Отвязывай камень, кажется, мы его вытащили, и он ещё дышит.
Пантелеймон открыл глаза. Пресвитер Ермолай суетился возле окровавленных ног, пытаясь обработать их теми целебными маслами, которые он оставил в доме. Он не чувствовал боли и даже прикосновений рук своего спасителя. От шеи отвязывала тяжёлый камень, который был привязан бечевой, какая-то молодая девушка в белом платке, показавшаяся Пантелеймону, также, знакомой. Это была дочь больного, исцелённого во дворце Максимиана. Заметив, что лекарь глядит на неё, девушка смутилась. Только сейчас он почувствовал, что с ног до головы мокрый.
Что со мной случилось?
Твои ноги облили раскалённым оловом, затем пытали и приказали сбросить в реку вон с того обрыва, Ермолай показал на отвесную скалу. Если бы не Аркадия, ты б давно утонул.
Заметив вопросительный взгляд Пантелеймона, пресвитер поспешил объяснить:
Она увидела, как воины императорской стражи бросают тебя в воду и поспешила ко мне.
Девушка покраснела, но, взглянув на ноги юного лекаря, залилась слезами. Пресвитер успокоил её:
Не смотри туда. Он ещё хорошо отделался. Возможно, ходить он будет не скоро, но кости, кажется, целы.
Пантелеймон видел, как трое из бедняков и один известный гончар погрузили его на носилки и перенесли в дом, где уже был накрыт стол, ибо собралось много народа.
Стол был необычайно богат для такого скромного дома, в котором жил пресвитер. Здесь были вина, фрукты, различные сыры и лепёшки, изготовленными умелыми руками Фессалины.
Многих людей он знал, ибо они получили исцеление из его рук, другие являлись частыми прихожанами на проповедях, третьи были совсем ему неизвестны.
К чему всё это? спросил Пантелеймон, оглядел толпу.
Люди радуются, что ты жив, поэтому решили устроить эту трапезу, пояснил пресвитер. Они принесли сюда еду и накрыли на стол. Разве откажешь им в этой милости?
Страдания мои ещё не окончены, а все эти люди находятся в опасности. Максимиан не успокоится, пока не найдёт меня живым или мёртвым.
Он не найдёт тебя. На рассвете ты отправишься с двумя надёжными людьми в Египет, где и поживёшь какое-то время у них. Поверь, так будет лучше. А теперь перестань печалиться и улыбнись. Видишь, они приветствуют тебя.
Действительно, их лица были наполнены ликованием. Пантелеймен улыбнулся, взял протянутую ему чарку с вином.
Выпей кровь христову и вкуси тело христово, этим отблагодаришь Учителя за своё спасение.
Лепёшки оказались горячими, Пантелеймон, повинуясь уговорам понял, что на самом деле голоден. Ноги были обёрнуты в корпию и давали о себе знать лёгким жжением. Псалмопевцы вышли вперёд, начав петь псалмы во имя Учителя.
Пантелеймон закрыл глаза, однако открыл их из-за криков, которые раздавались снаружи. Псалмопевцы притихли, остальные со страхом озирались. Ермолай подошёл к двери, приложил ухо к деревянным доскам:
Кто здесь?
Открывай и выдай нам Пантолеона, называющим себя Пантелеймоном!
Кто вы?
Воины императора! раздалось снаружи.
Мы не выдадим его!
Тогда мы сожжём твой дом и дома всей бедноты в Риме. Мы казним всех приверженцев христианства. Такова воля императора.
Пантелеймон превозмог себя, встал из-за стола; это далось ему с трудом, ибо лицо его исказилось от боли.
Я выйду, сказал он тихо.
Нет! несколько людей загородили ему путь. Мы спасём тебя, решительно заговорил один из них по имени Юстин ремесленник.
Это будет ошибкой; чем больше погибнет последователей Христа, тем хуже для Учителя, спокойно произнёс Пантелеймон. Пусти меня.
Юстин поколебался, ощутил на своих плечах руки лекаря.
Несмотря на испытания, посланные мне Небом, я всё ещё силён. Если ты не отойдёшь, я вынужден буду оттолкнуть тебя, брат. Прости меня.
В недоумении Юстин отступил, однако, сквозь слёзы произнёс:
Мы спасём тебя, брат.
Река виднелась уже совсем где-то вдалеке; теперь она превратилась в некое существо манящее и загадочное.
Еввула обняла сына за плечи.
Пантолеон, сынок, встань под маслину, иначе, Солнце изжарит тебя.
Не волнуйся, матушка, я люблю Солнце.
Он посмотрел вдаль, где искрилась чудодейственная река.
Максимиан сощурился. Возможно, когда-то легендарный Нерон взирал точно также на свои жертвы перед самой казнью.
Позади стояла толпа людей, жавшихся друг к другу; среди них ходили воины, чтобы усмирить пришедших на казнь. Богатые вельможи находились чуть в стороне рядом с переносным императорским троном. Евфросиан был среди них.
Руки лекаря были крепко привязаны цепями к масличному дереву; он чувствовал жажду, но разве может духовная жажда быть утолена водою?
Итак, мой юный друг, я могу дать тебе ещё один шанс, чтобы все эти люди не были напуганы твоей смертью. Максимиан показал на толпу.
Что же я должен буду сделать?
Выйди к народу и поговори с ним. Скажи, что в своё время ты поддался неразборчивой юности и сентиментальности, и по ошибке принял учение Христа за истину. Люди поверят тебе, ибо ты стал для них лидером и чудотворцем.
Максимиан прошёлся, заложив руки за спину.
Я сам удивлён, что ты до сих пор жив, что уже является чудом. Даже я склонен принять твою веру, но, император взглянул на стражников, что стояли рядом с маслиной. Один из них вытащил меч, осмотрел его и вложил обратно в ножны.
Что тогда мешает принять тебе Христа?
Если я это сделаю, власть будет принадлежать не мне, а народу. Тогда Рим падёт. Зевс, Юпитер, Марс и Венера вот те боги, на которых держится власть в империи. Ты должен признать их и отречься от своего новоявленного Христа.
Я не могу сделать этого, ибо не верю твоим богам.
Ты отличный лекарь, я освобожу тебя, дам много золота. Ты будешь служить при мне и целить самых богатых вельмож, а они будут приносить тебе дары и покровительствовать тебе. Ты станешь известным и прославленным врачом своего времени. Решай.
Твоя слава пыль в сравнении с благами Учителя.
Максимиан посмотрел на непреклонное красивое лицо юноши, сделал знак воинам.
Кончайте его.
Спустился вниз с холма, откуда зрелище могло быть видно, как на ладони; он видел, как Пантелеймон упал на колени и начал считать молитву, отвернулся.
Один из стражей толкнул в бок своего напарника.
Император даёт знак уже снизу, чтобы мы отрубили ему голову. Смотри. Там вдалеке маленькая фигурка в золотом облачении махала руками.
Он шепчет свою молитву, второй кивнул на пленника. Его ноги кровоточат.
Воин пожал плечами:
Странно, мы собираемся отсечь ему голову, а он так умиротворён.
Подойди и сделай это, Александр.
Эй, что вы там медлите! Давайте! закричал Григориан.
Александр стоял, словно мумия, с погнутым мечом как раз над самой головой пленника рукоятка меча отсоединилась от лезвия и «висела» на одном креплении.
Фаристард, гляди, стражник показал ему меч.
Чёрт, это твой раб испортил его, я видел, как накануне он бил по камням.
Пантелеймон умолк, посмотрел на своих палачей.
Выполняйте своё дело, вполне спокойно сказал он.
Фаристард двадцатилетний юноша с благоговейным страхом взглянул на небо.
Твой бог бережёт тебя. Разве в силе мы после этого лишить тебя жизни? Смотри, как печалится народ.
Из толпы слышался плач и стенания, императорские воины, то и дело, усмиряли непокорных своими палками; копьеносцы разгоняли бунтующих.
Если вы не казните меня, император убьёт вас, и ваши семьи будут гонимы, как истинные христиане. Господу угодно, чтобы я претерпел мучения во имя Его, и если вы не исполните Его волю, не видать вам милости Господа ни в этой жизни, ни в следующей.
А боги?
И все боги не будут проявлять милость к вашим душам.
Фаристард вздрогнул.
Ты говоришь страшное, сказал он.
Если не хочешь, чтобы страшное сбылось, сделай всё, что ты должен сделать.
Аркадия лишилась чувств, упала на землю, когда ещё издали увидела, как один из воинов ударил пленника по шее, его голова отделилась от туловища и покатилась по земле. Кое-кто из присутствовавших вскрикнул, дети зарыдали ещё громче.
Воспользовавшись минутным замешательством, Максимиан вышел вперёд и назидательно заговорил:
Запомните, так будет с каждым, кто решится идти против Империи, чтобы нарушить общественный порядок.
Глядите, чудо! Вместо крови из его главы течёт молоко. Глядите!
Ошеломлённый Александр склонился к ногам императора:
Он истинный чудотворец!
Покажите мне его голову, Максимиан поднялся на холм, взглянул на отсечённую голову лекаря, крикнул страже:
Эй, разгоните эту неуравновешенную толпу, иначе она сметёт нас.
Не знаю, что ты ответишь, император, но это, действительно, не кровь. сказал Григориан, рассматривая останки рядом с масличным деревом. В эту минуту он напоминал отчаявшегося человека, лишившегося сил и власти над собой.
Я отвечу, что ты прав.
«Страптотерпче Святой и целебниче Пантелеймоне, моли Милостивого Бога, да прегрешений оставление подаст душам нашим. Радуйся послушателю молящихся к тебе с верою, радуйся подателю милости, то я требующим! Радуйся исцелений благодатный источниче, радуйся скорый помощник страждущим.».
Фессалина утёрла слёзы, разломила лепёшку и протянула Юстину ремесленнику. Единственная свеча стояла на полу, освещая лица всех присутствующих, пришедших помянуть мученика Христова.
Его тело и голову перевезли в Иерусалим. Слышала я, туда ходят богомольцы и исцеляются.
Юстин перекрестился:
Со мной произошёл такой случай. Ходил я к реке, чтобы набрать глины для гончарного промысла. Там есть обрыв, где я и беру материал. Суждено ли мне было не знать, что земля там достаточно мягкая, или в том был промысел Божий? Не успел я опомниться и понять, в каком положении нахожусь, как ощутил себя летевшим с крутого обрыва. Если б вы знали, братья, каково было моё отчаяние, ведь, судя по всему, высота была огромная, и я должен был разбиться и разлететься на куски плоти. «Мученик Христов, спаси меня, я, тоже, некогда, хотел спасти тебя,» только это успел я произнести мысленно. Затем я потерял сознание, я подумал, что умер, ибо увидел какой-то белый силуэт, словно сотканный из облаков, который собирал мои кости. Он сказал мне: «Очнись, и не ходи сюда больше за глиной». Я могу поручиться, что сам Пантелеймон угодник Божий приходил ко мне.
Юстин умолк, понаблюдал за остальными, что задумались над рассказом, затем продолжил:
Завтра отправляюсь в Иерусалим, чтобы принять веру Христову и поклониться ему.
Возьми с собой это, пресвитер Ермолай вложил в ладонь ремесленника небольшой предмет.
Что ты мне даёшь?
Взгляни, произнёс Ермолай.
На его руке лежала маленькая иконка с изображением лика Христа Спасителя. Учитель улыбался, глядя на ремесленника своими лучистыми голубыми глазами.
Пантелеймон оставил её мне, а я дарю тебе, Ермолай показал на свой посох в углу, завтра я, тоже, отправлюсь в странствие с тобой. Мне хотелось бы разыскать последователей двенадцати апостолов, чтобы встретиться с ними и иметь духовные беседы. Я вернусь через несколько месяцев проповедовать с ещё большей силой и написать лик Пантелеймона. Фессалина, останешься ли ты присматривать за домом в моё отсутствие?
Бывшая рабыня кивнула:
Останусь. Каждый день я буду готовить еду и раздавать её людям на поминовение казнённого. Фессалина снова утёрла слёзы со своего старого лица.
Не плачь ещё много совершится чудес и много пострадает людей за веру Христову, но, в конце концов, Истина откроется, пресвитер перекрестился, отвернулся, пытаясь скрыть свои рыдания.
Сергий
О.К.
1
Отрок открыл глаза, оттого что кто-то слегка прикоснулся к его плечу. Старец в ветхой одежде стоял пред ним с посохом в руке.
Проводи меня, дитя, услышал отрок.
Вы уже уходите, отче?
Меня ждут другие, чадо. Открой дверь и выпусти меня.
Варфоломею показалось на миг, что старец жаждет ему что-то сказать. Было раннее утро, родители его Кирилл и Мария еще спали, как и старший брат Стефан. Младший Пётр спал чутким сном на втором этаже в доме. В моленной было пусто; ему так хотелось войти туда и поклониться иконам, а затем открыть святые писания и читать их, как когда-то они читали вдвоём со старцем.
Святой гость понял мысли Варфоломея.
Не горюй, чадо, читай писания и помни обо мне. Отныне, ты будешь понимать учение и станешь мудрым. Тебя ждёт великое будущее, сонмы ангелов будут окружать тебя и помогать тебе.
Отрок встал, открыл дверь и простился со старцем. Он хотел сказать что-то ещё, кликнуть старца, но святой гость исчез.
Старче! Где ты?
Варфоломей поискал в сенях, затем во дворике старца нигде не было. Отрок перекрестился и подумал: «То, никак, сам Ангел Господень приходил ко мне».
Мама, мама, сам Ангел приходил ко мне, чтобы научить меня божьему слову, он обнял спавшую мать; она открыла глаза, сквозь сон спросила:
О чём ты говоришь, сыне мой?
Ушёл Он, наказал мне усердно молиться и быть смирённым, яко все угодники и ангелы божьи.
Мария погладила сына по светлым волосам, поцеловала в лоб.
Будь спокоен, сыне, всё к лучшему.
Димитрий стоял возле деревянных ворот, не решаясь войти внутрь; да и кто впустит его, коли у братии свои дела, каждый загружен своею обязанностью. Они несколько раз проходили мимо него, ничего не говоря ему, видимо, думая, что он лишь, простой прихожанин, а не странник, решившийся вступить в обитель.
Димитрий проголодался, колени его затекли от долгого стояния, однако он решил для себя, что простоит ещё часа три, прежде чем постучится вновь.
В церквушке послышался колокольный перезвон или к службе, или к обедне. Вдруг старая калитка со скрипом отворилась, и Димитрий увидел старца в грубом домотканом рубище, тесьмой подвязанной на талии. Он внимательно осмотрел вошедшего, затем протянул ему руку, как бы, приглашая войти внутрь.
Что ж ты тут стоишь, чадо? Заходи. сказал старец.
Юноша взвалил на плечо дорожную котомку с едой, стоявшую на земле, и вошёл вслед за седым служителем. Не дойдя до церкви, служитель взглянул на самый верх, приложил ладонь ко лбу, чтобы яркий свет Солнца не мог ослепить его.
Слышишь, как звонят? спросил он.
Слышу, ответил Димитрий, пытаясь разглядеть церковь. Она была деревянной, как и все постройки здесь.
Аккуратный шатёр крыши плавно переходил в купол, увенчанный крестом. Три придела, которые украшали храм по бокам, придавали ему какую-то торжественность и величественность. Он видел много церквей, путешествовал по разным местам Великой Руси, но такое величие созерцал впервые.
Димитрий невольно перекрестился, следуя первому порыву. Всё это время старец молча наблюдал за ним, затем, как бы, невзначай заговорил.
Сам-то ты кто будешь и откуда?
С Киева я; пешком, почти, весь путь проделал, чтоб стать послушником у самого Сергия.
Вот как. Что же заставило тебя уйти из мира сего? Легче, ведь, жить в миру, чем стать послушником божьим. Молод ты ещё.
Димитрий перекрестился во второй раз, глядя на высокий церковный купол.
Мне б Сергия увидеть или кого из приближённых к нему.
А как ты его представляешь себе? вдруг спросил старец.
Димитрий не ожидал такого вопроса, поэтому с удивлением посмотрел на встретившего его монаха в рубище.
Много всего сказывают про него. Вроде как, очень строг он и к братии, и к себе, а ещё речи мудрые ведёт с людьми. Сказывают, также, что исцеляет он людей. Я сам говаривал с исцелёнными, кои ведут сейчас благочестивую жизнь и молятся за него.
Богу молиться надобно, а не живому грешному труднику-черноризцу, назидательно сказал старец. Вновь посмотрел на ещё более удивлённого Димитрия и добавил: