Виделись уже, салага, ответил задира. Как ты вообще различаешь, когда настает новая пора здороваться? Тут же ничего не меняется. Солнце по-прежнему наверху, трава по-прежнему зеленая, а некоторые девушки по-прежнему одиноки.
Он снова издал громкий смех, подхваченный его друзьями, и, небрежно отпихнув рукой Платона, перешел ему дорогу и направился в универ. Едва не упавший парень стал делать вид, что поправляет одежду, попутно глядя, не стоял ли кто-нибудь рядом, забавляясь этой сценой. Но все были слишком увлечены своими делами, и парень, выждав немного, чтобы снова не столкнуться с Богданом внутри, зашел в маленькое здание вуза.
С виду оно выглядело еще более тесным, чем снаружи, размещенное в бывшей библиотеке после того, как стало очевидно, что благодаря автоматизации труда городу требуется больше образованных специалистов. Впрочем, хранившиеся здесь книги оказались как нельзя кстати, чтобы удовлетворять потребности в досуге растущего населения района. Внутренний холл здания граничил по сторонам с двумя учебными аудиториями, а с торца упирался в кабинеты преподавателей. Такой вот маленький филиал храма знаний на фабричный манер. Всюду сновали студенты, стоял гомон их голосов, но, к счастью, тревожную для парня музыку из магнитофона не было слышно, поэтому он без опаски зашел в привычную ему аудиторию и увидел сидевшую на своем привычном месте Лию. Ее волосы будто освещали помещение, лампочки на потолке которого были излишни. Непроизвольная улыбка, вызванная общением с друзьями, дарила чувство радости любому смотрящему на нее. Ну или как минимум Платону. Птички, как уже стало известно, не щебетали даже в окрыленной душе, но аудитория все равно наполнялась радостью. Парень с улыбкой на лице двинулся к девушке, пытаясь издалека поймать ее взгляд, но удалось это сделать только при близком контакте.
Привет, неловко пробормотал он, стараясь убрать расплывшуюся улыбку, делавшую его больше похожим на маньяка, нежели на Казанову.
А, Платон, здравствуй, непринужденно ответила Лия. Давно не виделись, да?
Она явно намекнула на их недавнюю дуэль взглядов из окон. Стоило об этом подумать, прежде чем так глупо здороваться.
Ну да, мы же виделись, можно сказать, недавно. Где вообще сказано, как часто люди должны здороваться? попытался пошутить он, невольно используя слова Богдана, явно пользующегося большей популярностью среди девушек.
Ага, все эти несуразицы с градусами, поддержала разговор Лия.
Ее глаза были накрашены, щеки горели румянами, на губах спела помада. Формы тела аккуратно облегала белая блузка, а ноги прикрывала черная юбка клеш до колен. Диссонировали с образом только модные в эту пору кеды, явный хит уличной моды. Но не имевшей родительского воспитания девушке интеллигентный Платон делал скидку. К тому же это смотрелось довольно смело и очень игриво. И, к сожалению, выступало приманкой для многих хищников каменных джунглей.
Я видел у тебя книгу, «Моби Рик», продолжил разговор парень, пользуясь заминкой перед началом занятий. Интересная? Знакомые очень хвалили.
Ты знаешь, мне очень понравилась, ответила Лия с резким воодушевлением и необычно загоревшимся взглядом. Там про бедного охотника на китов. Это такие огромные животные в океане, они могут выпрыгнуть из воды и пустить фонтан брызг прямо из головы. Судя по тексту, зрелище неописуемой красоты. Так вот, охотник плавает на маленькой шхуне и вынужден искать известного белого кита по имени Моби. Мужчина этот очень добрый и не хочет убивать животное, но с пустыми руками он вернуться тоже не может, потому что обречет на голод себя и семью. Очень трогательно, не знаю, чем все закончится.
Рассказывая сюжет книги, она словно вдохновенно парила, была на седьмом небе от счастья, мысленно переживая все те события и по-девичьи, близко к сердцу их принимая.
Смотрю, тебе нравятся рассказы о море?
Очень. Всегда мечтала там побывать, ответила Лия, медленно возвращаясь с небес на землю, угасая прямо на глазах. Но мы очень далеко от океана, и нам своими глазами его, скорее всего, не увидеть. А уж тем более китов, выпрыгивающих из воды Господи, как же они должны быть прекрасны.
Окруженная мужским вниманием и параллельно увлеченная своими девичьими делами с подружками, она казалась очень несчастной в душе, без возможности перед кем-то раскрыться, не рискуя прослыть при этом дурочкой. Мода и тренды, к несчастью, заставляют всех плясать под одну дудку, чтобы не отставать и не отличаться от сверстников.
Я знаю один фильм про китов начал Платон.
Кино это не то! По телевизору, конечно, можно увидеть все на свете, даже «Космические войны», но достаточно ли этого для жизни? Тогда бы все человечество было счастливым, а это не так.
Их милую беседу прервало неминуемое. Богдан в ауре шумной музыки, играющей из магнитофона его друга, подошел к беседующим молодым людям и нагло вклинился между ними.
Привет, детка, как ты? спросил он у Лии.
Да нормально, сижу вот, жду пару, машинально ответила она.
Чё, может, это, пойдем после лекции на тусовку? Богдан проговаривал каждое слово, широко открывая рот, чтобы легче было переминать жвачку.
Его противная улыбка пыталась сойти за ослепительную.
Тут рядом, в ста метрах от универа. У моих друзей. Гарантирую джакузи и море пива.
Прикольно, ответила девушка скорее шаблонно, нежели от чистого сердца. Можно попробовать.
Заберу тебя, далеко отсюда не уходи, оскалился Богдан, растянув улыбку шире возможностей своего рта, и, медленно поворачивая голову в сторону Платона, осветил белоснежными, будто накрахмаленными зубами всю аудиторию.
Их взгляды встретились, но скромный парень молчал, пытаясь найти нужные слова, а задира победно смотрел на него в упор и омерзительно улыбался, чавкая жвачкой. Потом положил руку на плечо друга с магнитофоном и, не отрывая глаз от Платона, стал удаляться, пытаясь добить побежденного соперника своей триумфальной ухмылкой. Самоуверенный верзила, живущий только теми вещами, которые понимает, безумно гордящийся великим фактом своего существования. Его главной проблемой было убеждение, что у него нет никаких проблем. Богдан сел за свободную парту в темном углу аудитории, чтобы не попадаться знаниям на глаза. В конечном итоге жизнь все расставляет по местам. Но только в конечном.
Преподаватель, человек с вытянутым подбородком и неестественно поднятыми бровями, уже сидел за своим столом, раскладывая на нем бумаги, извлеченные из потертого кожаного портфеля. Медленным движением он достал также ручку, положил ее перед собой, затем полез за карандашом и столь же аккуратно, вызывая мурашки у всех наблюдающих, пристроил его к ручке. Потом вынул из портфеля чехол с очками, достал их и принялся протирать специально заготовленной тканью из микрофибры. Надел окуляры, а чехол убрал к ручке и карандашу. Провел пальцем по языку и принялся перелистывать свои лекционные записи как делал в прошлые девяносто девять занятий. В сотый раз это зрелище уже имело налет аристократической выдержки, как бутылка дорогого вина, и мурашки вызывало соответствующие все до единой обязательно с моноклями и в микроцилиндрах. Платон не мог оторвать взгляда от человека, копошащегося у себя на столе или пишущего текст на бумаге, он ловил извращенный кайф. Вскоре студенты заняли все места, специально рассчитанные по числу учащихся, оставляя пустое пространство в конце аудитории. Наверху крутились вентиляторы, назойливо звеня и гоняя туда-сюда спертый воздух. Они рисовали на всех поверхностях мелькающие тени от расположенных выше них лампочек, создавая атмосферу пенсионной дискотеки для тех, кому за девять тысяч километров. Ближе к кафедре аудитория становилась максимально яркой, словно учащиеся были мотыльками, которых можно притянуть светом к знаниям. Впрочем, так легче увидеть преподавателей и их записи на доске.
Поняв, что пора начинать, профессор встал за кафедру и принялся пересказывать содержимое курса физики и намекать на вопросы, ожидавшие на финальном экзамене. Учитывая, что профессий было великое множество, а групп в университете лишь две, студенты посещали одинаковые занятия, самостоятельно изучая отличавшиеся темы дома, уткнувшись в книги или подключившись к телеканалу лекций. У Платона была специальность геофизика, а у Лии, насколько он понял, тривиальная экономика и бухучет. Парень сидел по диагонали чуть справа и сзади от девушки. Под ярким светом из окон слева он мог в самых мелких подробностях разглядеть прекрасную, манящую к себе фигуру. Видел каждый отбившийся от своих товарищей волосок у ее шеи чуть ниже затылка, пигментные пятна на открытых предплечьях и даже шрам на запястье, скрываемый белым браслетом с циферблатом. В тот сладкий момент радости и наслаждения все было хорошо, но лекции закончатся, и Лия пойдет на какую-то безумную вечеринку с джакузи и алкоголем, куда Платона даже не позвали. Впрочем, учитывая, что тусовка проходила так далеко от их дома, в целых ста метрах, обычному парню, каких в таком радиусе были десятки, не стоило рассчитывать на приглашение. Сидя за Лией на лекции и любуясь правой стороной идеального румяного лица, он прикинул, что они с Богданом буквально поделили девушку один для общения на досуге, другой на период учебы. Деление даже для львиного прайда несправедливое, так что Платон уже выстраивал планы, как бы окончательно подкатить к Лие и уже с чувством выполненного долга наблюдать за ее муками выбора. Так он себе это представлял.
А профессор за кафедрой, закончив нудную лекцию про атомные структуры, вдруг объявил об особом госте, начальнике отдела технического контроля с лампового завода, расположенного в центре их насыщенного скучным однообразием квартала. Тучный усатый мужчина в очках, с ежиком на голове, круглым выбритым подбородком, расположенным где-то на границе головы с шеей, возник буквально из ниоткуда и встал за трибуну, готовясь выступить с лекцией. Видимо, так он решил себя поразвлечь, развеяться по пути с работы домой, заодно поведать что-нибудь интересное голодным до знаний и просто давно не евшим студентам. Он представился и начал со вступительного слова о работе его отдела и дружной жизни внутри завода, о которой все слушатели, будучи отпрысками работающих там родителей, и так знали. Зато встрепенулись, когда речь зашла о молодых специалистах, стажерах и новых вакансиях при всем прочем завод оставался и единственным возможным местом работы большинства выпускников. Видя воодушевление в их глазах, толстяк за кафедрой вдохновлялся своими рассказами и эмоционально жестикулировал. Его знания действительно были велики, соразмерны проделываемым в пространстве жестам. Очень кратко, но предельно доходчиво он поведал о технологии изготовления ламп, следом переключившись на вольфрамовые нити, вакуумные колбы и цоколи. Он увлеченно рассказывал, с выражением глаз человека, готового согласиться на что угодно, лишь бы не готовить ужин вместе с женой, чье приевшееся лицо уже невозможно терпеть и невыносимей которого может быть только ее стряпня. Эта гипотеза идеально накладывалась на поведение начальника отдела с завода и создавала эффект синхронности в радостных глазах Платона, какой бывает от идеального наложения звука на картинку в старых кинолентах. Но все прекрасное когда-то заканчивается, и толстый мужчина понял, что темы для разговоров иссякли. В попытке оттянуть свое неизбежное, по мнению парня, возвращение домой гость спросил, есть ли у зала вопросы.
А вы разбираетесь в космических явлениях? Платон спросил это с места в тот момент, когда все студенты уже радостно привстали со своих мест, и тут же нахватался их гневных взглядов.
Ему просто вспомнился недавний страх младшей сестры из-за конца света гаснущее или заходящее за горизонт солнце.
Есть немного. А что вас интересует, юноша? с воодушевлением спросил заводчанин.
Солнце ведь кружится в космосе. Для нас это всего лишь круги в небе, но в реальности оно проносится на миллионы километров с огромной скоростью. Так вот, согласно законам термодинамики, оно ведь либо сгорит, либо остановится?
В отличие от преподавателей, следующих специальным правилам, диктуемым из министерства образования, упитанный мужчина на трибуне мог сказать студенту все, что думает. Без политических и конъюнктурных ограничений. Мог принести глоток свежих знаний в пустыню академичности.
На самом деле в ваших словах есть доля истины, ответил он Платону, уже ненавидимому остальными студентами, желавшими разойтись по домам. Описываемые солнцем круги с каждым разом становятся все меньше, будто оно теряет инерцию. Как бы вам точнее объяснить
Заводчанин задумался, подняв смешные короткие руки и почесав затылок, а потом увидел сидящую за второй партой девушку в вызывающе короткой юбке и длинных, выше колен, гетрах. В руке девушка держала игрушку-прыгуна на веревке и от скуки бросала его об пол. Официальный регламент поведения в университете, распространявшийся на занятия и лекции профессоров, с начала выступления гостя ее больше не останавливал, так что все было нормально.
Разрешите позаимствовать вашу игрушку? риторически спросил мужчина, аккуратно беря из ее рук шарик. Смотрите, я сейчас покажу, как это выглядит.
Он вытянул вперед руку со свисающей веревкой, а другой закрутил по дуге привязанный к концу веревки шар, который стал описывать круги на уровне его груди. Первый, второй, третий, и с каждым разом амплитуда вращения воображаемого солнца сокращалась, пока оно вовсе не остановилось в самой нижней точке.
Только в данном случае действовала гравитация, так быстро закончившая эксперимент, но круги нашей звезды уменьшаются похожим образом. Так медленно, что приборы фиксируют это только раз в круг. А человеческий глаз увидит разницу только через десяток оборотов. Но мы настолько привыкаем к тому, что постоянно находится перед нами, что не поймем разницы.
А как это явление называется, чем вызвано и к чему в итоге приведет? не унимался парень.
Боюсь, наша наука, уровень знаний и технологий не дают на это ответа.
А уровень науки до Великого разлома позволял ответить на эти вопросы?
Я думаю я уверен, что да, начал отвечать приглашенный с завода эксперт, но подскочивший на своем месте, как на горячих углях, профессор решил срочно закончить беседу.
Профессиональный преподаватель замахал руками, чтобы переключить на себя все внимание и, следуя каким-то инструкциям, начал подводить итоги знакомства с гостем таким громким голосом, чтобы никто не смог его перебить. Вместе с этим он вплотную приблизился к заводчанину, взял его под руку и потянул к выходу из аудитории, расплываясь в благодарной улыбке за визит и, как из рога изобилия, сыпля обещаниями написать хвалебные письма о госте во все инстанции, заведения и дома Фрибурга. Знакомство с начальником отдела закончилось так же внезапно, как началось, и радостные студенты, совсем недавно ненавидевшие, а теперь просто не замечающие Платона, устремились на улицу мимо сидящего парня. А он все продолжал смотреть в одну точку на поверхности трибуны, за которую зацепилась веревка шарика-прыгуна, выпущенная гостем из рук в момент его внезапного удаления из зала. Круглый аналог солнца медленно двигался, как маятник, взад-вперед, пока полностью не остановился. В этот момент погас свет, и пространство перед парнем окуталось пугающей темнотой. В дверях стоял уборщик, ожидая выхода последнего засидевшегося студента.