Костя не верил. То есть, конечно, он поверил этому странному человеку с оловянными глазами куклы, такой способен на всё: он же прямо-таки космический отморозок, но вот Костя не верил своим ушам: на дворе двадцать первый век, а взрослый мужчина в центре мегаполиса мирового масштаба валяется в лифте, как побитая собака, и четыре малолетних поддонка угрожают ему жизнью его ребёнка.
Давай, поднимай ручки кверху, сосед, иначе выпотрошим как новогоднего гуся, с пугающим оскалом слабоумного сказал Пантелей и слюна запузырилась у него на губах.
Экх кх кх Что вы хотите? с трудом вымолвил Костя. При этом он схватился за правый бок и подумал: «Нет, всё-таки рёбра сломаны».
Ладно, не расстраивайся, тоном прирождённого утешителя начал увешивания Поводырь, с каждым, рано или поздно, у нас в стране такое случается. Костик, тебе и надо-то будет всего написать на Венца доверенность на вождение. Мы с месяц покатаемся, а потом тебе машину вернём. Мы честные, верь нам. Можешь не сомневаться, последние слова прозвучали очень просительно, жалостливо. И всё, нам даже не нужна генеральная, сойдёт и обычная. Видишь, мы совсем не злые. Только не вздумай потом к ментам побежать. Самое большее мы условно получим. А ты приз в размере мёртвого младенчика и собственной мучительной смерти.
Да, говно, нам давно уже всё равно, неожиданно для Кости срифмовал Кольцо.
Ага. Мы все сбежали из концлагеря реальности. Хочешь остаться с нами вместе и после небольшой паузы Венц добавил: навсегда?
Поднимите его и поехали. Думаю, мужик всё понял, подвёл итог Поводырь.
Куда? сквозь туман боли спросил Костя.
Конечно, за доверенностью. Не бойся, на сегодня это твоя последняя поездка, потом пойдёшь домой или в травму, как тебе больше нравится. Скажешь, что упал.
Ничего, что ты упал, главное, чтобы хер стоял! опять на ура выдал Кольцо.
Все заржали, кроме Кости, тому было не до смеха.
Чой-то я сегодня в ударе. Так и прёт из меня, гордо подбоченившись, похвастался Кольцо.
Давненько мы твоих стихов не слышали. Гоголь ты наш, доморощенный! посетовал Венц.
Пока парни так хохмили, лифт привёз их на первый этаж.
Костик, подтянись, пожалуйста, а то ты как пьяный. Неудобно, всё-таки суббота, девять часов утра и уже нажрался в какашку, увещевая Костика быть примерным мальчиком, Поводырь достал свой носовой платок и, обтерев им лицо терпилы, засунул уже грязный платок ему прямо в штаны. Давай, давай, вижу, что больно, соберись, баба.
Константину удалось выпрямиться и до машины он доковылял почти нормальным шагом. Его окружали люди не вполне психически здоровые, и поэтому он сумел превозмочь боль и, безропотно им подчинившись, поехал с ними за доверенностями
В этот же день машина стала нашей. Бывшего её владельца, лоха и обывателя, после того как он всё подписал, мы высадили на перекрёстке. Больше мы его в тот день не видели, наверное, залез в свою нору и глушит страх галлонами коньяка. Вуаля, мир принадлежит сильным, закончил свой рассказ довольный Пантелей.
К этому времени они подъехали к своей, так сказать, штаб-квартире. Их логово занимало обширный подвал двадцати пятиэтажного дома. Три месяца назад парни произвели его самозахват и пока никто из администрации УК не чухнулся. Всё тип-топ: местному дворнику дали денег и пригрозили, а всякие смотрители, мастера и директора к ним ещё не являлись. Но даже если бы кто-нибудь и пришёл, отморозков это не пугало. Они хорошо знали, как именно решать подобные проблемы. Жизнью людей правит насилие и алчность. Время завоевателей не прошло, просто слабаков стало больше, и окружающая действительность скисла и свернулась будто просроченное молоко. Их не устраивала мирная жизнь травоядных, поэтому они лепили свою действительность, и делали её такой, какой она представлялась им в их кислотных мечтах.
Приехали. Надеюсь, спать никто не хочет? спросил Поводырь.
Вопрос представлялся отнюдь не праздным, так как они уже третьи сутки проводили на ногах. К удивлению непосвященных, раздались бодрые возгласы:
Не, к чёрту сон!
Хотим ещё!
Только один из гоп-друзей, снимающий хронику банды Джимбо выразил некоторые сомнения:
Вы как хотите, а мне нужно часика четыре покемарить. Как у вас сил хватает? Не понимаю.
Так всю жизнь проспишь, Джимбо. Как только человек останавливается, сразу умирает. Ты об этом разве не знал? спросил Венц.
Это я сейчас помру, если не лягу, широко зевнув, ответил Джимбо.
Катись. Держи ключи, как проспишься найдёшь нас в «Пузыре», пора нам подкрепиться горячим, сжалился Поводырь и отстегнув от своего брелока в виде красного глаза с мишенью ключи, передал их оператору.
Джимбо вышел из автомобиля и поплёлся к подвалу. Дверь в подвал располагалась ниже уровня земли и пряталась от любопытных глаз за облицованной бледно-голубой плиткой стенкой, доходившей стоящему рядом с ней человеку до пояса. Спустившись по ступенькам в нишу к подвальной железной двери, Джимбо открыл её самым длинным из полученных им от Поводыря ключей. Затем за первой преградой к желанному отдыху обнаружилась вторая дверь, обитая толстым слоем поролона и обтянутая дерматином. За такой звукоизоляцией его точно никакие посторонние шумы с улицы не побеспокоят. Отперев и её, он вошёл в помещение, пахнущее свежим ремонтом и азиатскими благовониями.
Внедорожник развернулся и удачно припарковался прямо около их подвала. Компания выгрузилась и в полном составе отправилась по своим делам.
Глава 2
Проснувшись, Джимбо посмотрел на часы, стрелки на них подползли к восьми часам. Пока он дрых, наступил вечер, а объекты его будущего документального шедевра ещё так и не вернулись. Он взял свою камеру и решил пойти на их поиски. Выйдя на улицу, оператор сразу же заметил всю компанию. Они стояли вокруг мотоцикла и о чём-то оживлённо болтали с его хозяином. Джимбо включил камеру и направился к ним. Подойдя, он хрипло произнёс:
Хэлоу.
Привет. Четыре часа, говоришь, а сам весь день проспал, упрёком его встретил Венц и сразу отвернулся. Видно, разговор с мотоциклистом был и впрямь интересен.
Твой Судзуки восемьсот кубов? спрашивал Кольцо.
Да, спортивный вариант, из-под надетого на голову шлема глухо проговорил мотоциклист паренёк, их ровесник, одетый в специальные мотоциклетные доспехи.
Славик, дай прокатиться, попросил мотоциклиста Поводырь. Он успел переодеться и, в отличие от своих подельников, одетых в футболки и рубашки, облачился в лёгкий кожаный плащ. Он вообще любил плащи, их в его гардеробе нашлось бы с дюжину на разные времена года и погоду.
А ты умеешь? В нём знаешь какая мощь!? Разбиться легче лёгкого.
Не ссы, умелые руки и член в балалайку превратят. Для поездки на твоём монстре и соответствующее звуковое оформление требуется. Слав, ты какую музыку слушаешь?
Касту, Кровосток, Фифти Сента.
Ясно. Ты, Слава, раб рэп-моды.
А сами- то вы, что предпочитаете? несколько обиженным тоном спросил мотоциклист. Он считал себя ценителем настоящего музла, а не современного хип-хоп кала и, услышав: что он де поклонник моды, Слава, если не обиделся, то приуныл.
Кольцо, принеси из машины флэшку, плиз. Я её в бардачке оставил.
Кольцо, быстро смотавшись, вернулся и, протягивая флэшку Славе, сказал:
На, поставь.
Номер песни сто восемьдесят один, подсказал Поводырь.
Слава воткнул в гнездо флэшку и на дисплее своей магнитолы увидел надпись английскими буквами «ARIA».
Ария? А чего по такому старью угораете? с лёгким оттенком призрения спросил Слава. Не преминул ответить колкостью на колкость. Сказал не подумав, на выдохе, пошёл на поводу у своей обиды.
Поводырь медленно поднял голову и, прямо посмотрев мотоциклисту в глаза, спросил:
Ты что-то имеешь против, Славик?
Да нет. Каждый угорает как хочет, испугавшись и покраснев, быстро ответил он. Знал с кем дело имеет, потому и сник.
Вот-вот Двинь тазом, и Поводырь оттеснил владельца мотоцикла от его железного коня.
Взявшись за руль, он запрыгнул на мотоцикл, подкрутил ручку громкости магнитолы на максимум, нажал «play», одновременно завёл машину и стал накручивать рукоятку газа. Сквозь утробное рычание мотора, проклюнувшись нежным ростком на чёрством, выгоревшем до черноты золы поле боя, зазвучал волшебный голос Робертино Лоретти, затем забухали барабанные бочки: звук стал дробиться, замедляться, как будто старую запись, растягивая, заживало. И вот вступили быстрые гитары и солист далёким, отдающим сталью голосом запел. Дождавшись припева и заглавных слов песни «На службе силе зла», Поводырь рванул вперёд. Колёса, задымившись, несколько раз пробуксовали, мотоцикл подбросило вверх, он встал на дыбы и в таком положении понёсся вперёд. Доехав до конца длинного дома, Поводырь резко повернул налево и скрылся из виду, оставив компанию ребят стоять и слушать удаляющиеся звуки визжащего бензопилой двигателя и тающие в воздухе слова старой металлической песни.
Слава выглядел несколько обеспокоенным, он посмотрел на стоявших рядом с ним ребят и спросил:
Куда это он так втопил? Пантелей, твой приятель, я надеюсь, вернется обратно?
Успокойся. Ты не нервничай. Хотели бы твой мопед отжать, отжали бы, приобняв его за плечи, сказал Кольцо. Он покатается немного и вернёт тебе его. Пойдём пока пивка дёрнем, я угощаю.
Не, я, когда за рулём, то не пью.
Пойдем говорю. Я, заешь ли, повторять два раза не люблю.
Через полчаса Поводырь вернулся. Отдал Славе мотоцикл, вежливо поблагодарил. Тот остался доволен, но предпочёл больше своим имуществом не рисковать и, быстро допив своё пиво, уехал от этих славных ребятишек подальше. Оставшись наедине, парни стали обсуждать их дальнейший план сегодняшних действий.
Чем вечером займёмся? спросил Венц.
Поехали в клуб. Потанцуем, девчонок снимем, предложил Пантелей.
Жорево и порево, конечно это здорево! отозвался рифмач Кольцо.
Хорошо, дождёмся темноты, поохотимся, и в клуб. Возражения есть?
Возражений ни у кого не нашлось. Венц сходил в магазин и принёс ещё пива. Так до десяти часов они и просидели на лавочке, накачиваясь этим замечательным янтарным напитком. Как только стемнело и в городе воцарилась непередаваемая, возбуждающая атмосфера летних сумерек, парни забрались в «Тахо» и покатили по второстепенным улицам остывающей после суматошного дня столицы. Ехали нарочито медленно, держа на спидометре не более сорока километров в час. Чуть ли не насиловали себя, чтобы не разгоняться.
Пора подзаправиться, пацаны! предложил Пантелей и достал квадратную стеклянную бутылку бухла неизвестного происхождения. На этикетке красовалась нерусская надпись «Royal».
Ого, они у тебя ещё остались, удивился Поводырь. Я думал, мы уже весь запас этого раритетного спирта выпили.
Осталась пара бутылок. Пантелей достал бутылку минеральной воды «Славянская», скрутив колпачок и у пластиковой, и у стеклянной бутылки, спросил: Кто первый?
Я после тебя! воскликнул Кольцо.
Пантелей приложился к горлышку бутылки со спиртом и сделал три мощных глотка. Глаза его, моментально покраснев, выпучились и не дожидаясь того, чтобы они лопнули, он запил спирт водой.
Ух, гуляй рванина! весело заорал он.
Вторым приложился к бутылке Кольцо, дальше бутыль пошла по кругу, обходя стороной лишь оператора. Пантелей, сделав очередной глоток, пожаловался:
Мало, чего-то не хватает. Вы чувствуете, пацаны? и с хитрой рожей полез за аптечкой.
Достав из неё увесистый пакет серебристого цвета, тянувший примерно граммов на двести, он сунул в него десертную ложку и вынул её назад, наполненную с верхом белым порошком.
Ты мой родной. Люблю тебя мой бодрячок, с этими радостными причитаниями Пантелей заглотил целую ложку горькой пыльцы и ещё со вкусом её облизал.
И мне, я тоже хочу, попросил Венц.
Венц опять был за рулём, поэтому вначале пришлось остановить машину у обочины и только тогда он смог принять свою дозу. Правда, он предпочёл не глотать порошок, а вдыхать его. Кольцо и Поводырь стали следующими дегустаторами возбуждающего зелья. Очень скоро все оказались на взводе и, так не очень-то отличаясь терпением, теперь их прямо-таки распирало желание разрушать и уничтожать. Им стало легко и весело, они всё замечали и ко всему были готовы. Зрение улучшилось настолько, что они могли видеть в темноте как кошки. Их возбужденное состояние подстёгивала льющаяся из динамиков грохочущая басами радиоактивная музыка группы «Барто».
Останови. Смотрите, вон там на той стороне идёт. Разворачивай, подъедем к нему, предложил Поводырь, заметив человека, бредущего в темноте по противоположному от них тротуару.
Машина развернулась и проехала метров на двадцать дальше по ходу движения замеченного ночными охотниками гражданина. Все вместе гопники вылезли из машины и вышли на узкий тротуар, перегородив мужчине дорогу. Освещение здесь было плохое, ближайшие два фонаря на этой стороне дороги не работали, а свет от соседних от тьмы не спасал, его не пропускала листва старых и поэтому высоких и толстоствольных тополей.
Прохожим оказался парень лет двадцати, в шортах и белой майке с коротким рукавом; ноги его были обуты в синие кроссовки последней модели фирмы «Адидас»; на голове он носил белую бейсболку.
Здорово, сладкий, сказал Кольцо.
Парень остановился.
Не бойся, иди сюда. Мы тебя не обидим, а будем тебя уважать и любить. В основном, конечно, любить. Все вместе! Всю ночь! добавил жару Пантелей.
Чего за шутки на ночь глядя? Дайте пройти.
Конечно, конечно. Проходи, пожалуйста, сказал Поводырь, и ребята расступились в разные стороны.
Прохожий неуверенной походкой пошёл вперёд. Неужели он так дёшево отделался? Неуверенность в действиях стала его ошибкой, если бы он побежал, то у него бы ещё сохранялись какие-то, хотя бы теоретические, шансы спастись, а так он попал в ловушку.
Как только прохожий поравнялся с Кольцом, который стоял несколько ближе к нему, чем все остальные, тот сразу же ударил его ногой под колено. Парень присел, тогда Венц завернул боковой удар ногой, попав прохожему в голову и свалил его. Дальше набросились все и стали его бить, а скорее даже не бить, а топтать ногами.
Осторожнее, не запачкайте кроссовки! Как раз мой размер, попросил Пантелей.
Избиваемый, столько сразу наполучал, что не мог нормально стонать. В разбитый рот быстро набивалась грязь, мелкие камешки и опавшие тополиные листья. Первое время он, свернувшись калачиком, пытался защищать голову ладонями своих рук, но, получив пару увесистых пенделей по почкам, отключился и Кольцо несколько раз прыгнул ему на лицо, впечатывая свою рифленую солдатскую подошву армейских ботинок всей своей массой, да с такой силой что лицо превратилось в кровавую маску, густо облепленную уличным мусором и окурками.
Хватит, повеселились. Пора в клуб, сказал Поводырь.
Папочка, ну ещё чуть-чуть. Я ему по яйцам хочу пару раз врезать, попросил Кольцо.
Поводырь улыбнулся лучезарной улыбкой молодого бога и с пониманием кивнул.
Отведя душу на бессознательном теле и уже, скорее всего, теперь на не нужных парню продолговатых предметах, в просторечье называемых яйцами, Кольцо, наконец, успокоившись, присоединившись к своим друзьям, пошёл к машине. Последним в салон «Тахо» влез довольный Пантелей с новыми кроссовками в руках.
Через пятнадцать минут гопманьяки, допив остатки спирта и закинувшись ещё по одной дозе амфетамина, подъехали к клубу. Клуб базировался в старом здании заводского ДК имени Ильича. Так скажем: заведение класса Б, даже скорее Б с минусом, огромным и жирным. Зато много доступных молоденьких телочек, не обремененных интеллектом; дешёвая жрачка и выпивка.