Что ты там ищешь? спросила я Jerry, пока тот усердно перерывал все свои шкафы, разбрасывая по комнате трусы, носки, футболки и остальной хлам из одной большой кучи в другую.
Погоди всего пару секунд. Надеюсь, мама не нашла ее во время уборки. А то однажды так купил себе новый выпуск PlayJoy и спрятал в одном надежном месте. Глупец Считал, что у нее при одном взгляде отпадет любое желание совать туда нос. Но ее не остановил толстый слой потников и грязных трусов под кроватью, после чего я нашел вон на той тумбочке свой журнальчик с запиской: «Не знаю, как ты, но остальные ребята уже давно пользуются интернетом», сказал Jerry, указав пальцем на правую стенку своей комнаты, все так же продолжая искать что-то в ящиках.
Ну так и поищи под кроватью! со смешинкой в голосе кивнула я: Классные у тебя трусы! Сердечки? Нет, ты серьезно? Сердечки и рюшечки на трусах очень хорошо гармонируют с цветом твоих карих глаз.
Да ты, я смотрю, до хуя Sherlock! Нет, серьезно! Вот куда я ее заныкал! с радостью и безумным блеском в глазах прервал он меня и прополз на четвереньках до кровати.
Та-да! Смотри, какая красавица! Заказывал через инет, радостно протянул он мне бурдюк, утыканный трубками.
«Волынка»?
На самом деле uilleann pipes
3
4
Ты будешь делать это дома? спросила я Jerry с дебильным взглядом на волынку у себя в руках: Вдруг об этом узнают твои родители?
Да не парься ты. Родители на уикенде, да и я уже не раз играл на ней ирландский фолк. Успокойся и лучше подай мою сумку надо достать четырехлистник.
После мы врубили музыку, и Jerry наконец оторвал первый листок клевера. Мысли в голове крутились все быстрее и быстрее. Сердце билось в предвкушении чего-то неизвестного, чего-то запретного. Чего-то, что поможет во всех проблемах. Здравый смысл уже давно был убит нездоровым интересом. Пока Jerry создавал все условия для нашего погружения в нирвану, я заваливала его вопросами о том, какие будут ощущения. Будет ли громко, и сколько это будет продолжаться. Но он повторял лишь: «Погодь немного, и сама все узнаешь. Обещаю, тебе зайдет».
И вот всего через один трек «DyE Fantasy», который впоследствии стал традиционным в наших отношениях, все было сделано.
Я сейчас принесу самое главное, сказал Jerry с ухмылкой на лице, и перекатившись с кровати на пол, выбежал из комнаты. Никуда не уходи это будет для тебя сюрпризом, моя дорогая Alis! кричал он снизу, брякая посудой и дверью холодильника.
Та-да, мать вашу! Это я сделал специально для тебя! Сам и с любовью! По бабушкиному рецепту, так сказать! ворвался он в комнату с подносом в руках: Правда, моя бабушка ужасно готовила. Может, поэтому она не прожила долго, Бог решил убрать ее быстрее, чем она умудрится убрать кого-нибудь своей стряпней?! Хах, ты не представляешь, каким мучением было для нашей семьи ходить на праздничные ужины к любимой Gvendolin. Из-за болезни Альцгеймера и странной любви ко всему жирному. Иногда я ел что-то вроде мини-панкейков, но с них так сильно текло масло, что я боялся начать просвечивать как бумага после трапез. Не знаю, зачем я это рассказываю? Ну в общем, ты поняла, что рассчитывать на вкусняшку не стоит. Но вскоре ты съешь все, невзирая на болезнь, сказал он, протягивая поднос с двумя стаканами апельсинового сока и тарелкой, набитой кексами с шоколадной крошкой.
Ты серьезно? Не думаю, что стану их есть. Ты, конечно, не обижайся, они выглядят аппетитно, но я не хочу, начала я, но Jerry положил свою руку мне на плечо, посмотрел сияющим счастьем прямо мне в глаза и улыбнулся.
Мы это еще посмотрим. Давай уже сделаем это, а то я так и умру девственником. Ну ты поняла?! А?! Сделаем это вместе! Или ты не такая?!
Опять твои пошлости, отмахнулась я с угрюмым лицом, хотя внутри смеялась над еще одной тупой шуткой своего лучшего друга.
Я села на край его двухместной кровати. Jerry подкатил ко мне на стуле c уже полностью раздутым бурдюком и, всучив волынку мне в руки, объяснил на пальцах, как на ней нужно играть. На самом деле оказалось проще, чем я думала.
Первый вдох, и на моих глазах проступили слезы, а горло и легкие сжались от спазма. Я мгновенно выпустила густой мрак, пропитавший мое тело, и начала неконтролируемо кашлять. Ничего-ничего! Все нормально. У меня тоже так в первый раз было. В первый раз всегда больно и хочется плакать. Но давай условимся, на втором такте держать все в себе. Ок? Такую вещь жалко на ветер выпускать, а прыгать по комнате балериной, ловя остатки, не очень круто, говорил Jerry, хлопая меня по спине и вдыхая смог, оставшийся в воздухе после моей слитой партии. Второй вдох, и я уже изо всех сил постаралась не закашлять. Но через секунду мрак все же вырвался из меня пушистым облачком.
Вот так уже лучше. Чувствуешь что-нибудь?
Нет, никаких ощущений. Вроде никаких. Что должно произойти-то? в растерянности спрашивала я, в то время как Jerry затягивал свою hard D. Как-то иначе, как-то по-другому он выдыхал одурманивающий мрак, опустошая клетчатый мешок.
Держа резную трубку за бурдон в правой руке и поджимая бурбюк левой, Jerry давил его с таким усердием и трепетом пока самая высокая нота не стихнет в уголках комнаты. Пока весь смог не переберется через узловатое устройство Stepforward и не проникнет прямо в мозг. А после этого он с все больше и больше краснеющим лицом посмотрел на меня и указательным пальцем дал понять, что сейчас я должна сделать все точно так же.
Да выдохни ты уже! Лицо скорчил, словно тебе пластинку Nickel-Jack на Рождество подарили, пихнула я его в бок, забирая волынку из рук. Сколько у тебя еще этой хрени?
У-у-у-у. Хрени еще полно, но не думаю, что ты будешь ее так называть уже через пару минут, словно выдохнул он из себя ответ вместе с густым мраком. Это просто улет! В прошлый раз четырехлистник был не такой счастливый. Кажись, меня с одного листа обескуражило! Смотри! Цени-цени, как мажет! начал он смотреть себе на ноги с глупым выражением лица и смеясь через нос хрюкающими звуками. И скорее не Nickel-Jack на Рождество, а кусок дерьма перед носом! Только очень красивого и радужного как у единорогов. Хотя ты права отличий между тем и другим почти нет. Ох, я б щас погонял на единороге по радуге. Хотя стоп. Еще три клевера, и я не то что гонять, я сам единорогом стану! так же смотря себе на колени и похрюкивая, продолжал он. Главное, рогом не застрять в какой-нибудь дырке. Ну ты поняла?!
Хватит говорить глупости, лучше проследи, чтобы я все сделала правильно, с презрением на лице и непониманием того, что несет Jerry, попросила я, уставившись на этот удивительный музыкальный инструмент.
Ну, значит так: сейчас я даю тебе клевер и надуваю мешок сам. Твоя задача тупо всосать в себя все, что будет. От начала партии до самого back D. Чтоб весь звук проник прямиков в сердце и наполнил твою грудь. Поняла?! Надо сосать, объяснял он, размахивая перед моим лицом пальцами, сопровождая все жестами. А я в это время уже поднесла дуло ко рту и ждала окончания его зажигательной речи.
Значит, ты умеешь сосать? А где научился?
А тебе все скажи. Места знать надо.
Сверкнуло несколько ярких вспышек, породивших пламя зажигалки. Очень длинный и яркий язык дрожал от дыхания Jerry и отражался в его глазах. Музыка словно стихла, когда он аккуратно поднес огонь к клеверу. Выдох почти склеил мои легкие, а после глубокий вдох. Вдох, как будто я много лет была взаперти. Была скована цепями в маленькой темнице. И тут словно Prometheus Jerry принес мне огонь и зажег свет в моем мире. Я выдыхала не мрак, а солоноватый воздух океана. Легкий свежий и бодрящий бриз. Время начало ползти. Да Время словно приостановило свой ход. Я уже должна была закончить свой вдох давным-давно. Уже несколько секунд или минут назад, но легкие не наполнились даже наполовину. Клевер только-только превращался в тлеющий пепел.
Тяни-тяни-тяни! Давай! Вот эта хорошо пошла, говорил Jerry, но его голос отдавался эхом. Он словно был рядом со мной, но при этом очень далеко. И его фраза из тихого шелеста листьев перерастала в гром, разрезающий небо. Но я уже почти все. Я сделала это. Я добралась до тлеющих угольков в ля бемоле.
Еще чуть-чуть. Добивай последние глотки, опять раздался голос эхом, отражаясь в моей голове. И вот, словно через несколько веков после выдоха, шум океана затих. Весь мрак прошел через клетчатый бурдюк и вошел в мои легкие.
Все, Alis! А теперь подержи в себе. Недолго, секунд пятнадцать. Считай про себя, забрав волынку, пояснил Jerry и уставился на меня с дурацкой ухмылкой, опять начав давить из себя хрюкающие звуки.
В голове непроизвольно начался неумолимый отсчет. Пятнадцать цифра четко раздалась в моих мыслях. Четырнадцать также разнеслась, вылетев и затухнув в потаенных уголках подсознания. Тринадцать уже прогремела у меня в голове. Двенадцать сорвалась, не дав фону от прошлой исчезнуть. Одиннадцать стала для меня самой запоминающейся. Она пронеслась по моей голове, сделав несколько кругов и вызвав приятные мурашки по телу. На десять я поняла, что мне не хватает кислорода, и ускорилась. Девять и восемь проскочили незаметно. А с семи даже быстрый счет стал плестись. Все встало, хотя при этом продолжало идти.
Часы четко давали понять, что секунды так же быстротечны, как и всегда. Но при этом их совокупность была вечностью. Шесть выпустив немножко смога и поняв свою ошибку, я сморщила лицо, стараясь удержать все в себе еще немного. Пять и в моих глазах потемнело. Четыре опять раздалось эхом в голове и улетело через уши или нос.
«Финишная прямая», пролетело мельком в моих мыслях, и отсчет пошел вслух.
Tres, почему-то вырвалось из меня клочком мрака и растворилось в пространстве комнаты. Dos, продолжила я, выпустив еще один туманный клубок из легких. Uno, сказала я, полностью освободив весь оставшийся смог с голосом, будто меня схватили за горло.
И тут все прояснилось. Мой разум словно оторвался от физической оболочки. В глазах немного потемнело, и я наконец перестала слышать раскаты грома от тринадцатой цифры.
Jerry, кажется, я поняла в чем смысл жизни. Ты меня слышишь? Похоже, его просто нет. Похоже, это и есть мой смысл, произнесла я в некоем самокопании и с опущенным в пол взглядом. Ковер с белым и очень длинным ворсом, покрывавший все пространство комнаты, стал безумно пушистым и мягким. Он явно был куплен именно для такого состояния. Мое тело с блаженством стекло в его объятия.
Уууу. Да ты же в хлам! Alis, у тебя глаза краснющие! Как ты теперь домой пойдешь?! стал троллить меня Jerry, переключив на своей фанере песню, и под какую-то электронщину начал сам потихоньку раздувать бурдюк.
Его фраза начала проворачиваться в моей голове, смешиваясь с эхом и словами из песни: «Yes, I feel sweet emotion every time you're near me. Every time you are near» и все это превращалось в полнейший фарш. Но мне не было страшно. Не было страшно в нормальном понимании этого слова. Я волновалась о реакции родителей и общества по поводу происходящего. Но чувствовала себя на несколько дюймов правее своей физической оболочки. Словно я была уже не я, а лишь энергией, что управляет марионеткой. Куском мяса, который не может переживать, думать или стремиться к чему-то. Я управляла своим телом, давая при этом дергать за невидимые ниточки чему-то абсолютно абстрактному и незримому. Дергай невидимые нити и танцуй маленькая деревянная кукла.
В осознании этого я приподняла голову, и в поле моего зрения попало одно колено, затем другое. Мышцы сокращались под музыку, продолжая феерию любимого всеми трека, и у меня вырвался первый смешок. Его было трудно удержать такой проворный и чистый, такой невинный и исходящий прямо из подсознания, когда я была маленькой девочкой в красивом кружевном платье лимонного цвета.
Это удивило меня так сильно, что пришлось даже переспросить Jerry, я ли это сейчас засмеялась, а в ответ: «Да уж, Alis, тебе больше нельзя у тебя совсем крышка едет. А глазки-то, глазки-то У-у-у-у!» и вновь передал мне волынку.
Но ты же сказал, что мне нельзя?! Как я домой-то пойду? спросила я, глядя в его быстро расширяющиеся зрачки.
А? Да нормально все будет! Я же шучу! Что ты сразу параноика включаешь?! Моих родителей до завтра не ожидается, и мы не такие jews
5
Y luego empezó (А потом началось)
Jerry всегда был меломаном с неплохим вкусом Он никогда не жалел своих родителей для приобретения новеньких пластинок, колонок «Solo что-то там» и еще кучи других музыкальных примочек, совершенно необходимых «нормальным» людям, для прослушивания цифры и винила, купленных недавно в местном магазинчике. Да что говорить? Он всегда ходил в своих кричащих красных наушниках Beast, снимая их, только ложась спать.
И вот этот мудак встал надо мной:
Ну что, детка? Rock this house
6
Это же бомба! Ты чувствуешь, как твое тело танцует?! Ты чувствуешь, как твое сердце бьется в такт мелодии?! Это же улет! Словно каждая клеточка это микро Даже не так. Это нано-динамик, вибрирующий под басы! кричал он, кривляясь и прыгая по комнате, как двинутый на голову.
Но что самое странное в этой ситуации он был прав на все сто. И я действительно чувствовала бит, исходящий из углов его комнаты и пронизывающий мое тело.
Да, Jerry! Это реально круто! Я никогда не чувствовала себя такой счастливой! ЭтаЭта легкость! Боже, как же мне хорошо. Смеясь и перекрикивая колонки, вскочив на кровать и прыгая на ней как ребенок, я растворялась в этом блаженстве полностью.
Минуты три мы скакали по кровати, пытаясь подпевать своими скрипучими голосами, но это казалось вечностью. А после рухнули в эйфории, припадочно смеясь, но при этом продолжая дергаться под музыку.
Время в этот момент просто прекратило свое существование. Оно забыло свою работу. Забыло, для чего оно нужно. Забыло, что должно всегда идти, и идти, и идти. Наверное, только психи могут понять, как бренно время. Как Einstein ошибался в своих теориях. Не обязательно приближаться к черной дыре, чтобы почувствовать дыхание вселенной.
Время это херня, которая ведет себя как херня и звучит как херня, способная отнимать самых любимых, оставляя при этом тех, кто должен сдохнуть. Время это маленькая припадочная девочка с безграничной властью в руках. Я даже перефразирую один вопрос, приевшийся, наверное, всем. Что появилось раньше Бог или Время. Ведь как ни крути, но Время было всегда. Ну то есть вот Бог, по идее, был всегда, но Время было всегда еще дольше, чем Бог Иначе как бы он создал все за семь дней? И можно ли назвать Время сестрой Бога, или же Бог и есть Время?! сказал Jerry как-то раз.
И я бы наверно никогда не поняла это, если бы Jerry не посмотрел на часы. Скорее, не так. Если бы он не сказал:
Alis, ты прикинь, прошло всего пятнадцать минут! Надо похавать и погнать на улицу!
А ведь и вправду надо поесть! Я безумно голодна! прокричала я и от понимания собственной фразы замолчала на несколько минут, осознав, что это сказала именно Я. Что не кто-то другой, а именно я захотела есть. В этот момент мои глаза защипали слезы, а все тело пошло мурашками, от чего меня невольно передернуло.
Я же говорил, что это поможет! Самая лучшая альтернатива твоим таблеткам! Нет, Alis, это я Sherlock! Ну же, скажи! Признай это! с безумно радостным лицом, кричал Jerry, лохматя мою рыжую голову.
Ну да, ты был прав, тихо ответила я, поглаживая себя по руке, чтобы успокоиться и не разреветься перед ним, спасибо тебе, ты мой самый лучший друг! Я тебя просто обожаю! прокричала я, убирая его пальцы от своей головы.