Девочки, шли бы вы отсюда, прогудел один из санитаров.
Мы кивнули, но продолжали стоять. Неожиданный кошмар, совсем не вписывающийся в спокойствие этого теплого вечера, пригвоздил нас намертво к земле.
Санитары вышли в очередной раз из дверей анатомки, и один из них нёс фиолетовое тело без головы с культями вместо ног и рук. Тело матово блестело, а срезы были какими-то неровными, грязно-жёлтыми. Он размахнулся и закинул этот обрубок, этого когда-то человека в кузов. Он с жутким звуком упал в месиво из других человеческих останков и всё закончилось.
Мы попятились назад, потом развернулись и медленно пошли к выходу со двора мединститута. Удары волейбольного мяча эхом отдавались в голове и напоминали звук падающего на дно кузова тела, в носу стоял мертвящий запах анатомички, а мы не в силах были хоть капельку убыстрить шаг.
Разошлись так же молча.
Есть я отказалась и, как сомнамбула, прошла в свою комнату, села за стол и уставилась в открытый где попало учебник. Буквы сначала прыгали перед глазами, никак не собираясь в слова, а потом их и вовсе не стало видно из-за наступивших сумерек.
Лена, ты чем занимаешься? голос мамы был строг и встревожен. Чёрти что! Ужинать отказалась, сидишь в темноте, уроки не делаешь. Что случилось?
Я мы с Иркой возле твоей анатомки труп видели без головы и кишки
О. господи! Напугала меня! Я-то думала, что-то серьёзное случилось. Там этих трупов каждый день мама сделала строгую паузу и продолжила. Забудь и делай уроки.
Тебе хорошо, ты много трупов видела, а я я зарыдала.
Глупости не говори и успокойся. Подумаешь, кишки она увидела. Нашла чего бояться!
Мама ещё раз произнесла «О, господи!» и дверь за нею закрылась. А я посидела ещё какое-то время, пялясь в учебник и пытаясь отогнать от себя вязкие, пропахшие тленом мысли, и поняла, что лучше мне попробовать уснуть, переспать этот ужас, а утром, может, легче будет.
Спала я лицом к окну, а в изголовье стоял большой полированный платяной шкаф. Шифоньер, как его называла мама. Стояла тихая лунная ночь, и что меня заставило проснуться среди ночи, я не помню. Помню только, что подскочила на кровати и зачем-то оглянулась назад. Там, из дверцы шкафа на меня глядел вчерашний чёрный человек.
Заорала я, видимо, громко, потому что через минуту в дверях появились перепуганные босые родители.
Что? Что случилось?
Я уже окончательно проснулась и поняла, что в дверце шкафа было всего лишь моё отражение, но кошмар не отпускал меня:
Я не знаю Я боюсь Ведь он же живой былили она Как же так с ним? Или с ней Она же чья-то я осеклась. Дочка мама или папа
Да, задумчиво сказал мама, присев рядом со мной на постель. А папа пошёл в спальню за тапочками. У меня в институте случай был. Нужно было найти причину смерти одинокой женщины. Она ещё совсем не старая была такая худенькая, маленькая. Девчонки мои, однокурсницы, всю её изрезали, но не нашли никаких патологий. И говорят мне, мол, Надя, ты у нас привычная, фельдшером работала, трупов нанюхалась зашёл папа, кинул маме в ноги её тапки, а сам сел рядом на стул. Вскрой, говорят, брюшную полость. Ну, понятно: что за радость экскременты нюхать? А мне-то что? Я и вскрыла А там пусто Вообще ничего нет, даже не пахнет.
Я вытаращила на маму глаза: А что, так бывает?
Как видишь, бывает. И не такое бывает. Почему она не ела, я не знаю. Но причину смерти я выяснила. От голода та женщина умерла.
Она вздохнула, встала и опять своим командирским голосом произнесла: Так что, не бойся и не переживай. Никто не знает, когда и как он будет похоронен. И кем. Всё! Я спать!
А ты, папа? Ты на войне много мертвецов видел?
Много, доченька. И до войны, и после На войне как раз поменьше. Я же летал, что там сверху увидишь? Но первую смерть на войне помню. Это мой дружок был, Митя
Папа пересел на освободившееся после мамы место на постели, обнял меня и начал рассказывать:
Это было прямо в самом начале войны, мы только по два или три боевых вылета успели сделать. А тут смотрим: к нам на аэродром мессер подбитый садится. Сел он, а из него немец выходит. Качается, весь в крови, ну, раненый Мы к нему с ребятами кинулись, помочь хотели. Митька меня всего-то на два шага и опередил. Подскочил к нему, приобнял, а тот вынул из унта нож и всадил ему точно в сердце. Митька прямо мне на руки упал. Наши немца схватили и уволокли куда-то, не знаю А Митька так у меня на руках и умер.
А зачем он его убил? от удивления у меня высохли слёзы.
Думаю, испугался. Он тоже совсем молодой был. Все мы тогда были молодыми и непугаными А ты давай, спи. Не думай об этом.
А сказку? нагло схитрила я. Уж очень мне не хотелось оставаться одной.
Ну, ты даёшь! Ты же большая уже, и он начал
Эту сказку папа когда-то сочинил сам. Но видимо, не до конца, или мне её ни разу до конца не досказал. Когда меня, маленькую, он укладывал спать, то всегда делал этот зачин. В памяти стёрлось всё остальное, а эти две строчки помню.
Давным-давно в тюрьму из льда
Закрыли зло навечноВсё. Спи.
11. Продлись, продлись, очарованье
Кто о чём, а я опять о книгах. Хорошо ли, плохо ли, но так меня воспитали, с этим я выросла и живу. И сегодня хочу рассказать почти волшебную историю. Ещё бы, ведь и книжка эта сама настоящая сказка.
И да, как и положено в рождественской сказке, в этот день за окном падал снег. Декабрьский снег. Это был первый настоящий снегопад той зимой. Крупные хлопья торжественно и тихо ложились на всё пространство за окном.
Мы договорились с Олькой, что пойдём вечером кататься на санках, позаимствуем у кого-нибудь из соседских детишек. Свои-то уже давно сломали или отдали кому-то. Ну, а если не найдём, то просто постряхиваем друг на друга снег с веток. Любимое занятие
А пока вечер ещё не наступил, я достала из портфеля потрёпанную тоненькую книжку, которую мне торжественно вручил кто-то из одноклассников. Почему-то в классе считали, что я люблю английский и знаю его, что, конечно, было не так.