«Желанное Желе эпохи Первых войн отправляется в бой».
Она уже собиралась ответить на вопрос Ханта, когда мать сказала:
Хватит флиртовать по телефону. Напиши Ханту, чтобы поторапливался.
Брайс хмуро посмотрела на Эмбер и молча убрала мобильник в сумочку.
С тех пор как в городе узнали, что она дочь Короля Осени и Звезднорожденная, многое в ее жизни изменилось. На нее смотрели повсюду. Спасаясь от назойливых взглядов, Брайс надевала темные очки и шляпу. Это давало ей хоть какой-то уровень анонимности на улице и в Фэйском архиве. Многое изменилось, но по крайней мере ее мать осталась прежней.
Брайс так и не могла решить, радоваться этому или нет.
Ложи для ангелов находились слева от сцены, сразу над портером. Войдя в ту, что заказала им Юнипера, Брайс с улыбкой посмотрела на тяжелый золотистый занавес. До начала спектакля оставалось десять минут. Через десять минут мир узнает, насколько безумно талантлива Юнипера.
Эмбер изящно уселась в красное бархатное кресло первого ряда ложи. Соседнее кресло занял Рандалл. Эмбер сидела с каменным лицом. Ни тени улыбки. Учитывая, что напротив находились королевские фэйские ложи, Брайс не упрекала мать. А учитывая, что там собралась разнаряженная, сверкающая драгоценностями знать, которая беззастенчиво глазела на Брайс словом, это чудо, что Эмбер не отреагировала каким-нибудь вызывающим жестом.
Рандаллу места очень понравились. Он даже присвистнул, глядя через золоченые перила:
Отличный вид.
Воздух за спиной Брайс вдруг ожил, наполнившись электричеством и гулом. Волоски у нее на руках встали торчком.
Крылья дают преимущество, послышался из коридора мужской голос. Никто не хочет сидеть у тебя за спиной.
У Брайс выработалось острое чутье на присутствие Ханта. Так в налетевшем ветре порою ощущается молния. Он еще только собирался войти в помещение, а по ее телу уже разливалась магическая сила. Не только ее магия, но и кровь отзывалась на него.
Хант стоял возле двери ложи, поправляя черный галстук.
Зрелище просто неотразимое.
Он пришел в черном костюме и белой рубашке, сшитыми на заказ для его могучего мускулистого тела. Выглядел он сногсшибательно. Добавить к этому серые крылья за спиной. Увидишь и пропадешь.
Хант понимающе усмехнулся, но заговорил не с Брайс, а с Рандаллом:
Чудесно выглядишь, дружище. Прошу меня извинить за опоздание.
Брайс едва слышала ответ отца, созерцая величественного малакима в костюме и при галстуке.
В прошлом месяце он коротко подстригся. Не слишком коротко, поскольку Брайс вмешалась в процесс стрижки и поспорила со стилистом-дракийцем, не дав тому окончательно искромсать прекрасные локоны, но волос, ниспадавших на плечи, не стало. Короткая прическа шла Ханту, однако Брайс и сейчас еще не могла привыкнуть к изменению его облика. Теперь волосы доходили ему до затылка. Несколько непокорных прядок торчали из отверстия его бейсболки. Правда, сегодня Хант тщательно причесался, и ни одна волосинка не лезла ему на лоб.
Другим потрясением для Брайс оставалось исчезновение рабской татуировки. Теперь ничто не напоминало о годах издевательств, которые претерпел Хант. Вместо клейма раба на правом запястье появился знак, указывающий, что теперь он свободен. Не полноправный гражданин, но находящийся к этому статусу ближе, нежели перегрины.
Сейчас этот знак скрывался под манжетой рубашки. Брайс посмотрела на лицо Ханта, и у нее пересохло во рту. В его темных, чуть раскосых глазах светился откровенный любовный голод.
Ты тоже неплохо выглядишь, сказал ей Хант.
Рандалл кашлянул и уткнулся в программку. Эмбер сделала то же самое.
В этом-то старье? Брайс коснулась своего голубого платья.
Хант усмехнулся и снова стал поправлять галстук.
Пожалуйста, скажи мне, что ты не относишься к крутым особям мужского пола, которые ненавидят нарядную одежду, вздохнула Брайс.
Теперь уже Эмбер кашлянула. Глаза Ханта сверкнули.
Хвала богам, что я наряжаюсь не часто.
Ответить Брайс помешал негромкий стук в дверь ложи. Вошел официант-сатир с подносом, уставленным фужерами, в которых искрилось шампанское.
От госпожи Андромеды, пояснил он, постукивая копытцами.
Фантастика, улыбнулась Брайс.
Она завязала мысленный узелок: завтра она пошлет Юнипере букет вдвое больше того, что собиралась. Она взяла фужер, но прежде, чем успела поднести к губам, Хант осторожно коснулся ее руки. После весны она отменила для себя сухой закон, действовавший два года. Однако прикосновение Ханта не было напоминанием пить медленными глотками, а не залпом.
Дождавшись, пока официант уйдет, она спросила:
Хочешь произнести тост?
Хант полез во внутренний карман пиджака и достал коробочку с мятными пастилками. Во всяком случае, внешне содержимое напоминало мятные пастилки. Не успела Брайс вымолвить хоть слово, как Хант бросил ей в фужер белую таблетку из коробочки.
Что за Хел
Обыкновенная проверка. Хант посмотрел на фужер. Если шампанское отравлено или в него подмешан какой-нибудь дурман, оно позеленеет.
Хотя сатир и говорил, что шампанское прислала Юнипера, можно ли ему верить? тут же встряла Эмбер. Мало ли что туда добавили? Спасибо за предусмотрительность! Она кивнула Ханту.
Брайс собиралась возразить, но Хант был по-своему прав.
И как теперь это пить? Твоя таблетка испортила вкус.
Таблетка на вкус не влияет. Убедившись, что шампанское в фужере Брайс осталось золотистым, он чокнулся с нею. Пей до дна.
Это еще надо проверить, буркнула Брайс, но выпила.
Вкус шампанского не изменился, словно и не было растворившейся таблетки.
Бра в ложе и люстры в зале дважды мигнули, предупреждая, что до начала спектакля осталось пять минут. Брайс и Хант заняли второй ряд ложи. Отсюда первый ряд партера был едва виден, но она все-таки разглядела сидящую там Фьюри.
Туда же посмотрел и Хант:
Она не захотела сидеть с нами?
Угу. Брайс видела, что Фьюри даже в театр явилась в своей обычной одежде, почти сливавшейся с блестящими черными волосами. Захотела видеть каждую капельку пота, которую Юнипера уронит во время танца.
По-моему, она их видит каждую ночь, игриво заметил Хант.
Брайс лишь двинула бровями. И тут повернулась Эмбер. Мать улыбалась по-настоящему, без сарказма.
Как дела у Фьюри с Юниперой? Они же теперь съехались?
Две недели назад. Брайс вытянула шею, чтобы получше рассмотреть Фьюри; та листала программку. Дела у них идут отлично. Думаю, на сей раз Фьюри останется в городе.
А как твои отношения с Фьюри? осторожно спросила мать. Я знаю у вас были какие-то трения.
Чтобы не смущать Брайс, Хант уткнулся в свой телефон. Брайс рассеянно листала программку.
Мы постепенно обретаем взаимопонимание, но сейчас вполне ладим.
Акстар по-прежнему занимается тем, что у нее получается лучше всего? спросил Рандалл.
Ага, коротко ответила Брайс, не желая дальше говорить о ремесле наемницы, каковой была Фьюри. Но она довольна. Главное, что Юна и Фьюри счастливы вместе.
Рада слышать, улыбнулась Эмбер. Они такая чудесная пара!
На этом можно было бы и остановиться, но надо знать мамочку. Эмбер смерила взглядом дочь и Ханта и без всякого стеснения заявила:
И у вас была бы чудесная пара, если б вы преодолели свою дурь.
Брайс заерзала на кресле и загородила программкой вспыхнувшее лицо. И почему до сих пор не погасили свет? Однако Хант ничуть не смутился и сказал:
Знаешь, Эмбер, хорошие события происходят с теми, кто умеет ждать.
От его беззастенчивого, самоуверенного тона Брайс поморщилась и, бросив программку на колени, заявила:
Сегодня знаменательный день для Юниперы. Давайте не портить его пустой болтовней.
Эмбер молча коснулась коленей дочери и отвернулась к сцене.
Хант допил свое шампанское. У Брайс снова пересохло во рту при виде его широкого, сильного кадыка, словно помогающего проталкивать шампанское в горло.
А я-то думал, ты любишь поговорить ни о чем.
Выбор у Брайс был невелик: или дальше глазеть на Ханта, пуская слюни, или отвернуться. Не желая портить платье, она перевела взгляд на зрительный зал. Публика торопилась занять места. Многие смотрели в сторону их ложи.
Особенно из фэйских лож справа от сцены. Ни ее настоящего отца, ни Рунна в театре не было, но несколько холодных фэйских физиономий были ей знакомы. Среди них родители Тристана Флинна провинциальный правитель Хоторн и его жена, а также их дочь Сатия, жуткая снобка, которая сидела между отцом и матерью. Никто из этой сверкающей драгоценностями знати не был обрадован присутствием Брайс. Отлично.
Напоминаю: сегодня знаменательный день для Юниперы, пробормотал Хант, лукаво изогнув уголки губ.
Ты это к чему? сердито спросила Брайс.
Хант кивнул на напыщенную знать в фэйских ложах:
Я же чувствую, как ты изыскиваешь способ их позлить.
И неправда.
Правда. Хант наклонился к ее шее. Я это знаю, поскольку думаю о том же.
В партере и на верхних ярусах замелькали вспышки камер мобильников. Брайс понимала: зрители фотографируют отнюдь не театральный занавес.
Она повернулась к Ханту, лицо которого знала, как собственное. Несколько секунд, показавшихся ей вечностью, они смотрели друг на друга. Брайс сглатывала, однако не могла заставить себя пошевелиться и отвести глаза.
У Ханта дрогнул кадык, но он не произнес ни слова.
Три долбаных месяца этой пытки. Дурацкое соглашение, которое они заключили. Они больше чем друзья. Больше, но без каких-либо телесных удовольствий.
Очень здорово, что ты пришла поддержать Юниперу, наконец произнес Хант.
Ты так говоришь, будто я принесла большую жертву, усмехнулась Брайс, откинув волосы за плечо.
Подбородком Хант указал на фэйскую знать, продолжающую глазеть и морщиться:
Поскольку здесь не посидишь в темных очках и шляпе да, это жертва.
Уж лучше бы Юнипера заказала нам места на галерке.
Но Юнипера, желая, чтобы Ханту было удобно, заказала им эту ложу, где каждый мог разглядывать Звезднорожденную принцессу и падшего ангела.
Из оркестровой ямы донеслись звуки оживших скрипок и флейт. Брайс повернулась к сцене. Ее мышцы напряглись сами собой, словно готовясь к движению, к танцу.
Хант снова наклонился к ней и промурлыкал:
Ты потрясающе выглядишь. Просто красавица.
Знаю, ответила Брайс, кусая нижнюю губу, чтобы не улыбнуться. Свет начал гаснуть, и потому можно было плюнуть на всех глазеющих. Аталар, так когда я смогу пересчитать мышцы на твоем брюхе?
Ангел кашлянул, потом еще раз и заерзал на кресле. Брайс понимающе ухмыльнулась.
Куинлан, потерпи еще четыре месяца.
И три дня, добавила она.
Его глаза сверкнули в сгущающейся темноте.
О чем вы там шушукаетесь? спросила Эмбер.
Ни о чем, поспешила ответить Брайс, не сводя глаз с Ханта.
Здесь она соврала. Они с Хантом заключили дурацкое соглашение: вместо того чтобы нырнуть в постель, они выждут до Дня зимнего солнцестояния и тогда дадут волю своим желаниям. За лето и осень они получше узнают друга, не опасаясь ни архангела-психопата, ни подстерегающих их демонов.
Так они и сделали. Мучили друг друга дозволенным флиртом, но иногда особенно сегодня, Брайс по-настоящему жалела, что предложила это соглашение. Эх, утащить бы сейчас Ханта в раздевалку и показать ему воочию, как ей нравится этот костюм.
Четыре месяца, три дня и Брайс посмотрела на свои часики. И четыре часа. Когда в день зимнего солнцестояния часы пробьют полночь, она будет ласкать
Пылающий долбаный Солас, прошипел Хант, опять ерзая на кресле.
Извини, ответила Брайс и в очередной раз порадовалась, что обоняние родителей не различает перемену в ее запахе.
Но Хант засмеялся, провел рукой по спинке ее кресла. Пальцы коснулись кончиков ее волос. Кажется, он был доволен. Уверен в месте, какое занимал в ее жизни.
Брайс посмотрела на родителей, сидящих рядом, и невольно улыбнулась. У матери с Рандаллом был период, когда та тоже обуздывала свои желания. Наверное, поначалу у них все-таки что-то было. Брайс не особо позволяла себе раздумывать об интимных отношениях родителей. Но она знала: прошел почти год, прежде чем Эмбер и Рандалл начали жить вместе. И их союз оказался на редкость прочным.
Брайс дорожила месяцами, проведенными с Хантом, как дорожила уроками танцев у госпожи Кайры. Только Хант по-настоящему понимал, через что она прошла, поскольку только он находился тогда возле ворот.
Она скользила взглядом по его прекрасному лицу, и ее губы вновь изгибались в улыбке. Сколько вечеров провели они, засиживаясь допоздна, говоря обо всем и ни о чем? Заказывали обеды, смотрели фильмы, реалити-шоу или матчи по солнечному мячу, играли в видеоигры или сидели на крыше дома, глядя на малакимов, ведьм и дракийцев, проносящихся мимо, словно метеоры.
Он много рассказывал ей о своем прошлом грустном, ужасном и одновременно радостном. Брайс хотелось знать обо всем. И чем больше она узнавала, тем больше рассказывала о себе и тем больше
Из звезды на ее груди хлынул свет.
Не надо было надевать это идиотское платье, пробормотала она, прикрывая свет ладонью.
Пальцы Брайс едва могли закрыть звезду. В затемненный зал струился яркий белый свет, освещая лица, которые поворачивались в ее сторону. Оркестр затих, ожидая появления дирижера.
Брайс не осмеливалась взглянуть в сторону фэйских лож. Ей не хотелось видеть презрение и отвращение на лицах знати.
Эмбер и Рандалл повернулись к ней. Вид у отца был встревоженный. В глазах Эмбер светился страх. Она не хуже дочери представляла выражение лиц в фэйских ложах. Всю свою жизнь она прятала Брайс от них, поскольку хорошо знала, как они отнесутся к магической силе, проявившейся у полукровки.
Эй! Выключите свет! крикнул из партера какой-то придурок.
Брайс густо покраснела. Несколько зрителей усмехнулись, но быстро замолчали.
Скорее всего, Фьюри сумела их утихомирить.
Брайс зажала звезду обеими руками. И угораздило же ту вспыхнуть в самое неподобающее время. Ее охватил страх.
Я не знаю, как погасить свет, пробормотала она и уже хотела встать и выбежать в коридор.
Но Хант прикрыл звезду своей широкой теплой ладонью, коснувшись пальцами грудей Брайс. Свет больше не вырывался наружу, но просвечивал сквозь ладонь, превращая его светло-коричневую кожу в розово-золотистую. Главное, свет больше не заливал зал.
Признайся: ты ведь хотела, чтобы я тебя потрогал, прошептал Хант.
Брайс было не удержаться от дурацкого довольного смешка. Она уткнулась лицом в плечо Ханта. Ткань его костюма приятно холодила ей щеки и лоб.
Подержать так еще? спросил он, хотя Брайс видела, как его глаза мечут молнии в зрителей, продолжавших пялиться в сторону их ложи.
Фэйская знать перешептывалась. Острый слух Брайс ловил слова «бесчестье» и «никаких приличий».
Может, нам уйти? спросила обеспокоенная Эмбер.
Нет, хрипло возразила Брайс, кладя ладонь поверх ладони Ханта. Со мной все в порядке.
Вы не можете сидеть в такой позе, возразила Эмбер.
Мама, со мной все в порядке.
Хант и не думал убирать ладонь.
Мы привыкли к чужим взглядам. Правда, Куинлан? спросил он и улыбнулся Эмбер. Скоро у них отпадет охота глазеть.
В его улыбке было что-то зловещее. Напоминание каждому любопытному, что его, Ханта Аталара, не зря прозвали Умбра Мортис Тень Смерти.
Это имя он заслужил.
Эмбер одобрительно кивнула. Рандалл тоже кивнул, благодаря Ханта. К счастью, в этот момент появился дирижер, и зал наполнился аплодисментами.