У меня привычный вывих. Такое случается у бывших спортсменов. Не могли бы вы отвезти меня домой? Заодно и обсудим наши дальнейшие действия.
В эту ночь он не пришёл домой ночевать, объяснив детям, что много работы. Совместные действия затянулись И через ночь тоже. А потом уже приехала мама Маша, и ему пришлось вернуться. И когда он увидел свою Машку, одетую по последнему писку, на высоких каблучках, со стильной стрижкой, у него защемило сердце. Надо сделать всё, чтобы эта малоприятная интрижка не увидела свет. Этой училке рядом с его женой делать нечего, ни внешне, ни в любви. Что это с ним? Вроде ещё не седина в бороду, а бес рёбра ломает. Он поехал в музыкальную школу, нужно как-то закончить это безобразие. А Маша, соскучившись по Вероничке, решила забрать её из этой же музыкалки. И увидела Она, эта плоскодонка, целовала её мужа, обвив его плечи своими длинными руками. Их головы были как раз напротив друг друга, и Машка почему-то подумала, что целоваться им очень удобно, не надо никого поднимать и никому подниматься на носочки. Как ему, когда он хотел её поцеловать. Как ей, когда она хотела чмокнуть своего любимого
Мамочка! Дочь летела с другой стороны. Ура, ты приехала. Домой? Ой, и папа здесь. До свидания, Наталья Игоревна. Папа, пошли?
Глаза Натальи Игоревны, ещё с поволокой, не отошедшие от наслаждения поцелуем, голубели счастьем и удовлетворением. Она добилась своего: эта надменная красавица, жена Павла, увидела их. Ну всё, дело сделано. Хоть он и пришёл попрощаться, но теперь это вряд ли. Вон она, эта Маша, уже пошла, а Павлуша стоит около неё, и пойдёт к ней, но он отмер и помчался за женой и дочкой.
Пашенька, ты куда? Я тебя жду. Можешь, прямо домой приходить, я теперь от тебя никуда, всё время буду рядом! Кричала училка музыки, но никто её не слышал.
И уже дома
Я сразу поняла, что в этот раз у тебя с твоей профурсеткой дошло до постели. И не ври мне. Единственное, что могу тебе предложить, это сооруди себе длительную командировку и исчезни из нашей жизни на некоторое время. А сейчас иди к сыну, там и переночуешь. А можешь собраться и отвалить, вроде как в срочную поездку. Тебе же есть куда? И я очень надеюсь, что утром тебя уже не увижу.
Как она дошла до дома? Только, потому что рядом была дочка. Как она выдержала этот разговор? Как она ещё живёт? Почему не сдохла тогда, прямо там, в Карпатах? Как перенести такое? Её любовь накрылась медным тазом. А вместе с ней и жизнь, и будущее, и надежда, и вера.
Сейчас придёт Кристина. От неё не скроешь. Что делать? Рука потянулась за стаканом
Открыла глаза. Сразу поняла, что в больнице. Ничего не болело. Капельница, кислородная маска, руки в синяках. Что с ней? Тихонько позвала кого-нибудь. В палату просунулась голова Кристи. И почти сразу появился высокий доктор в строгих роговых очках.
Ну, слава богу. Заспались вы, матушка. Третий день пошёл. Зато ваш муж третью ночь не спит. Вы что это удумали? Мы вам не позволим, на ноги поставим, мужу вернём, сильную и здоровенькую. Позвать его?
Маша ничего не соображала. В голове каша, перед глазами всё плывёт, звук как бы издалека. Врач внимательно посмотрел на неё. Снял капельницу, пощупал пульс, уставился в историю болезни.
Ничего страшного. Просто передозировали немного. Пейте побольше воды, ничего не принимайте. И надо поесть. Ну, хотя бы, кашку или бульон. Я вашу дочь отправил на кухню, сейчас принесёт. Обязательно поешьте, и обязательно пейте много воды, завтра посмотрим, что дальше.
Вошёл Павел. Кристина принесла тарелки, стала кормить маму. Отец забрал, отправил её домой, вернулся. Маша отвернулась, не стала есть с его руки. Он поднял её повыше, поставил столик ей на ноги, положил ложку и тарелку.
Попробуй сама. Тебе надо для поддержания сил. И не смотри на меня так. Я не уйду. Даже, если ты вызовешь ОМОН. Скажи, ты чего-нибудь хочешь? Врач сказал, что тебе всё можно. Может, шоколадку?
Я хочу, чтобы ничего этого не было. Я хочу вернуться назад, до твоей измены, и остаться там навсегда. Ты сможешь сделать это для меня? Нет? Ну и на фиг мне твоя шоколадка? И ты мне, на что? Иди домой, там дети, ты сейчас им нужен. Как усатый нянь!
Я не уйду. Пока тебя не выпишут. А потом, как ты решишь. Но не надейся, что меня не будет рядом, я виноват, и буду просить у тебя прощения хоть до конца жизни. Моё сердце у твоих ног. Можешь растоптать, можешь пожалеть, можешь даже просто выкинуть в помойку. Я приму любое твоё решение, но буду вымаливать простить меня. Ешь, пожалуйста. Я постою за дверью, чтобы не мешать.
Речь не о чём, глас вопиющего в палате лечебного заведения
Через две недели Машу выписали, посоветовали оставить её в покое где-нибудь в Кисловодске или Крыму. Маша выбрала Алтай. Они с Павлом давно мечтали там побывать, а потом дальше, на Байкал. Но теперь она поедет одна. Мать Маши переехала на это время к ним. Она ничего не знала и поддержала Павла в его желании присоединиться к дочери. Ну хотя бы проводить. Мама никак не могла понять, почему её дщерь непокорная отказывается, она же без своего Павлика никуда. Прямо до противности. А тут, поди ка Что-то неладно в дочкином королевстве. И не смотрит на мужа совсем, а тот, наоборот, ловит её взгляд, не выпускает из поля зрения, носится как с писаной торбой. Ладно, сами разберутся.
В самолёте Павел решился поговорить. Он понял, что сил у его жены нет никаких. И желания спорить, доказывать, противоречить тоже. Поэтому, очень надеялся, что она его выслушает.
Маша, простить меня сложно, но можно. Скажи, что мне надо сделать, чтобы ты, хотя бы, разговаривала со мной?
Не видеть тебя, лаконично ответила она.
Но общаться нам придётся, ради детей. Всё равно будут общие вопросы, им ещё расти и расти.
Наверное, придётся, только не сейчас. Ты понимаешь, что я не хочу тебя ни видеть, ни слышать? Ты понимаешь, что мне больно, что ты убил меня? Без любви люди не живут. Мне надо время, чтобы выдернуть это чувство к тебе с корнем из своего сердца, понять, что я теперь одна. И заменить пустое место на Я ещё не знаю на что. Ты понимаешь? Ничего ты не понимаешь Оставь меня в покое, дай уже сдохнуть в одиночестве
Зря он завёл этот разговор. Душа разрывалась от жалости к жене, убил бы себя, гада. И ненависть, с которой говорила его любимая Машка, уничтожала такую маленькую надежду навести хоть какие-нибудь мосты. Павел сдал свою жену в санаторий и улетел. Пусть она отдохнёт, в самом деле
Маша позвонила через месяц, попросила её встретить. Одному. Она выглядела посвежевшей, похудевшей и очень строгой. Смотрела на него, как учительница на нерадивого ученика.
Тебе придётся уехать, Павел. В длительную командировку. Через месяц нас должны развести, тогда и появишься. Я постараюсь объяснить детям, как мы будем жить дальше. Без тебя. Ты будешь с ними встречаться, конечно. Особенно, с Данькой. Но в моей жизни тебя не будет. Я много передумала и поняла не смогу простить, забыть не получается. Ты вызываешь во мне чувство брезгливости, я даже дотрагиваться до тебя не хочу. До меня, наконец, дошло: ты всю жизнь изменял мне. Наверное, потому что я слишком высоко задрала планку, требуя от тебя неземной любви. Но я так чувствовала, ты был для меня единственным и неповторимым. Сравнить было не с кем. Да и зачем? Я любила тебя, ты был для меня всем. Я даже научилась дышать с тобой в унисон, думать, как ты, делать для тебя тобой же любимые вещи. А тебе это было не надо. Почему ты честно не признался, что просто не любишь? Что тебе нужна свобода, разные женщины, другой секс, в конце концов. Зачем надо было давать жизнь детям, рождённым не в любви? Почему ты молчишь?
Я даю тебе возможность выговориться. Ты же сама сказала, что целый месяц думала, как не простить меня. Всё, что ты наговорила сейчас неправда. Какой-то подготовленный заранее текст. Я любил тебя, люблю и буду любить. Этого ты мне запретить не сможешь. И буду рядом, потому что всё время думаю о тебе, переживаю, как ты, всё сама, да сама. Думаешь сама, решаешь сама. Поступаешь, как сама хочешь. Не получится, моя дорогая девочка. И уж если я стал для тебя грязным, и ты мной брезгуешь, придётся построить баню. Дом я уже выбрал, ждал твоего одобрения. Мы ведь мечтали об этом, а мечты должны сбываться. Этот дом для тебя и детей. А мне придётся жить в бане, может, отмоюсь когда-нибудь. Я уеду, тем более что мне действительно надо побывать за Уралом, давно планировалось. Адрес дома Кристина знает. Деньги у неё. Думай, решение за тобой.
И ушёл. Не повернулся, не помог донести до машины вещи
Через неделю Кристина уже твёрдо настояла на посещении нового дома.
Мама, я не понимаю, чего ты тянешь? Да-да, нет-нет. Папа же сказал, решение за тобой. Лично мне, очень понравилось. И Верке с Данькой. Там у каждого будет своя комната, кухня большая, гостиная. Ну чего я тебе рассказываю, сама посмотришь.
Район, куда они приехали, оказался рядом с городом. Последняя остановка автобуса, пройти метров двести. И вот, он, красивый, из коричневого кирпича с деревянными окнами в пол на большой веранде и открытой площадкой на крыше этой же веранды, куда можно попасть со второго этажа. И уже посажены голубые ели перед окнами первого. Всё, как она хотела
В доме пахло ремонтом, но уже всё было готово. Даже стены были покрашены в фисташковый и цвет топлёного молока. На втором этаже четыре комнаты, дожидающиеся поклейки обоев. Видимо, подразумевалось, что их должны выбрать сами дети. Большой холл с выходом на открытую террасу, очень удобно и симпатично. И когда только успел?
Мамочка, а ваша спальня на первом этаже. Так классно. Окно большое, на всю стену, угловое, с видом на сад. Так что весной будете в цветущих деревьях спать. Красота. Папа ещё просил, если тебе понравится, выбрать забор, образцы на кухне. И к кому обращаться, там же. Мам, ну чего ты молчишь? Понравилось?
Надо что-то говорить. Конечно, дом прекрасный. Как будто она сама его спланировала. Получается, что Пашка учёл все её пожелания, не забыл даже о цвете стен. Они вместе обсуждали дом мечты, всякие мелочи и подробности жизни в нём. И вот. Зачем он ей, этот дом? Как в нём жить? С кем? С детьми? Ответов нет.
Надо подумать, переспать с этим. Мне не очень нравится район.
Мам, две минуты от остановки, рядом озеро, воздух, инфраструктура. Многие отвозят детей в отличный лицей. Туда можно на городском транспорте, можно своей машиной. Это пять минут. Там и музыкалка есть, Вероничку переведём. А когда заселятся все дома, пустят школьный автобус. По-моему, папа всё продумал.
Кристине нравилось здесь. У девочки горели глаза. В квартире у них с Верничкой была одна комната на двоих. А здесь у каждого своя. В конце концов, дети не при чём. Да и Вероничку переведём
Хорошо, моя дорогая, вечером трубим большой сбор. Как решите, так и будет.
Павел вернулся к Новому году. В доме доделали ремонт в детских комнатах, купили мебель, дети быстро устроились. Кухню Маша взяла на себя. Сама выбирала гарнитур, сама всё устраивала. Там и спала на удобном кухонном диванчике. И всё время думала, что же будет дальше. Просыпалась и засыпала с одной только мыслью: Как объяснить детям новый статус их семьи. Развод отложили, при наличии трёх детей присутствие отца обязательно. Но это ничего не меняет. Маша изнутри представляла из себя пустую консервную банку её сожрали, не помыли, крышкой прикрыли и так и оставили Она жила только интересами детей. В ателье девочки справлялись и без неё, она могла себе позволить ездить на работу не каждый день. И нашла себе хобби. Ей хотелось делать что-то руками. Макраме, вязаные пледы, плетёные коврики, корзинки, даже маленькое кресло появились у них дома в большом количестве. Маше нужна была мастерская. И она обратилась в строительное агентство, адрес которого оставлял Паша. И её там поставили в известность, что банька уже давно готова и оплачена, осталось только привезти и поставить. Это два-три дня, и можно париться. А мастерскую пристроить с задней стороны. Получится дешевле и в одном стиле. Так и порешили. Через три дня сруб стоял, очень украшая сад. А пристройку собирали в цехе строительной фирмы и должны были всё закончить уже после нового года.
Маша сидела в предбаннике и разбирала всякие банные принадлежности. И вспоминала, как обидно поставила своего бывшего мужа на место. Прислушавшись к себе, в который раз призналась, что не чувствует к Пашке сильной ненависти. Скоро два месяца, как она живёт без него. Как ей казалось. Но всё это время кто-то незримо присутствовал в жизни её детей и её тоже. Вероника была переведена в лицей и в музыкальную школу на следующий день после оформления сделки. И Даник тоже. Их, как будто, ждали уже. Строительная бригада работала по свистку, они сами знали, что делать. Или им кто-то подсказывал. Раз в неделю привозились продукты из ближайшего фермерского хозяйства, всё, что они любили. Детей в школу возил водитель фирмы, где работал их отец. Список довольно широк, особенно в мелочах, из которых, собственно, и состоит жизнь. И цветы. Через день. Всякие. В букетах и горшках. Дом, буквально, утопал в разнообразии зелени разных оттенков и форм и в палитре живых красок.
От жены одного из партнёров мужа Маша узнала, что Павел открыл представительство своей фирмы в одном из городов Урала. И купил там квартиру, корпоративную, где и жил, налаживая работу офиса. Много работал, поставил на уши всех уральских партнёров, они его первое время побаивались и недолюбливали. Но когда уже к новому году пошли заказы и деньги, народ благодарил и превозносил своего босса. И самое странное, что жил он один. За это время Пашка не был замечен в бабском обществе ни разу. Нет, претендентки, конечно, были. Командировочные на Руси всегда пользовались успехом у не очень благополучных женщин. Но всё заканчивалось на уровне пить кофе мы не будем. Что-то Маша услышала в офисе, когда приезжала за нужными бумажками, что-то рассказывала Кристина, дружившая с детьми коллег отца, что-то сообщали её подруги. И получалось, что Павел, несмотря на предстоящий развод, ведёт себя, как примерный семьянин. Надо же И надо ли это теперь?
И вот он приехал. Ночью прошёл снег, запорошило до самого крыльца, и Маша с Даником чистили дорожку, хохотали и кидались снегом. А Пашка, неслышно подъехав по снежной колее, вышел и, опёршись на калитку смотрел на них, улыбаясь во весь рот.
Папа! Заорал Данила. Мамочка, папуля приехал. Ура! И понёсся по недочищенной ещё дорожке, утопая по колени в снегу.
Маша уронила лопату, ноги подкосились, и она уселась в сугроб. Такой реакции от себя не ожидала, не чаяла, не гадала. Пашка, немного уставший с дороги, небритый, в толстом белом свитере, обнимая сына, смотрел на неё своими чистыми, ясными глазами и не мог насмотреться. Маша даже немного смутилась. Ком в горле не давал говорить, она опустила глаза. Неужели эта чёртова любовь не оставит её в покое никогда? Пока его не было, она уже поверила, что сладила с ней. Но вот увидела и
Машенька, как я соскучился, милая моя. Как рад, что ты живёшь в этом доме. Можно мне войти? Он уже стоял рядом с ней, протягивая руку.
Папа, ну ты что? Пошли уже, я тебе свою комнату покажу. Мам, ну пойдём.
Она попыталась встать. Ноги поехали по снегу, Пашка подхватил её, удержал.
Какая лёгкая. Ты похудела? Ты здорова? У тебя ничего не болит? Маша, ты не хочешь со мной даже просто поздороваться? Мне уйти?
Ну, где вы? Орал уже от двери их сын.
Ты сможешь сейчас уйти от него? Еле выдавила из себя Маша.
Я от тебя не могу уйти, только если ты меня очень об этом попросишь.
Она на деревянных ногах поплелась к дому. В холле ещё не было мебели, пришлось идти на кухню, где уже вовсю командовал Данька. Чайник был включён, в микроволновке что-то разогревалось, а сам мальчик резал сыр и колбасу.
Папа, мой руки, перекусишь с дороги, и я тебе всё покажу. Я тоже есть хочу. У нас сегодня грибной суп и запеканка Как её, мам?
А мама никак не могла взять себя в руки. Ей требовались сорок капель валерьянки, но при Павле, ни за что. Показать свою слабость? Она попила водички, потом ещё попила, и, повернувшись, воткнулась лицом в мужской свитер. Пашка стоял перед ней, в глазах плескалась тревога. Он чувствовал, понимал, что ей не по себе. Сколько раз представлял эту встречу, сколько раз проговаривал, что ей скажет, придумывал всякие-разные приятности для неё. Он хорошо знал, что любит его жена, что может порадовать её. Полный багажник всяких подарков и подарочков, вкусностей, деликатесов на новогодний стол, большая красивая уральская ёлка на крыше машины и заваленное всякими бобинами и нитками заднее сидение, материалами для увлечения и работы его жены. Павел знал толк в этом деле, ему нравились вещи, сделанные руками Маши.