Одевайся, я пока посмотрю, чем можно тебя накормить.
Не надо, выдавливаю из себя, еле ворочая языком, но упрямая женщина вышла, давая мне возможность самостоятельно привести себя в порядок.
Вместо того, чтобы одеться, отправился в душ. Встал под горячую воду, почти кипяток. Она обжигает до красна кожу, пробуждая во мне хоть какие-то реакции. Вымыл волосы, глядя, как под ноги стекает желтоватая от песка вода. Обмотавшись полотенцем, прошел в спальню. По квартире уже витает запах какой-то еды. Чужой. Желудок предательски скрутило, но к горлу тут же подкатила тошнота.
Быстро оделся, расчесал влажные волосы и зашел к женщине, накрывающей на стол.
Люда, я ведь просил, налил в стакан воды из-под крана и жадно опустошил его до дна. Я поел, говорю ей, с грохотом кидая посуду в раковину.
Сергей! она вышла вслед за мной. Иди поешь. Силы тебе еще понадобятся. Или мне Камиля позвать, чтобы он силком в тебя завтрак затолкал? строгий взгляд, а у самой слезы стоят в покрасневших глазах. Надо, хороший мой. Женщина погладила меня по руке. Держись, голос все же дрогнул.
Обнял жену друга, крепко прижимая к себе.
Входная дверь снова открылась, впуская в квартиру очередного визитера.
Только не надо громких слов, я тебя очень прошу, смотрю на друга, который открыл рот, чтобы высказать сочувствие.
Привет, тихо произнес Стас. Мы только приехали, я сразу к тебе.
Люда от меня отстранилась, стерла ладонями слезы и совершенно севшим голосом обратилась к пришедшему:
Хоть ты скажи ему, просит она. Пусть сядет поест хоть что-то! снова разрыдавшись, женщина бегом покинула квартиру.
Стас ничего не стал говорить. Он крепко пожал мне руку, а затем и вовсе обнял, похлопав по плечу. Друг помог застегнуть рубашку, пальцы слушаться категорически отказались. Собрал на затылке так и невысохшие волосы, на секунду прикрыл глаза, попытался сделать глубокий вдох, но ни хрена не вышло! Грудную клетку будто сдавило раскаленными тисками.
Я не представляю, как ты это вынесешь, говорит Стас, положив ладонь мне на плечо. Правда, не представляю. Но, как минимум, один повод не сдохнуть у тебя есть, его рука сжимается крепче. А еще сотню мы с Арсом постараемся тебе обеспечить. Идем, нас ждут.
Я кивнул, говорить по-прежнему сложно.
Мы покинули квартиру, отправляясь на встречу с высоким начальством выслушивать соболезнования и получать пизды за то, что проморгали теракт.
Сейчас обязательно найдут виноватых. Жестко и показательно накажут, а затем свалят с чувством выполненного долга, не заботясь о том, что чувствуют люди после пережитого, и будут правы! Ведь это мы недосмотрели! Камиль, я и командир разведгруппы. Это мы виноваты в гибели всех этих людей! От осознания этого вновь подкосились ноги. Меня кинуло на стену так, что я чуть не сполз по ней прямо на бетонный пол. Уперевшись руками и лбом в прохладную поверхность, скрипнул зубами, гася новую волну боли, медленно, с садистским удовольствием расплывающуюся по всему телу.
Серый, может, врача? Стас моментально оказался рядом, видя, как меня начинает потряхивать.
Это я во всем виноват, произнес не своим голосом, отталкиваясь от спасительной опоры. Не надо было ее слушать! Надо было оставить дома! Они были бы живы, понимаешь?! Сжимаю кулаки на футболке друга, вновь глотая непрошенные слезы.
Он внимательно на меня смотрит и даже оттолкнуть не пытается.
Далеко отсюда! В гребаной квартире, которую я купил специально для того, чтобы держать их как можно дальше от всего этого! Я виноват!
Стас молча меня выслушал, затем скинул руки со своей одежды.
Все сказал? Он зло смотрит на меня, а я в упор не понимаю, чего злится? Ведь это моя вина. Только моя! Пошли, друг подталкивает меня в спину.
Иду по коридору словно пьяный. Да я сроду так не напивался, а сейчас и без алкоголя ноги двигаться не хотят.
Ты ни в чем не виноват, говорит Стас у двери кабинета для совещаний, а затем открывает ее и просто вталкивает внутрь, где несколько пар удивленных глаз ошарашенно уставились на меня.
Глава 4. Сергей
Явление! недовольно выплюнул генерал Тимохин.
Астахов же только грустно на меня посмотрел.
Ты! показывает на меня пальцем. Боец элитного подразделения или мешок с
дерьмом?! орет начальство.
Максим Анатольевич дернул Тимохина за рукав и что-то прошептал ему на ухо.
Это война! громко произносит мужчина. Здесь смотреть надо на все триста
шестьдесят градусов двадцать четыре часа в сутки! А вы что? Просрали группу обдолбанных сволочей, которые сделали вас как сопляков! Вам за что бабки платят? М-м-м?!
Захотелось дать ему в морду, но я продолжаю, шатаясь, стоять и впитывать в себя его вопли.
Лев Алексеевич, не выдержал Астахов. Сегодня траур. У Малахова вся семья погибла.
Закрываю глаза, пытаюсь не слушать, ведь иначе сорвусь и меня посадят, а с большей
вероятностью просто «случайно» пристрелят. А мне нельзя! Я здесь еще не закончил!
А то я не знаю! продолжает разоряться эта сволочь.
Ему там зашибись! Сидит у себя в кабинете, в солдатиков играет. В жизни ничего
тяжелее собственного члена в руках не держал, по-моему. Не то что Максим Анатольевич. Этот наш. Самый настоящий боевой офицер.
А кроме его троих еще люди погибли! И кто виноват? Кто просмотрел атаку?! Для чего они здесь?! Вот он, тычет в меня пальцем. Что здесь делает?
Командир одной из групп быстрого реагирования. Так же из-за нехватки людей помогает заниматься поиском информации, помогающей в работе всего отряда и
спасающей жизни, отвечает за меня Камиль, обрисовывая сразу наши больные места.
Ну да, ну да. На словах оно у вас вон все как красиво звучит. А на деле?! Что теперь журналистам сказать? Что элитные контрактные бойцы жрут хлеб с черной икрой и так они зажрались, что больше не способны защищать мирное население?
Правду скажите, не выдержал я, нарушая субординацию.
Максим Анатольевич нехорошо так на меня посмотрел, но Тимохину только и надо было, что вывести меня на эмоции. Нужен же козел отпущения. Нашелся! Сейчас выставит во
всей красе, а потом с барского плеча помилует, сославшись на гибель моей семьи. Мол, парень в состоянии аффекта и все такое, а я вот Хороши! Пожалел! Помиловал!
А какая она, правда, Малахов? Он смотрит на меня в упор. Расскажи мне! Даже
интересно стало.
Очень простая, товарищ генерал. Полноценную разведгруппу нам так и не прислали,
сославшись на то, что у нас мирная зона и ребят, что есть, хватит. Сами же из штаба никакой информации не предоставляете. Мы воюем практически вслепую. И, заметьте, до вчерашнего дня вполне справлялись. Это ваши бойцы не провели разведку. Нам вовремя не дали команду на предотвращение готовящегося теракта. Наша разведгруппа работала в другом направлении. Вот и вся правда, горько усмехаюсь. Меня снова мутит. Того и гляди, вывернет прямо тут.
Ты хочешь сказать, что это я виноват?! его аж трясет бедного.
А то, что Кэм уже сотню раз говорил, нам людей не хватает, и получал ответ: «А вам не надо», никого не волнует. Район у нас относительно мирный, говорили они, забросив нас практически в самую гущу событий. Есть, конечно, срочники. Но там пацаны зеленые. Они неопытные совсем. Какой с них спрос?
Я пожал плечами, понимая, что только что подписал себе приговор.
Если бы не горе, случившееся у тебя вчера, дал бы тебе в морду и уволил без права возвращения в любой род войск, рычит мне прямо в лицо генерал. Пошел вон, Малахов! Людей ему не хватает! Стою на месте. Вон, я сказал!!! орет он так, что его лицо стало покрываться красными пятнами. В отпуск его! Чтобы ближайший месяц даже духу не было! мужчина поворачивается ко мне спиной.
Вон, значит, вон. Вышел, громко хлопнув дверью. Быстрым шагом по коридору на улицу.
Там уже осел у стены, закрывая руками лицо. Как же херово то а Что же мне так хреново?! Вцепившись пальцами в волосы, уткнулся мордой в колени. Сжал зубы, чтобы вновь не завыть. Мерно раскачиваясь, стал напоминать себе, что я сильный, я справлюсь, я должен.
Мимо прошли какие-то люди, громко стуча сапогами по земле. Кто-то коснулся моей руки. Я тут же вскинулся и схватил за горло Камиля! Он аккуратно разжал мои пальцы и подал руку, чтобы помочь подняться.
Штаны отряхни. Идем, Максим Анатольевич зовет. Тимохин уехал.
Поднялся и последовал за другом обратно в тот же кабинет.
Малахов, мои соболезнования, искренне произнес генерал Астахов. Садитесь, ребят. Громких слов не будет, мужчина окинул взглядом каждого из нас. Людей уже не вернуть. Я здесь, чтобы дать вам цель двигаться дальше. Тимохина не оправдываю, но и ты, Сергей, был не прав. Нельзя так. Ты мог бы всю карьеру себе перечеркнуть этой выходкой, уверенный голос должен внушать какой-то трепет, но сейчас лично я тупо смотрю в стол. Ты знаешь правила.
Я тут же напрягся.
Да и распоряжение Льва Алексеевича слышал. Я должен отправить тебя в принудительный отпуск.
Только сделал вдох, чтобы ответить, но Максим Анатольевич приподнял ладонь от стола,
давая понять, чтобы не перебивал.
Мое слово тоже имеет немаленький вес, а мне не хочется, чтобы один из моих лучших специалистов спился с горя и, не дай боже, наложил на себя руки. Нет, Сереж, ты остаешься здесь под мою личную ответственность. И пусть это послужит для тебя стимулом не налажать!
Спасибо, ответил без грамма официоза.
А теперь слушать меня внимательно, включил он настоящего командира. Боевая
задача! В тридцати километрах от нас в полузаброшенном поселке расположилась группа террористов. Все, как вы любите: много, вооружены до зубов. Удерживают в заложниках гражданских. Среди них есть женщины и дети. Врагов уничтожить! Заложников вернуть семьям. Задача ясна?
Так точно! ответил Камиль как командир отряда.
Распределять задачи не буду. У вас для этого есть местное командование. Вопросы есть? секундная пауза. Вопросов нет. Все свободны.
Я поднялся одним из первых.
Малахов, а ты задержись на пару слов.
Равнодушно пожав плечами, сел обратно.
Сергей, начал Максим Анатольевич, когда мы остались вдвоем. Тебе сейчас как
никогда нужно собраться. Это я тебе не как генерал, как человек говорю. Завтра похороны. Я останусь, но дальше вам придется справляться самим. Тимохин на тебя взъелся сильно. Постарайся удержаться на этом месте. У тебя хорошие перспективы для роста. А на гражданке ты загнешься, он протянул мне руку, я тут же крепко ее пожал.
Спасибо, искренне поблагодарил старого друга моего отца.
Когда-то Малахов-старший спас ему жизнь ценой собственной, и теперь Максим Анатольевич решил, что должен спасать мою.
Глава 5. Сергей
Я устроился на скамейке под высоким деревом, которых, к слову, у нас тут совсем
немного. Достал из внутреннего кармана сигареты. Прикурил несколько раз, чиркнув зажигалкой. Горький дым ворвался в лёгкие, раздирая их до кашля. Сполз по деревянной спинке ниже и уставился в пустоту. Возвращаться в квартиру нет ни малейшего желания. Прохладный ветер треплет тёмные волосы. Обдувает кожу, заставляя передернуть плечами.
У меня ничего не осталось. Кажется, боль теперь моё единственное чувство. Её я
ощущаю и внутри, и снаружи. А ещё цель. Задача, которую необходимо выполнить. Ради них.
Когда в кармане завибрировал телефон, я даже не сразу понял, что происходит.
Слушаю, выдавил из себя.
Ко мне зайди, говорит Кэм. Обсудим предстоящую операцию.
Сейчас буду, ответил, уже поднявшись со скамейки.
Все на автомате. Шаги. Тяжелая металлическая дверь. Коридор. Еще одна дверь. Кабинет и несколько пар сочувствующих взглядов. Пропустил их мимо, не зацикливаясь. Меня не надо жалеть. Не поможет! Но из вежливости я никому из присутствующих этого не говорю, молча сажусь на свое место и упираю взгляд в стол, на котором разбросаны бумаги и карта с расчерченным маршрутом движения. Взял со стола карандаш и молча внес корректировки. Кэм только согласно кивнул, понимая, что я прав. Так будет чуть дольше, но мы ударим им в спину. Просто вырежем тыл, а остальные побегут, где их встретит вторая группа. А если нет, то, в любом случае, окажутся зажаты в кольцо, и уйти им просто некуда. Там стены вокруг.
Отлично, говорит Камиль, когда все вроде решили. Когда выдвигаемся? Завтра
похороны, напоминает он.
Ночью, отвечаю, все еще внимательно глядя на карту, проверяя, ничего ли не
упустили.
Мы не успеем вернуться, заявляет очевидное командир.
Знаю, пожимаю плечами. Ты учти только, все же отрываю взгляд от бумаг.
Там люди еще живы. И их мы можем спасти. А тем, кто здесь, ничем не поможешь.
Внутри все больше разрастается пустота, поглощая в себя все эмоции. Остается лишь
холодный расчет, что сейчас вполне неплохо.
Но, Серый, ты начал Камиль, не понимая принятого мною решения.
А как ему объяснить, что, если я завтра пойду на похороны это конец. Это означает, что моей семьи и правда больше нет, а она есть! Внутри меня каждый из них. И они будут жить в моем сердце до тех пор, пока я не сдохну. Память. Все, что у меня осталось, и ее я буду беречь. Каждый раз глядя в глаза уродам, лишившим меня жизни, я буду помнить своих любимых, буду думать о них.
Ночью, Кэм, подтверждаю свое решение.
Все готовы? командир посмотрел на каждого из присутствующих. Он дождался
утвердительного кивка и принял непростое решение: В полночь выдвигаемся. Всем
спать!
Мы уже собрались разойтись, как он позвал меня:
Малахов, твои вещи перевезли в комнату, где ты жил раньше. Только твои, вносит уточнение мужчина.
Секунда две три Делаю глубокий вдох, давясь очередным комом в горле, только после отвечаю:
Спасибо.
Задев плечом одного из парней, бегу в больницу, чтобы все же попрощаться с родными. Сделать это без свидетелей.
В этом крыле, как всегда, полумрак. Холодно, тихо, тревожно. Каждая клеточка моего
тела стонет от переполняющих чувств, но я твердым шагом иду вперед. Постучал в дверь заведующего. Крупный мужчина в белом халате, заметив меня, кивнул и вышел на встречу.
Мне бы увидеть их, стараюсь говорить так, чтобы голос не дрожал. Выходит хреново.
Попрощаться, шумный выдох. Пожалуйста.
Завтра ведь похороны, напоминает он. Может, лучше там. Мы все подготовили,
но
Мне нужно сейчас, давлю на него, едва сдерживая рык.
Хорошо, идемте, Сергей Васильевич.
Мы вошли в «холодильник», и я, привыкший видеть смерть на поле боя, замер у входа
как вкопанный. Доктор покачал головой, думая, что зря мы сюда пришли.
Нет!
Не зря! Переборов себя, подошел к мужчине. Он выдвинул для меня ячейки, где лежат
самые близкие мои, самые родные люди.
Я вас оставлю, тихо произнес он и ушел.
По щекам потекли слезы. Они сами. Я не хотел плакать, ведь должен быть сильным для
них, ради них, а я не могу. Стиснув зубами кулак до боли, стараюсь не заорать на все помещение. Меня сгибает пополам, но я стою и смотрю на то, чего лишился.
Дрожащими пальцами коснулся волос жены.
Моя родная, пытаюсь говорить. Прости меня, я Я не смог защитить вас! Послушал тебя, идиот. Взял с собой! Потерял. Все потерял, Насть, ты слышишь?! Я так виноват закрыв руками лицо, встал на колени, даже не поняв, в какой момент меня вдруг перестали держать ноги.
Надрывные всхлипы и сжатые до скрипа зубы все, что я могу себе позволить. Когда меня перестало трясти, вновь поднялся.
Ничего! Мы еще повоюем, Насть! Ты только верь в меня, и я обязательно справлюсь!
В последний раз поцеловав любимую женщину и детей, вышел на улицу. Дошел до той
же скамейки, с которой сдернул меня звонок командира, лег на нее и замер не
желая идти домой.