Как так можно, чтобы я работала в этом аду? В таком жутком помещении? Лена в отчаянии спрашивала у своего начальника производства.
Елена, это решила не я, так решили наверху. Им, видите ли, виднее, куда и кого посадить и какое помещение дать. Я ничего не могу поменять, могу только попросить предоставить более хорошее помещение. Жди решения.
Серафима Аркадьевна, но ведь получается, что меня хотят уморить. Там дышать нечем от жары! От испарений! Меня еще и работой завалили, Лена умоляюще глядела на свою начальницу.
Если что не устраивает, то можно уволиться, и нет проблем ответила ей начальница.
Значит, получается, что это было сделано специально?
Зачем такое говорить? Начальство ничего против вас не имеет, Серафима Аркадьевна немного покраснела.
Не имеет, говорите? Что же тогда меня хотят выжить? Где я найду работу потом? Я уже здесь много лет, Лена с негодованием смотрела на начальницу.
Елена, разговор окончен, Серафима Аркадьевна опустила голову и стала перекладывать бумажки на столе.
Так Лена и осталась работать в жутком подвальном помещении с надеждой на перемену места работы. Нога постепенно заживала.
Она по прежнему, жила с собакой и котом, заботилась о них. Хоть кот Васька продолжал ее царапать, но это было только в игре. Он перестал на нее кидаться, как это было раньше. Лене было приятно возвращаться домой, где ждали ее питомцы. Но в один из дней, вернувшись с работы, она не увидела дома пса. Дверь в квартиру была открыта. Ужас заполнил ее всю. Закрыв дверь, она бросилась во двор, потом на улицу и побежала к берегу Волги. Там они часто гуляли с Вулканом. Он бегал, играл с ней по берегу Волги. В этот раз Лена увидела Вулкана возле бревна, на котором она часто сидела. Пес лежал и его бока тяжело вздымались. Из пасти пузырилась пена. Он умирал. Лена схватила руками его голову и слезы брызнули из ее глаз.
Сволочи, прошептала она посиневшими губами.
Именно так и было. Вулкана отравили соседи напротив ее квартиры. Такой умный и осторожный пес оплошал. В этот день Ленка второпях забыла закрыть квартиру.
Прости меня, дуру, Вулканушка. Я отомщу за тебя потом, как только представится такая возможность.
Прошло еще, какое то время и в сводках новостей замелькало сообщение, что на улице М. Горького сгорел весь первый этаж дома. Сгорели дотла две квартиры. И только не было указано, есть ли трупы в этом пожаре.
Цвет яблони
Наступила долгожданная весна. Жители далекого, но красивого села, как и в прошлые годы, начали поджидать горожан, желающих отдохнуть летом на природе. Свежий, целительный воздух в этих краях был знаком многим. Село со всех сторон было окружено Жигулевскими горами. Невдалеке от села было красивейшее озеро под названием «Каменное». Рядом с селом протекала величавая река Волга. Аромат трав и цветов с Жигулевских гор будоражил горожан летом. Сами сельчане давно привыкли к этому ароматному воздуху и даже не замечали окружающих красот. Дома в этом селе были разные. У одних справные, крепкие, а у других в плохом состоянии. Встречались и совсем покосившиеся избушки. Самый ветхий домишко был у Степаниды Тимофеевны. Она жила совсем одна, и ее избушка давно разваливалась без крепкой руки хозяина. Крылечко дома покосилось, и один край держался на нескольких кирпичах, которые не были скреплены между собой. Того и гляди эта сторона крылечка могла запросто рухнуть на землю. Сам домик тоже просил ремонта, и уже давно. У Степаниды Тимофеевны в домике было две комнатки, кухонька и сени. В одной комнате с печкой обитала она, а другую надеялась сдать постояльцам. Но уже давно никто не хотел снять комнатку у Степаниды. Дом кричал о своей запущенности и отпугивал городских жителей. Окно комнаты для жильцов глядело на берег реки Волги. Была видна разрушенная церквушка и садик за оградкой. Яблони за оградкой каждый год цвели, и в конце лета, к яблочному Спасу давали обильный урожай красивых и вкусных яблок.
Все сельчане весной, каждый год надеялись подзаработать на сдаче своих комнат и домиков. Желающих было немного, и сдавались комнаты недорого. Вот и Степанида Тимофеевна тоже каждый год, весной, надеялась на жильца и его деньги. Она готова была сдать комнату хоть за 30 рублей на все лето. Но все горожане, побывав у нее, отказывались от комнаты. Они предпочитали снять на лето более хорошие комнаты и крепкие домики.
Вот и на этот раз Господь обойдет меня стороной, проговорила Степанида Тимофеевна, завидев идущего от причала немолодого мужчину.
Кажись, не молод человек, вон как тяжко идет, снова сказала старушка, глянув из-под руки на идущего.
Мужчина перекинул на другое плечо что то тяжелое, поправил рюкзак за плечами. Он тоже глядел из-под руки на домик Степаниды Тимофеевны. Но вот он направился к крыльцу дома и поставил на землю свой тяжелый рюкзак.
За сколько сдашь комнатенку на лето бабушка? спросил Степаниду Тимофеевну мужчина.
Ой, милок, я дешево сдам, за тридцать рубликов, забеспокоилась старушка.
Мне нужно до самой осени, а может, и сентябрь прихвачу, мужчина стал оглядывать окрестности.
Какой прекрасный вид на церквушку и яблони, промолвил он, я остаюсь, и деньги плачу вперед.
Милости просим, мил человек, с удовольствием. Идемте, я покажу вашу комнату, Степанида Тимофеевна засеменила к крылечку, и на радостях смахнула слезинку со щеки. Мужчина вошел в комнату и тут же распахнул окно.
Как красиво здесь, а рыба водиться в Волге? спросил он.
Конечно, мил человек, все есть. И птица в лесу, и рыба в воде.
Хорошо. Меня зовут Петр Иванович. Я художник, и вот этот мой тяжелый этюдник надо пристроить. А как с кормежкой? Я готов оплачивать и стол.
Хорошо, Петр Иванович, я могу приготовить, но не обессудь, я уже стара, готовить разносолы, Степанида Тимофеевна посмотрела на постояльца. «Вдруг он уйдет от того, что я готовить, не особо могу?» испугалась Тимофеевна появившейся мысли.
Ничего бабушка, я и сам могу приготовить себе.
Ну, тогда обживайся, мил человек.
Вечером Петр Иванович пошагал к Волге с удочками на плече. Когда он вернулся, то вручил старушке связку окуньков:
Сварите ушицы бабушка, я сейчас с удовольствием бы полакомился рыбкой и выпил бы чаю.
Хорошо, милой, сейчас все быстренько приготовлю, Степанида Тимофеевна уж и не знала, как угодить своему постояльцу, который так неожиданно свалился в эту весну. Ведь она и не особо то и рассчитывала на удачу, на такое счастье. Деньги небольшие, но хоть живая душа рядышком. Есть теперь ей с кем слово молвить.
На следующий день, с утра, Петр Иванович поставил этюдник невдалеке от дома, на возвышении.
Какая у вас тут красотища! Какие необыкновенные цветущие яблони за оградой церквушки! воскликнул художник.
Да, церквушка давно развалилась, и колокол тоже переплавили. Но вот яблоньки цветут каждую весну, Степанида Тимофеевна перекрестилась, глядя на разрушенную церковь.
Ну, вот я и начну писать это необыкновенное утро, цветущие яблони и церквушку, с восторгом произнес Петр Иванович.
Он разложил кисти, достал тюбики красок, приладил небольшой подрамник, и начал писать набросок будущей картины.
Степанида Тимофеевна вернулась в свой дом, и стала хлопотать, готовить нехитрый обед для постояльца.
Теперь у меня жилец и надо готовить покушать и соблюдать чистоту в доме. Надо, чтобы хватило сил на все это, проговорила про себя старушка.
Каждое утро, художник приступал к своей картине, а ближе к вечеру уходил на озеро или на Волгу ловить рыбу. Иногда, он брал палку, корзинку, и шел в горы, в лес.
Какая все таки, у вас тут красотень! в один из вечеров он пил со Степанидой Тимофеевной чай и восхищался походом в горы, прекрасная местность, изумительные горы и леса! А какой чистый и упоительный воздух здесь! Так и «пьешь» этот восхитительный аромат.
Да, Петр Иванович, здесь красиво, но мы, сельчане, уже привыкли, и давно перестали это видеть. Да и забот полон рот, старушка подперла щек рукой и задумчиво посмотрела в окно.
Так и потекли майские деньки. Степанида Тимофеевна была очень рада, что у нее появился постоялец, да еще художник. Она хвалила его соседкам по селу. Она чувствовала родственную душу и оттаяла от одиночества. С удовольствием стряпала обеды и ужины в меру своих возможностей. Степанида Тимофеевна каждое утро смотрела, как художник кропотливо пишет картину. Уже появились горы, оградка, утреннее небо, и лучи солнца освещали ветки цветущей яблони. Все как живое, Петр Иванович, каждый раз был недоволен тем, как выходили у него ветки цветущей яблони:
Опять я не поймал тот чистый белый цвет, снова не то.
Он сокрушенно, вновь и вновь переписывал ветки яблони. Два раза Петр Иванович уплывал на омике в город, и, возвращаясь к вечеру, привозил печенья, карамельки Степаниде Тимофеевне к чаю. Старушка была очень рада такому вниманию. Ей было приятно, что о ней помнят и ее хотят порадовать. Если художник не шел в лес или на рыбалку, то брался за топорик, рубанок и чинил крылечко дома. Также он смастерил калиточку в палисадник. Степанида Тимофеевна была довольна, что домик приобретал более приличный вид, и уже не выглядел таким кособоким. Даже крышу поправил Петр Иванович.
В один из дней художник уехал в город, а к старушке припёрся местный тунеядец Тимошка: