Они вышли из Дома Снадобий и по тропке направились вверх, к главной цитадели.
Предки господина Фукуро проявили редкостное здравомыслие, построив свою твердыню именно в этом месте. «Твердыня», впрочем, было некоторым преувеличением, поскольку, за исключением главной цитадели, в замке не было серьезных стен, в отличие от других замков, которые Мэйко довелось повидать в жизни. Хэйва-но-иэ, Дом Спокойствия, как называлось гнездо клана, был построен на нескольких скалистых островах реки Камисори. В этом месте поток был достаточно мелким, чтобы удалось вбить в русло сваи, поддерживающие мосты, но и достаточно глубоким, чтобы у врага возникли проблемы с его форсированием. Тем самым вода составляла естественный защитный рубеж для замка, а внутрь можно было попасть лишь через одни ворота, к которым вел единственный же широкий и в случае осады легко разрушаемый мост. Таким образом, Дом Спокойствия состоял не из одного, а из нескольких зданий, расположенных на разных островах. И до главного из них можно было добраться лишь извилистой дорогой, остров за островом, мост за мостом, до тех пор, пока она не приводила к укрытому в бамбуковом лесу центральному дворцу.
Именно туда и вызвали сейчас Мэйко. Глубоко внутри главного дворца находилась комната под названием Зал Предков в ней-то сейчас и лечили юного господина Конэко.
Но до того, как увидеть лица деревянных статуй Мудреца, наполняющих этот зал, Мэйко предстояло пройти через три острова, и при этом в компании недолюбливающей ее Закуры. Старуха не любила практически всех женщин моложе себя. Наверняка когда-то она была очень красивой, потому сейчас так болезненно и переживала свой возраст и потерю привлекательности по крайней мере, об этом шептались не терпящие ее целительницы. Однако Мэйко, хотя и подсмеивалась иногда над вредной бабой, все же относилась к ней с уважением, лишь время от времени позволяя себе небольшую шалость или шутку.
Потому что Дом Спокойствия был и ее домом тоже. А мать учила девушку, что следует уважать тех, с кем ты живешь.
Они шли широкой главной тропинкой, по краям которой высокие глиняно-каменные стенки отделяли ее от прочих построек. Из-за одной стенки доносилось кряканье, выдававшее находившуюся там ферму, а с другой стороны кто-то трудолюбиво работал пилой.
Когда воины отправляются в путь? спросила Мэйко, переходя через мост. Внизу своим путем текла река, в темно-синей воде плескались красные карпы.
Сегодня клану Змеи торжественно была объявлена война. А завтра самураи и асигару выходят на тракт, ответила Закура, о чудо, без своей обычной злобы. Неужели она боялась?
Клан Змеи нас ждет долгая битва?
Закура явно заколебалась.
Нет! ответила она наконец с демонстративной уверенностью. Змеи вообще не клан, а просто солянка из бандитов и отщепенцев. Мечи наших самураев быстро обескровят их ряды.
Хорошо бы, чтоб так и вышло, подумала медичка.
Они прошли через очередной остров, на этот раз уже находящийся в глубине бамбукового леса, что покрывал пойму реки. Мэйко знала, что сторонний наблюдатель уже не смог бы даже увидеть этот остров, скрытый глубоко среди зелени. Ни этот, ни
Женщины перешли мост, и Мэйко увидела главные ворота. Они назывались Кудзира-но-кучи, Пасть Кита. Мощные, целиком сработанные из дерева, они были настоящим чудом архитектуры! Сложный их механизм затрещал, и створки ворот слегка раздвинулись. Медичка взглянула вверх, на крохотные амбразуры, в которых виднелись лица стражников. Больших амбразур не было Пасть была построена задолго до того, как Ниппон узнал силу огнестрельного оружия, а позже владыки клана решили, что столь сложную конструкцию, не повредив ее, перестроить не удастся.
Да и все равно, пожалуй, не было захватчика, который смог бы добраться сюда, сражаясь за каждый остров и за каждое поселение.
Ворота наконец раздвинулись достаточно широко, и женщины вошли в приятную тень. Тут им пришлось ненадолго остановиться и уступить дорогу отряду конницы, который как раз покидал внутреннюю цитадель. Воины в легких доспехах, с луками и копьями, ехали медленно и торжественно; это, скорее всего, был авангард армии, выступающей завтра.
Идем, идем, наш господин ждет, а у тебя в голове одни воины! зашипела Закура.
Мэйко хотела возразить, но потом решила, что не стоит.
Тем более что они оказались в самом важном месте Хэйва-но-иэ.
Хотя домики в деревнях внешних островов были, по ниппонским меркам, довольно просторными, но здешние постройки можно было принять за дворцы, возведенные для гигантов! Каждая из них занимала такую же площадь, как целая деревня, а внутри их как уже убедилась Мэйко находились настоящие лабиринты залов, коридоров, стен, перегородок и раздвижных дверей. Эти огромные здания составляли что-то вроде внешнего оборонительного кольца, внутри которого находилась наибольшая из построек центральная резиденция рода Нагата, принадлежащая самому даймё и его семье.
Женщины ускорили шаг, обгоняя множество охранников и слуг, можно было бы подумать, что они вошли в какой-то город! И впрямь, клан Нагата до сих пор был могуч, и больно было думать о его гаснущем великолепии.
Они прошли через самый большой, главный двор. Двор? Нет, скорее сад! Центральной его частью служил прекрасный чистый пруд. На поверхности воды были видны зреющие бутоны лотоса, а под водой плавали белые, красные и золотые карпы. Хотя пруд и занимал много места, на оставшейся части двора можно было еще устраивать конные скачки. Именно здесь с самого утра глава клана объявил войну Змеям, а самураи подняли мечи против враждебного клана.
И именно здесь все они стали свидетелями очередного приступа слабости, поразившего маленького наследника рода.
За мной, за мной, торопись! повторяла Закура, сейчас уже явно перепуганная. Эта женщина искренне любила своего господина и маленького Конэко. Любила как собственную семью.
Боковые двери раздвинулись. На пороге стоял господин Кицунэ, все еще в доспехах, с родовым мечом Нагаты на боку. Бородатое лицо его просветлело, когда он увидел медичку.
Госпожа Мэйко, как хорошо, что вы прибыли так быстро! воскликнул он.
Девушка поклонилась воину.
Я явилась тут же, как только получила известие, ответила она. Прошу, проведи нас к юному господину.
Закура не сказала ничего, лишь поклонилась шомиё и оставалась в поклоне до тех пор, пока он не закрыл перед ней двери.
Мэйко повели через лабиринт залов и коридоров, все глубже и глубже погружаясь в центр резиденции. А потом по ступеням вниз, в подземную комнату. В Зал Предков.
Мэйко перешагнула порог и сразу вздохнула, как и каждый раз при виде обстановки в помещении. Это была не обычная комната, но гигантский зал, центральное место в котором занимал колоссальный позолоченный монумент Мудреца, внимательным взглядом мудрых глаз смотрящий вниз. Однако это был не единственный образ божества в помещении, поскольку у стен, на полках и специальных креплениях находились сотни, если не тысячи деревянных фигурок, изображающих этого бога и одновременно первого Бессмертного.
О да! Клан Нагата всегда чтил это божество! Некоторые даже говорили, что именно из чресел Мудреца и произошел этот род. Другие передавали иную версию событий якобы Нагата Ода, основатель рода, напал на остров, где находился храм жрецов Мудреца. Культовое строение он сжег, а самих монахов вырезал; но потом, увидев гигантскую позолоченную статую, пожалел о содеянном и решил отстроить здания, назначив их своим семейным гнездом, а самого Мудреца покровителем клана.
Что было тут истиной, знал, наверное, лишь сам даймё, но фактом было то, что молящиеся за успех рода часто жертвовали статуэтки Мудреца, которые потом устанавливали здесь, в Зале Предков.
Это они, статуэтки, сейчас смотрели на лежащего в постели и тяжело дышащего мальчика. Мудрец в яростном обличье и Мудрец в веселом. Мудрец в облике молодого человека и мудрец в облике древнего старца. Мудрец с добрым и благородным лицом и Мудрец с лицом демона, искаженным гневом. Десятки, сотни, тысячи лиц.
Отец сидел рядом с ребенком, гладил его потный лоб своей сморщенной старческой ладонью.
Госпожа Мэйко сказал он при виде медички, вот и ты
Вот и я, господин, ответила девушка, сразу же принимаясь за работу.
Она вытащила из сумки лекарства, мази и другие принадлежности. Ладонью оценила температуру мальчика. Температура была высоковата, но горячки явно не было. Хотя бы так! Первым делом девушка достала крокодиловую мазь и смазала мальчику щеки. Потом втерла в его ноздри успокаивающий порошок.
Это было все, что она могла сделать, избавить ребенка от боли и рассчитывать на то, что организм опять справится сам. Потому что лекарства от его болезни не было.
Госпожа Мэйко обратился к ней старик. Сколько это еще будет продолжаться?..
О чем вы, господин мой?
Знаешь, мой ребенок ты знаешь, о чем я спрашиваю
Ну что она могла ему сказать? Восьмидесятилетнему старцу, стоящему у края могилы, в которую чуть позже положат и его сына? Что не имеет понятия о том, чем болен ребенок? Что мальчик, исходя из ее познаний, давно уже должен был умереть, но, несмотря на это, жив, хоть и страдает ежедневно, ежеминутно?
Я работаю над диагнозом каждый день! ответила она в соответствии с истиной.
Может быть, это всё влажность? Может быть, его стоит отослать с островов? Род Анегакодзи предлагал мне принять опеку
Совсем наоборот, господин мой! запротестовала Мэйко. Влажный климат способствует действию лекарств! А если источник проблем господина Конэко в легких, то сухой климат мог бы ему лишь повредить!
Кроме этого господин мой вмешался Кицунэ, род Анегакодзи перестал существовать. Два года назад их вырезали всех, а земли их захватил клан Хосакава.
Да ах да ведь я же помню с грустью прошептал глава рода.
Мэйко присела возле ребенка, протерла ладонью лоб, причесала пальцами остриженные возле ушей черные волосы. Она могла бы их отпустить, девочкой имела пышную и густую гриву но ее профессия слишком часто вынуждала копаться в крови, экскрементах, человеческих внутренностях. Длинные волосы лишь мешали.
Наследник пошевелился, кашлянул, по его щеке скатилась капелька желтой слюны. Мэйко вытерла ее и снова измерила ладонью температуру ребенка.
Было лучше, значительно лучше!
Мальчик неожиданно открыл глаза.
Па папа! Господин Кицунэ? О, госпожа Мэйко, прошептал он, я скучал по вам!
Да, я рядом, молодой господин, улыбнулась девушка. Ты спал!
А а самураи уже уехали?
Нет, ответил, внезапно воспрянув, господин Фукуро. Отправляются только завтра!
Хорошо, сказал мальчик и попытался сесть. Кицунэ помог ему в этом. Очень хотелось бы увидеть знаменосцев и штандарты.
Увидишь, конечно, молодой господин, улыбнулась Мэйко. Кризис, судя по всему, миновал столь же быстро, как и возник. Как ты сейчас себя чувствуешь?
У меня болят живот и мышцы и еще я голоден.
Голод, боль в животе и мышцах. Новые симптомы! Да что ж это за проклятая болезнь, где постоянно меняются правила игры?!
И еще у меня был сон добавил мальчик.
Сон?
Да.
А что тебе снилось, молодой господин? спросила Мэйко.
Мальчик покачал головой.
Мне снились воробьи, ответил он, и змеи.
Был ли это хороший сон, господин? спросил на этот раз уже Кицунэ.
О нет, господин Хаяи это был очень, очень дурной сон
* * *
Если самурай был подобен мечу, то призывные асигару были подобны стеблям бамбука. Поодиночке хрупкие, легко рубящиеся, гнущиеся и ломающиеся, они все же могли, будучи связаны вместе, составить нешуточное препятствие даже для отличного меча, стать труднопреодолимым барьером.
Именно так рассматривал своих солдат господин Кицунэ. Стоящие перед ним асигару в соломенных шляпах, вооруженные копьями яри, в одиночку не представляли угрозы для любого воина. Да, они сражались смело, а некоторые даже неплохо управлялись с оружием, но лишь группой составляли силу, с которой вынужден был считаться противник.
Сенши! крикнул он с высоты своего седла. Воины! Держать строй!
Есть! отозвались воины, крепче сжимая древки своих копий.
Хаяи дернул поводья, посылая своего коня в галоп. Тот помчался вдоль строя, а командир обнажил меч и плашмя постукивал им на скаку по наконечникам яри, оценивая, не пятится ли кто-то из мужчин или, напротив, не рвется ли слишком сильно в бой. Именно этот строй, идеально ровная стена выставленных перед собой копий под названием Киба но кабэ, Стена Клыков, и являлся основным и лучшим способом использования в бою подобных отрядов.
Командир вновь потянул поводья, развернув коня так, что сухая пыль ударила из-под копыт, и еще раз проехал вдоль строя, чтоб потом немного от него отдалиться.
Асигару так и стояли с выставленными перед собой копьями. Наконечники блестели на утреннем солнце, пыль чуть припорошила панцири. Стена Клыков была неколебима.
Кицунэ подъехал к ожидающим его на другой стороне плаца конным самураям. Мужчины в голубых доспехах были в полной готовности. Двадцать кавалеристов с обнаженными катанами ждали лишь приказа.
Нагата! прокричал Хаяи. В атаку! Смерть!
Ему ответил крик, полный ярости; самураи рванули поводья, пуская коней в галоп, устремились к строю асигару.
Те стояли неколебимо.
«Не подведите меня, думал Кицунэ. Не подведите меня, воины!»
Дистанция между отрядами неуклонно сокращалась. Кони летели вскачь, самураи визжали, размахивая катанами, их лезвия чертили в воздухе светлые молнии.
Асигару стояли на месте, словно настоящая стена.
Кицунэ уже практически видел белки глаз солдат, был уверен в том, что они не побегут, не отступят ни на шаг. Будут стоять на месте, готовые принять на себя атаку противника.
Он натянул поводья и остановил коня. Жеребец зарылся копытами в почву, как и кони остальных самураев. Они остановились перед самой шеренгой, почти касающейся остриями копий их доспехов.
Когда тучи пыли рассеялись и опустились, стало видно, что асигару стояли на месте твердо.
В этом и была сила асигару. Хорошо обученный смелый отряд напоминал единый организм, состоящий из многих частей. Все равно: летела ли на них конная лавина или атаковала пехота, асигару, обученные выстраиваться Стеной Клыков, могли противостоять любому врагу.
Кицунэ медленным привычным движением бросил меч в ножны, одобрительно кивнул головой.
Вы снова выстояли перед атакой! крикнул он. И не испугались! Воины! Вы готовы! Мы идем на войну!!!
Асигару подняли свои копья и ударили в землю их древками.
Сеншо! прокричали они в ответ. Война! Смерть!
Смерть! отозвались и самураи, становясь в этот момент с ополченцами единой армией, единой силой.
Кицунэ не сдержал довольной улыбки. Его тяжелый труд за последние несколько месяцев оправдал себя асигару были готовы. Господин Фукуро будет доволен. Одними самураями они не смогли бы выиграть войны с кланом Змеи. У рода Нагата их было слишком мало, чтобы справиться с сильным и, что хуже, нечестно сражающимся противником.
Змеи вступили на дорогу войны подло, без предупреждения или официального объявления о начале конфликта. Они напали, словно мангуты, коварно и исподтишка подожгли деревни, засыпали солью рисовые поля, а потом снова ушли в чащи и горные долины.