня, я не знала. Поэтому решила, что лучше быть во всеоружии и, желательно, застёгнутой на все пуговицы во всех смыслах. Хотя после вчерашнего такое поведение может показаться Максу смешным, плевать. Я не собираюсь сдаваться вот так, просто. Или пусть прямо скажет, чего именно от меня ждёт.
Выбор остановился на платье миди, летящем, шифоновом, тёмно-зелёного цвета. Длинные прозрачные рукава заканчивались тоненькой резинкой на запястьях. Воротник застёгивался на пуговку прямо под горлом, а талию обвивал тонкий пояс. Я убрала волосы в строгий пучок, обула скромные туфли на невысоком тонком каблуке и посмотрела на своё отражение: прилично, строго, не лишено изящества. На лице минимум косметики, лишь немного туши на ресницах и тонкий слой консилера с тональным кремом, чтобы замазать синяки под глазами. Посмотрев на часы, я досадливо цокнула: уложилась во время, как специально!
Вадика дома не было, и это к лучшему смотреть на него сейчас я бы не смогла, наверняка захотела бы выцарапать глаза! Телефон молчал, поэтому я просто спустилась на подземную парковку и остановилась у лифтов. Пусть тот, кто за мной приехал, сам ищет. Чёрный бентли будто только и ждал моего появления: отделившись из второго ряда, он плавно подъехал, чуть слышно шурша шинами. Водитель, не из вчерашних охранников, вышел, кивнул мне и открыл заднюю дверь. Что ж, хотя бы обращаются с уважением. Слабо улыбнувшись в ответ, я села в машину и попыталась взять себя в руки: сердце колотилось, как заполошное, дышать было трудно. Даже пальцы слегка подрагивали.
Поймав свой взгляд в зеркале, я недоверчиво покачала головой: выражение глаз как у испуганного зверька, зрачки крохотные, отчего глаза кажутся ярко-зелёными. Крепче вцепившись в клатч, я уставилась в окно, пытаясь угадать, куда именно мы едем. Впереди вставали небоскребы Москва-Сити, неужели, Макс там живёт? Или у него там офис? Вчера не стала вчитываться в такие подробности, а сейчас бы они очень пригодились. Водитель включил музыку, какое-то задорное кантри странный выбор, но может, такую музыку любит Макс? Стоило о нём подумать, как телефон пискнул сообщением.
«Покажи мне своё бельё».
Щёки моментально вспыхнули. Немыслимо. Как он себе это представляет? Покосившись на водителя, который внимательно смотрел на дорогу, я аккуратно сдвинула подол платья, подтягивая его к бедру, и быстро сфотографировала край кружевной резинки. Тут же вернула платье на место и прикусила губу, чувствуя, что ещё немного, и попросту заработаю инфаркт.
«Сними его».
От нового сообщения я буквально подпрыгнула на месте, возмущенно уставившись в экран. Несколько раз глубоко вздохнула, прикрывая глаза. Чёртов Макс, чёртов контракт, который я и прочитать толком не успела, и я верх идиотизма, потому что согласилась. Да и гори оно огнём: и бизнес, и траст, и вообще всё! Как я могла на это подписаться?!
«Я жду».
Подпитываясь злостью, не иначе, я яростно стянула бельё, привстав на сиденье и стараясь не думать о водителе, который естественно заметил мою возню. Теперь красными были не только щёки, но и шея. Смяв трусики в ладони, я отправила сообщение и замерла в ожидании ответа. Если он потребует фотографию в доказательство, пошлю. Точно пошлю, пусть хоть убивает.
«Подними юбку. Я хочу, чтобы твоя попка касалась сиденья».
Нелепое требование. Но его хотя бы было несложно выполнить. Я осторожно подтянула платье со спины: салон был обит бежевой кожей, надеюсь, денег на химчистку Макс не жалеет. Больше никаких сообщений от него не было, мы продолжали ехать, маневрируя в пробке. Прикосновение выделанной кожи к промежности поначалу смущало, но вскоре кожа приняла температуру моего тела, губы внизу слегка раскрылись и мягко елозили по сиденью, когда машина притормаживала. Это было странно. В чём-то даже волнующе, но больше всё-таки странно. Сидеть так, с совершенно незнакомым мужчиной, без трусов, ожидать нового приказа от того, кто, по сути, сейчас имеет все права на моё тело.
Напряжение не покидало, напротив, оно нарастало с каждой минутой, сворачивая нервы в тугой перепутанный узел. Руки перестали дрожать, но платье облепило спину. Кажется, в последний раз я так волновалась перед защитой диплома почти пять лет назад. Но даже те эмоции не шли ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала сейчас. К тому же, до сих пор не могла решить, как именно мне относиться к Максу, как себя с ним вести, что говорить? Разыгрывать неприступность поздно. Оскорблённую невинность смешно. Попытаться напомнить про его чувства?.. Кажется, это бесполезно. Придётся плыть по течению и реагировать по обстановке.
Странное дело, но мне даже удалось немного расслабиться, но сердце снова подскочило к горлу, когда мы въехали на подземную парковку. Я так задумалась, что даже не заметила, куда именно мы приехали. Торопливо поправив платье, я сунула трусики в клатч и вышла, когда водитель открыл дверь. Тут же вздрогнула, заметив знакомое лицо: один из вчерашний охранников с абсолютной невозмутимостью сухо поздоровался и проводил к лифтам. На восемнадцатом этаже мы вышли, и я невольно зажмурилась столько света здесь было. Казалось, он идёт отовсюду: и от огромных панорамных окон, в которые врывалось солнце, и от яркой подсветки светло-бежевых деревянных панелей, на которых были развешаны картины. На ресепшене сидела привлекательная брюнетка, которая широко улыбнулась, увидев меня.
Елена Александровна? Максим Эдуардович вас ждёт, проходите. Последняя дверь по коридору.
Надо же. Не думала, конечно, что на меня сходу наденут ошейник, но что так приветливо встретят Это сбивало с толку ещё больше, чем его требование ехать полуголой. Охранник остался за спиной, я прошла по коридору, с одной стороны которого шли раскрытые двери, а с другой, у панорамных окон, располагались столы сотрудников. Привычная для офиса суета такая же всегда была у папы, никакого излишнего любопытства. Казалось, на меня вообще никто не обратил внимание. Приободрившись, я даже позволила себе улыбнуться, подойдя к двери. Стучать не стала раз сказали, что ждёт, можно входить.
Кабинет был тем же, что и в интервью. Стол буквой Т у окна, два кресла и широкий диван, между ними круглый низкий столик. Пара картин он буквально помешан на живописи, хорошо хоть вкус хороший. Два стеллажа с книгами и папками. Макс стоял у окна, спиной ко мне, скрестив руки на груди. Пиджак висел на спинке его кресла, и я могла без препятствий любоваться широкой спиной, плечами и тем, как облепила мускулы на его руках белая рубашка. «Да и задница у него ничего», подумалось, когда взгляд скользнул ниже.
Ты оказалась сговорчивой, это хорошо, проговорил он, не оборачиваясь. Я сделала несколько шагов, подошла ближе, остановилась в метре, не больше.
Ждал, что я буду сопротивляться? хмыкнула горько. А есть ли смысл?
Рад, что ты это понимаешь, ровно ответил Макс, рассматривая что-то далеко внизу. О чём с ним говорить, я понятия не имела. Поэтому просто молчала, ожидая Чего? Следующих указаний, приказов? В дверь тихо постучали, появилась секретарша с подносом. Быстро расставила чашки и так же быстро вышла.
Кофе со сливками, в ответ на мой безмолвный вопрос проговорил Макс и наконец повернулся. И две ложки сахара. Или твои вкусы изменились?
Нет. Горло невольно стянуло так, что даже короткое слово оцарапало гортань. Он что, до сих пор помнит?
Хорошо. Макс обогнул меня, кивком головы приглашая за собой. Воздух пришёл в движение, тёплый, он пах лемонграссом, оставляя за собой сухой терпкий шлейф. Вчера я не заметила, как он пахнет. Точнее, мне было совершенно не до того. Сев в кресло напротив, совсем как та журналистка, я положила клатч на стол и потянулась к чашке. Позавтракать не успела, но мне бы сейчас кусок в горло не влез. Макс продолжал молчать, пристально рассматривая меня, и под этим взглядом хотелось закутаться в одеяло так, чтобы из него торчал один нос.
Ты не оделась обратно? вдруг спросил он. Губы растянулись в хищной улыбке, от которой я невольно поёжилась, но быстро взяла себя в руки. Вскинула подбородок и гордо бросила:
Нет.
Взяла клатч и продемонстрировала тёмно-зелёное кружево. Потом также демонстративно вернула их обратно и выпрямила спину. На языке закрутилось язвительное: вы же приказали, хозяин, но я сдержалась. Не время его злить. Может, всё ещё обойдётся.
Покажи. В его глазах зажглась насмешка. Скрестив руки на груди, Макс откинулся на спинку кресла, так и прожигая серой ртутью.
Стиснув зубы, я проглотила очередную порцию сарказма, а ведь так хотелось вспомнить курс психологии и напомнить об одержимости мужчин властью над женщиной. Пусть я и знала, что и с потенцией, и с размером у Макса всё было в порядке, но где-то же крылась причина этой властности.
Я жду, напомнил он, и в голосе едва заметно прорезалась угроза.
Протяжно выдохнув через нос, я медленно подняла подол платья к бёдрам и так же медленно развела ноги, насколько позволяла ширина кресла. Удовлетворённо хмыкнула про себя, заметив, как сверкнули его глаза. Хоть в позе ничего не поменялось, и ни один мускул не дрогнул на лице, Макс вдруг напомнил мне хищника, учуявшего добычу. Крылья носа затрепетали, будто он пытался учуять мой запах. Небрежно, насколько мне позволяла поза, я потянулась за кофе и сделала небольшой глоток.
Тишина между нами становилась слишком вязкой, напряженной. Прохладный воздух, который гонял кондиционер, касался внутренней стороны бёдер. Я чувствовала себя древнегреческой гетерой, соблазняющей римского завоевателя. Впрочем, эта гетера отлично понимала, что любой неверный шаг заставит этого завоевателя сорваться с цепи. Поднеся чашку к губам, я наблюдала за Максом из-под ресниц, снова поражаясь переменам, которые в нём произошли. Волосы коротко пострижены, но сверху пряди длинные, уложены в причёску, из которой выбиралась одна, длинная, тонкая. Нарочно или нет, но мой взгляд так и прикипел к ней. Чётко очерченные брови, серые, грозовые глаза, изогнутые губы. И скулы, какие потрясающие скулы! Почему он не был таким, когда мы учились? Хотя даже если бы был Моя судьба уже была тогда решена.
Я хочу, чтобы ты себя приласкала. Его голос вдруг стал низким, бархатистым, как рокот волн пробуждающегося моря. От этого гипнотического звука позвоночник отозвался сладкой болью.
Со вчерашнего вечера моя жизнь превратилась в порнографический фильм, снятый безумным режиссёром. Залитый солнцем кабинет, полный сотрудников офис и мужчина, замерший в соседнем кресле, а в центре всего этого я, пытаюсь нащупать правильный путь в полной темноте. Если буду покорно следовать всем его указаниям, что он подумает? Что он вообще обо мне думает?..
Отставив чашку, я глубоко вздохнула, откинулась в кресле и чувственно облизнула пальцы. Его кадык дёрнулся это точно не показалось! Что греха таить: с Вадимом мне порой приходилось изображать страсть. Наша жизнь не была идеальной, но я привыкла быть как все если муж захотел секса, надо дать. Но при этом постараться самой получить удовольствие. В постели Вадим был разным, по настроению. Мог подарить восхитительный оргазм, а мог быстро сделать своё дело и уйти, оставляя самой разбираться с возбуждением. Сейчас, лаская себя на глазах у Макса, я не играла. Поначалу да: томный вздох от первого прикосновения, прикрытые глаза, язык, пробежавший по губам классика. Но, наблюдая за Максом, я незаметно на самом деле начала возбуждаться, постепенно ускоряясь, размазывая уже не слюну, а собственные соки. Кабинет заполнился моим тяжелым дыханием и тихими влажными звуками. Хотелось протолкнуть пальцы внутрь, что я сделала, но тут же остановилась от требовательного: