Раздел 1.3 представляет собой попытку ответить на этот вопрос на теоретическом уровне, а главы 2 и 3 посвящены практическому анализу особенностей и перспектив населенных пунктов российской Арктики.
1.3. Спектр ролей арктических городов в системе расселения: ревизия теоретических схем
Рассмотрим теоретические возможности выполнения арктическими городами разных ролей в системе расселения, описанных в разделе 1.1.
Крупнейших узловых городов (альфа-городов) в Арктике очевидно нет: все существующие города меньше размерами. Для роста арктических городов до уровня глобальных не хватает в первую очередь достаточного объема региональных рынков как поддерживающих структур инновационной экономики: собственно, все население мировой Арктики (чуть более 5 млн человек) вдвое-втрое меньше, чем население «нормального» глобального города а именно размер, как уже было сказано, обеспечивает экономическую возможность разнообразия, необходимого для инновационного развития (связь между размером и разнообразием глубоко проработана в работах М. Фудзиты28). Второй фактор это, безусловно, слабая транспортная связность Арктики в целом. Правда, Анкоридж на Аляске является одним из крупнейших в мире грузовых авиапортов мира (через него идет грузовой трафик между Восточной Азией, Канадой и США), но этого явно мало для формирования глобального города в полном смысле этого термина.
Региональные столицы узловые города второго порядка в Арктике уже возможны. Однако и здесь есть свои особенности.
В российской Арктике в наибольшей степени соответствует критериям узлового города Архангельск, исторически являющийся фокусом развития обширной территории Русского Севера. Регион обладает ярко выраженной культурной спецификой, полностью сфокусирован на областной центр, который, в свою очередь, имеет сильную (для российского областного центра) систему «знаниевой» инфраструктуры вузов, научных учреждений. Текущий уровень доходов в данном случае не показателен: речь о структуре региональной экономики, и здесь Архангельск безусловный, классический региональный узловой город. Ситуация в Мурманской области несколько сложнее: экономика Мурманска исторически ориентирована на обслуживание деятельности, связанной с морем (военно-морской и торговый флот, рыболовство и др.), в то время как экономика Мурманской области в значительной степени связана с горным делом; не случайно внутри региона сложилась своеобразная конкуренция научных институтов Мурманска и Апатитов. Однако Мурманск узловой центр не только и не столько своего региона, сколько Арктического бассейна России в целом, и здесь возникает проблема концептуального осмысления Арктики как сетевого региона.
Исторически Арктика (особенно западно-европейская) имеет сходство с другими сетевыми регионами вроде Ганзейского союза и Средиземноморья, и в этой связи метафора «Арктическое Средиземноморье», предложенная А. Н. Пилясовым,29 совершенно оправданна. Но стоит обратить внимание на то, что сетевые регионы, представляющие собой сеть взаимосвязанных друг с другом равноценных узловых точек (связанных «каждый с каждым»), держатся на экстраординарной проходимости пространства. Несколько веков назад, когда северная суша была почти непреодолимой преградой, мореплавание (в сочетании с перемещением по рекам и волокам) действительно связывало обширные арктические территории Западной Евразии, а также позволяло осуществлять проникновение до Мангазеи и далее на Таймыр. Культурные контакты вдоль моря были настолько тесны, что привели к сильному переплетению культур норвежцев и поморов, в результате которого возник даже гибридный язык-пиджин «руссенорск». Да, по сравнению с непроходимыми пространствами тайги Арктика была экстрапроницаемой, и о существовании сетевого региона можно было бы говорить вполне оправданно. Однако сегодня проницаемость пространства оценивается по другим параметрам и осуществляется другой техникой. Многие порты Севморпути оказались парадоксально выключены из современных морских коммуникаций: в эпоху более примитивных судов они были абсолютно открытыми для контактов, в то время как в современных условиях оказываются изолированы от транспортных потоков или экономически (малый объем местной экономики делает невыгодным заход ледокола), или технически (малые глубины, по сути, перечеркивают потенциал развития многих сложившихся портов в эпоху преобладания многотоннажных судов). Таким образом, сетевой регион, основанный на сообщении по Севморпути, имеет очень суженную базу для развития. Тем не менее в очень урезанном виде Арктический регион может быть обозначен. Это, безусловно, иерархически организованная структура, в которой сырьевые грузы с периферии (ограниченное число портов крупнотоннажного экспорта грузов) сосредоточиваются в Мурманске для перевалки и перегрузки. Архангельск и Мурманск конкурируют и взаимодействуют друг с другом как два важнейших узловых центра этой системы (оба предоставляют услуги фактически для всей системы: в частности, беспрецедентна роль Архангельска в области навигации и медицины Арктического бассейна, а Мурманска как транспортного хаба и в обеспечении системы спасения). «Разделение труда» между Архангельском и Мурманском складывается практически по законам сетевого региона, неслучайно между ними организованы авиарейсы (в России в целом авиарейсы между двумя областными столицами такой небольшой численности вообще явление довольно редкое).
Вот здесь можно вспомнить про ранее описанное исключение существование при определенных регионах «растянутых» регионов, усиленные связи между которыми создаются искусственно в силу некоторых чрезвычайных обстоятельств и обеспечивают высокий уровень обмена идеями и знаниями, а также товарами и услугами, что позволяет поддерживать инновационный потенциал. Связи, в которых участвуют арктические населенные пункты, более всего напоминают именно растянутые регионы (ранее описанные на примере «архипелага» городов советского ядерного проекта, увязанных друг с другом вопреки большим расстояниям).
Современная наука о региональном развитии работает, по сути, с многомерным пространством: если дальность физического расстояния мешает развитию тесных связей между, допустим, парой городов то могут быть факторы, которые, напротив, способствуют развитию таких связей, то есть как бы компенсируют дальность физических расстояний. Для обозначения таких «исправляющих» физическое пространство факторов используется термин «близость» (proximity); выделяют социальную, организационную, институциональную виды близости30, обеспечивающие тесные взаимодействия на дальних расстояниях, благодаря соответственно социальным связям, принадлежности к одной корпоративной структуре, общности норм и правил, а также общности сферы деятельности (когнитивная близость, подразумевающая общие проблемы и методы их решения).
Специфика современной Арктики состоит в том, что ее развитие требует решения целого ряда очень специфических проблем. Это обеспечение здоровья и трудоспособности в экстремальных условиях, благоустройство и функционирование городского хозяйства заполярных городов, строительство на территории распространения многолетнемерзлых пород и др. Общей для российской Арктики является проблема обеспечения судоходства по Севморпути. Парадоксальным образом именно общность проблем вопреки слабой транспортной доступности объединяет арктические поселения в единую сеть, и не случайно эта общность институционализируется через целый ряд официальных организаций: Арктический совет и Северный форум, сетевой университет UArctic, ассоциацию мэров зимних городов, региональные структуры вроде Совета Баренцева региона и т. д., пожалуй, едва ли найдется другой регион мира, где упрочению межмуниципальных и международных связей уделяется столь пристальное внимание. С теоретической точки зрения это закономерно. В силу слабой транспортной связности и суровых условий в Арктике (за редким исключением) отсутствует возможность выстраивания нормальных регионов однако выстраивается «растянутый» сетевой регион, в котором взаимодействие удаленных городов усиливается за счет когнитивной и постепенно организационной близости. Эта близость основана на общности проблем: современный Арктический сетевой регион формируется вокруг обустройства жизни в условиях арктической специфики. Именно в этом и состоит ниша конкурентоспособности городов Арктики: для них среди немногих направлений деятельности оказывается открытой конкурентоспособность в области уникальности, способности удовлетворять узкие, но очень специфичные запросы арктических потребителей у себя и других арктических городов. Именно способность удовлетворять специфические запросы местных потребителей (благодаря локальному знанию) является одной из основ конкурентоспособности и в целом жизнестойкости арктических и северных городов. Один из ярких примеров это сохранение в условиях краха многих предприятий отечественного машиностроения машиностроительного завода в Магадане: его продукция (промывочные приборы) ориентирована на особенности золотых песков конкретных колымских месторождений.
Существование (хотя и в слабо выраженной форме) арктического сетевого «растянутого» региона (обусловленного когнитивной, «проблемной» близостью) имеет прямое следствие для решения проблемы опорных населенных пунктов Арктической зоны Российской Федерации. Оно означает, что здесь оказывают влияние на развитие Арктики в целом те населенные пункты, которые вовлечены в сетевой обмен инновационной, информационной продукцией, а также иными продуктами, ориентированными на удовлетворение специфического спроса арктических потребителей. Здесь важна установка на специфичность, а не на объемы производства, поскольку конкуренция выстраивается именно на преимуществе уникальности (и даже монополии). При этом сам принцип функционирования сетевого региона означает, что роль города или поселка в экономике такого региона не связана напрямую с размером: небольшой населенный пункт может быть вполне жизнестоек в такой системе, если является монопольным, уникальным производителем безальтернативной продукции.
Размер данной ниши не стоит переоценивать, однако в условиях сильно суженного спектра видов экономической деятельности, которые в принципе могут быть эффективны в условиях Арктики, данному направлению стоит уделить самое пристальное внимание.
Заметим: разные системы городских взаимосвязей могут накладываться и взаимно проникать друг в друга подобно тому, как глобальные города включаются одновременно в глобальные и собственные региональные сети (Нью-Йорк деловой центр как мирового масштаба, так и северо-восточного макрорегиона США), так и Арктический «растянутый» регион формирует связи, дополнительные к классическим региональным, во всяком случае, в отношении Мурманского и Архангельского регионов.
Дальнейший анализ показывает еще одну систему взаимосвязей населенных пунктов, формирующихся в условиях Арктики, и снова нетипичную. Речь идет о взаимодействии в системе «Север Юг». Эта тема относится к числу наиболее разработанных в отечественной науке и практике в связи с изучением районов нового освоения. В прикладной сфере в конце советского периода сложилось представление об иерархии так называемых баз освоения от тыловых (за пределами Крайнего Севера) к форпостным31. Именно к системе иерархии баз освоения восходит ряд более поздних предложений по выделению опорных городов Арктики и Крайнего Севера32.
Интересно, что уже тогда базы освоения понимались парадоксально в постиндустриальном контексте как «пространственно-временная концентрация освоенческих услуг»; это определение дано в конце 1970-х А. А. Сысоевым, представителем космачёвской школы исследований пионерного освоения территории33.
В определенных выше терминах разных типов систем межгородских экономических взаимодействий система баз освоения может быть интерпретирована как еще один «растянутый» регион, но на этот раз не сетевой, но узловой34: как правило, арктические города «завязаны» на определенную тыловую базу (как это называли в советское время). Существование таких «растянутых» регионов четко проявляется в сфере миграций. Здесь наблюдаются экстраординарные по силе миграционные потоки, необъяснимые с точки зрения обычных факторов миграции, между северными регионами страны и некоторыми южными35: между Мурманской, Архангельской областями и Санкт-Петербургом, между Республикой Коми и Кировской областью, между ЯНАО и югом Тюменской области, Курганской областью и некоторые другие. Мощные миграционные (как и экономические) связи на таких больших расстояниях невозможны, если бы не дополнительная подпитка, не дополнительные факторы близости. Изначально эти связи формировались во многом в условиях фронтира, то есть сверхприбылей, обусловленных быстрым вводом в эксплуатацию крупных объемов природных ресурсов и сопутствующим освоением Севморпути. Подобно «архипелагу» городов атомного проекта, в пространстве страны сформировалась система дальних связей между Севером и Югом, между тыловыми и форпостными базами, причем функционирование связей на дальних расстояниях не могло осуществляться без дополнительной подпитки ресурсами за счет фронтирных условий освоения ресурсов или дополнительного финансирования освоения Севера в силу стратегических аспектов этого процесса. Исследования36 показывают, что в современных условиях (после существенного ослабления в период экономического кризиса 1990-х гг.) такие дальние связи продолжают поддерживаться за счет уже сложившихся сетей землячеств, а зачастую и организационных структур (филиалы на Севере южных вузов, риелторских агентств и т. п. упрощают контакты между Севером и Югом).
Что дают такие связи для развития арктических городов и что дают этим связям сами арктические города? По сути, арктические города восполняют через дальние связи с «тыловыми базами» нехватку крупных городов в самой Арктике. От тыловых баз они получают те самые движущие силы инновационного развития, которые дают своим регионам крупные города: это продукция научных центров по разработке новых технологий и нового оборудования, это подготовка кадров, это, наконец, доступ к сфере культуры и искусства, недоступной в малых городах (театры, передовые галереи и т. д.).
Арктические университетские города достоверно являются кузницами кадров для Арктической зоны Российской Федерации. В частности, в Арктике37 находят работу более 90% (от общего числа трудоустроенных)38 выпускников Мурманского арктического государственного университета, Мурманского филиала РАНХиГС, Северного (Арктического) федерального университета в Архангельске и его филиала в Северодвинске, Института управления в Архангельске, Ноябрьского института нефти и газа; трудоустроены 100% выпускников Апатитского филиала Мурманского государственного технического университета. В основном трудоустройство идет в регионе обучения, хотя некоторые университеты готовят по нескольку десятков человек не только для своего, но и для других регионов Арктики: Мурманский государственный технический университет по специальности «судовождение» (преимущественно для Архангельской области), Северный (Арктический) федеральный университет для Республики Коми, Мурманской области, НАО и др. В целом арктические университеты это не менее двух тысяч выпускников, трудоустроенных в Арктической зоне Российской Федерации ежегодно. Для сравнения: все университеты Тюмени дают для Арктики в основном ЯНАО примерно 800 человек, что меньше, чем готовит один Северный (Арктический) федеральный университет.
Примечания
1
Ключевые книги изданы в русском переводе: Джекобс Дж. Города и богатство наций. Принципы экономической жизни / пер. с англ., под общ. ред. Лугового О. Н. Новосибирск: Культурное наследие, 2008. 332 с.; Джекобс Дж. Экономика городов / пер. с англ.; под общ. ред. Лугового О. Н. Новосибирск: Культурное наследие, 2008. 294 с.
2
Fujita M., Mori T. On the dynamics of frontier economies: endogenous growth or the self-organization of a dissipative system? 1998. The Annals of Regional Science, vol. 32, issue 1, pp. 3962.
3
Грицай О. В., Иоффе Г. В., Трейвиш А. И. Центр и периферия в региональном развитии. Наука, 1991. 166 с.
4
Friedmann, J. Where We Stand: A Decade of World City Research. World Cities in a World System. P. Knox and P. Taylor. Cambridge, Cambridge University Press. 1995. Pp. 2147.