А всё же интересно, каково это, когда каждый день в удовольствие?
И снова Лене показалось, что кто-то резко окликнул ее. Она огляделась по сторонам в поисках зовущего и внимательно присмотрелась к кустам. Нет, в лесу никого, кроме нее не было.
А ведь ей нравилось писать картины с самого детства. Ни один подарок не радовал так, как краски. Но это, конечно, было лишь увлечением. Не более того. Лене, такой талантливой и всесторонне развитой, было из чего выбирать. Не стоило рисковать будущей стабильностью при подборе профессии. Все дети любят рисовать. Мало ли что ей нравилось в детстве!
Лена вдруг вспомнила себя в начальной школе. Домашнее задание: изобразить картину с великаном. Лена рисует земной шар и большую ступню над ним. И сразу следующее видение: она старательно списывает Гулливера с иллюстрации в книге под строгим взглядом мамы, стоящей над ней, а рядом в мусорном ведре лежит рисунок с земным шаром.
Елена!
Снова этот голос извне. Эх, помыть бы сейчас посуду, что ли, и перестать думать
Лена мотнула головой и закрыла глаза, чтобы отогнать неприятные мысли. Распахнув веки, она обнаружила себя посреди поляны в темном лесу. Сквозь деревья просачивался тусклый голубоватый свет. Лена заметила две тени, двигающиеся в ее сторону. Со всех сторон какофонией стал звучать приглушенный шепот. Лена не могла разобрать слов, но внутри нее что-то привычно сжалось. Она замерла в оцепенении, а тени начали расти и, возвысившись над лесом, склонились к ней, готовые в любой момент раздавить и подмять под себя. Гул тысячи голосов взорвал вдруг наступившую тишину. Лена сорвалась с места и побежала прочь.
Она мчалась сквозь чащу в кромешной тьме, не разбирая дороги и не оглядываясь, но явственно чувствуя на своей спине дыхание нагоняющих ее монстров. Ветки обдирали лицо в кровь, камни, лежащие на дороге, сбивали ноги, но спасающаяся Лена ничего не замечала.
Ей, конечно, не удалось скрыться от преследования. Тени нагнали ее и придавили к земле, закрыв собою небо и любую возможность выбраться.
Лена не могла двинуть ни рукой, ни ногой. Ей стало тяжело дышать от немыслимого давления. Она прекратила любые попытки сопротивления и закрыла глаза, готовясь принять неизбежное. В голове отчего-то возникла картина со стоящими рядом однотипными строениями, среди которых было общежитие. И в этот раз Лене безошибочно удалось найти родное окно, так как в нем она увидела Сашу.
Нет! крикнула Лена и рывком поднялась с земли.
Превозмогая невероятное давление, она бросилась к просвету между деревьями, который оказался выходом из леса. Лена побежала к озеру, ощущая ставшую уже непривычной легкость, остановилась у самой кромки воды и обернулась, готовая вступить в бой с тенями. Но сзади никого не было.
Зачем? За что вы так со мной? закричала она что есть мочи, обращаясь, казалось, к самой чаще.
Затем она взглянула на свое истерзанное тело и зарыдала от горечи и обиды, не пытаясь сдержаться и унять давящую боль в районе солнечного сплетения.
А потом наступил рассвет.
Лена очнулась и посмотрела на солнце: белый ослепляющий свет, стирающий и поглощающий всё вокруг. Только он, и ничего больше. Она зажмурилась и в наступившей темноте ясно, будто перед собой, увидела полотно с изображенным на нем мужчиной в мельчайших подробностях, как если бы склонилась над ним, чтобы рассмотреть детали.
Лена поднялась и пошла к зданию учебного центра. Постучавшись, она робко зашла внутрь. Борис Николаевич, готовящийся к лекции, удивленно посмотрел на растрепанную исцарапанную Лену.
Мне нужны масляные краски, тихо, но твердо сказала она.
Хм, как быстро заметил преподаватель, поправив очки. Что ж, завтра я добуду краски, а сейчас идите спать. Набирайтесь сил.
Немного поразмыслив, он добавил:
Пожалуй, завтрашний день вам тоже стоит потратить на восстановление.
Мне не нужно отдыхать, мне нужно написать картину, категорично ответила Лена.
Призвание не утомляет, да задумчиво проговорил Борис Николаевич и, понимая бессмысленность дальнейших уговоров, сдался. Что ж, будь по-вашему: я принесу краски сегодня вечером. Но сейчас вы, не медля ни минуты, отправитесь домой и ляжете спать.
Лена кивнула и направилась к выходу, у которого стоял взволнованный Саша. Она посмотрела ему в глаза, взяла за руку и повела в сторону здания, среди окон третьего этажа которого теперь уже безошибочно могла найти их родное.
Глава 10
Стеречь ребят над пропастью во ржи.
Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверное, я дурак.
Джером Дэвид Сэлинджер
Через несколько дней приехали родители.
Лене нужно было рассказать им про Сашу, их любовь, намерение забрать Настю к себе и про многое другое. Посвятить их во все детали она, конечно, не решилась: они бы не поверили и не поняли. Возможно, со временем она сможет поведать отцу и матери свои тайны, но точно не сейчас.
Она решила начать с желания сделать живопись делом всей жизни. Родители неприятно удивились и завалили ее вопросами.
Доченька, ты же понимаешь, что рисование это не более чем хобби? слегка заискивающе и немного осуждающе спросила мама. Тебе стоило бы сосредоточиться на поиске стабильной работы, раз уж твой брак потерпел фиаско. Теперь ты должна рассчитывать только на себя. Ты была лучшей на курсе. И где на математическом факультете!
Как можно зарывать в землю такие таланты и менять их на мулевание на бумаге? негодовал отец. Мы дали тебе всё, что могли! Путевку в жизнь! Столько возможностей! А ты выбираешь это?
Он не был деликатным, но Лена злилась на него куда меньше, чем на маму. Он не пытался спрятать свое разочарование за тем, что желает ей только добра, не выбирал выражения, говорил то, что думал, не старался сыграть на чувстве вины. Всё по-честному.
Обычно она отмалчивалась во время таких разговоров, даже не надеясь победить в споре. Но только не в этот раз.
Я не зарываю таланты, возразила Лена. Я как раз их раскрыла. Наконец.
Лена, никто и не говорил, что ты плохо рисуешь, подхалимски начала было мама.
Как раз говорил. Точнее, говорила. Ты, перебила ее Лена. Ты всегда была против. Этот талант долго дремал во мне и наконец раскрылся. Ты хочешь снова всё разрушить, мама?
Ну конечно! Мама теперь негодяйка! родительница возмущенно отвернулась, применив свой излюбленный прием.
Елена! сотряс стены грозный голос отца. Да как ты смеешь упрекать мать в чём-то? Как смеешь хамить той, что боролась за твою золотую медаль, когда тебе несправедливо снизили оценку? Той, что дошла чуть ли не до министра для тебя?
Для себя, тихо промолвила Лена.
Что? голос отца стал напоминать раскаты грома.
Для себя, пап. Она сделала это для себя. Мы всё делаем только для себя, пояснила Лена. Она делала это для того, чтобы ее дочь стала медалисткой.
Будто этой дочерью была не ты, а кто-то другой! уже начала плакать мать.
Лицо отца приобрело багровый оттенок. Он всегда яростно заступался за жену. И это очень нравилось Лене. Да, к сожалению, родители нередко боролись против нее, но они определенно были командой. Они были «мы». Всегда. И, наверное, поэтому ей так остро не хватало этого во время жизни с мужем и так радовало с Сашей.
Саша. Сегодня вечером Лена и Саша должны были объявить о том, что хотят жить вместе, забрав к себе Настю. С каждой минутой разговора с родителями идея о встрече казалась всё менее и менее удачной. Надо было срочно исправлять ситуацию.
Мамочка, ну в этом же нет ничего плохого. Почему ты так реагируешь? сказала Лена, ласково обняв отвернувшуюся родительницу. Разве плохо хотеть, чтобы твоя дочь стала медалисткой? Этого желают многие. Это не делает тебя эгоисткой или негодяйкой.
Ах вот значит как? Эгоистка и негодяйка? обиженно воскликнула мать, резко отстранившись.
Мама, услышь меня! Я говорю: не делает. Зачем ты так? взмолилась Лена.
Это я-то эгоистка? не унималась женщина.
Мама Ты прекрасна. Стремления твои понятны. Это были хорошие желания. Только это были твои желания, а не мои, Лена успокаивающе погладила ее по плечу.
То есть я, негодяйка такая, всё сделала для себя, не дав сбыться твоим мечтам и испортив жизнь? Так получается? разразилась рыданиями женщина. Я, эгоистка, настояла на профессии со стабильным заработком, учитывающей твои неординарные умственные способности, не для тебя? Для кого-то другого?
Мама подошла к окну, вытерла глаза платком и, немного успокоившись, добавила:
Хотя, знаешь, возможно, ты и права. Я делала это для милой, благодарной и любящей своих родителей Лены, а не для той, что обвиняет мать в эгоизме.
Да, Елена. Что произошло, пока нас не было? Что на тебя так повлияло? Мы не узнаем свою дочь, спросил отец, обнимая расстроенную жену.
Давайте закроем тему. Я не смогу вам объяснить. Лена решила оставить тщетные попытки найти общий язык с родственниками. Я вас очень люблю и за всё вам безмерно благодарна. Но рисовать я не перестану.
Доченька, ну кто же настаивает на том, чтобы ты перестала рисовать? Рисуй себе на здоровье! В свободное от работы время, мама протянула руки к дочери в умоляющем жесте.
Мам, давай закончим, устало проговорила Лена.
И действительно, что тут обсуждать. Мы же всё только что решили. Давайте лучше подумаем о том, что приготовить на ужин, нарочито весело ответила женщина.
Лена решила, что более удачный момент сегодня вряд ли представится, и сказала:
Да, пойдем. Кстати Я должна вас кое с кем познакомить.
Оба родителя резко повернулись к ней и посмотрели одинаково возмущёнными взглядами. Они определенно были командой.
Вот всё и стало на свои места. Теперь мне всё ясно, презрительно произнесла мама.
Она скрестила руки на груди и приготовилась к нападению.
То есть появился какой-то охламон, который забил тебе голову всякой ерундой? открытым текстом спросил отец.
Доченька, солнышко, ты всегда была слишком доброй и влюбчивой. Ты всегда выбирала не тех, заискивающе добавила мама. Вспомни, как отговаривали мы тебя от нелепого замужества. И что из этого вышло? Вот и сейчас уже точно понятно, куда могут привести твои новые отношения.
Мама поджала губы, а папа взял Лену за плечи и, глядя в глаза, твердо произнес:
Лена, мы вернулись. Мы будем рядом. Нет необходимости искать поддержки у каких-то сомнительных личностей.
Да, доченька. Со временем ты встретишь подходящего человека. Возможно, ты его уже знаешь, но еще не оценила по достоинству. Слышала, Алёша Куравлёв защитил кандидатскую диссертацию? Ты же помнишь Алёшу? залепетала мама.
Мам, как я могу не помнить соседа по парте, который был влюблен в меня долгие годы? Прекрати, пожалуйста. Он был, есть и останется только другом, нахмурилась Лена.
А зря! Вместо такого прекрасного парня ты снова выбираешь обалдуя, отношения с которым ни к чему хорошему не приведут, продолжила гнуть свою линию родительница.
Да откуда вы знаете? возмущенно прокричала Лена. Вы его даже не видели! Вы не общались с ним, а уже заклеймили и сделали выводы!
Ты решила заняться рисованием вместо того, чтобы устроиться на нормальную работу, иронично заметила мама, пожав плечами.
Потому что это делает меня счастливой! Так же, как и он! заплакала Лена, не выдержав.
Родители обняли ее и стали гладить по голове, совсем как в детстве после перепалок, в ходе которых Лена никогда не выигрывала.
Успокойся, родная, нежно проговорил папа. Не надо так нервничать.
Да, нет никаких причин для того, чтобы терять самообладание, сказала мать, сурово глядя на отца и не позволяя ему дать слабину. Я предлагаю оставить эту тему и заняться наконец чем-то полезным. Например, готовкой. Пойдем, будешь помогать.
Да, мам, Лена вытерла слезы и понуро побрела на кухню.
Это выражение было ее белым флагом. В детстве она выбрасывала его так часто, как могут только очень хорошие девочки, дочери-медалистки.
Она послушно шла помогать маме, а перед глазами стоял белый лист бумаги, на котором следовало нарисовать Гулливера вместо ноги над земным шаром, а в ушах звучало тихое «да, мам».
Глава 11
Мы боимся того, чего не понимаем.
Бернар Вербер
Саша стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу, и нелепо поправлял галстук.