Я еле удержалась, чтобы не напомнить маме, как она сама говорила, что папа еле ноги унёс из этой идиллии
Ты такая маленькая девочка, возвращалась отсюда спокойная, довольная, повзрослевшая. Идилия, здесь идиллия, бормотала мама.
Согласна. Но как-то, мам, совсем тут всё по-другому стало.
Я вышла из комнаты на длиннющий, обожаемый мною в детстве балкон, прошла с него кухню, открыла там окна, впуская утро, первое утро на воле шесть дней как открыла границу Москва, и мы смогли выехать, не оформляя цифровые пропуска. Я облокотилась на раму и посмотрела вниз. Уф. Кухня другое дело, и солнце, и вижу привычный соседний дом-корпус два. Деревья здесь стояли не так часто и были не такими высокими. Всё детство я видела с кухни козырёк соседнего дома и вход в его подвал. Сейчас же я смотрела не на соседний дом, а на дорогу в наш подъезд! По дорожке шли те двое в шортах, собака подняла лапу у колёс единственной (!) машины. Стоп! Но этого просто не могло быть. Окна бабушкиной квартиры выходят на две стороны на торец дома, туда, где видны дальние не наши дома, и на соседний корпус-два. Но на дорожку в подъезд (в наш подъезд!) окна не выходят! За дорожкой помойка. Правильно. Эта помойка нашего дома, влево от подъезда. Но её никогда не было видно с кухни. С кухни и с балкона я видела всегда помойку соседнего дома. Но не нашу! Я просто остолбенела. Я разглядела даже контейнер для пластика. В Веретенце неподалёку стоял завод вторсырья и все были помешаны на экологии, в магазинах стояли аппараты по сдаче бутылок, во дворах специальные контейнеры; я разглядела даже этикетки бутылок но контейнеры были на помойке у нашего дома, а у соседнего, который я и должна была видеть их не было. Я озадаченно вернулась с кухни на балкон. (На балкон можно было попасть и из кухни, и из комнаты.) Уф. Всё стало нормально: помойка та, что надо, без контейнера для пластикового вторсырья, будто ещё один кадр кинофильма сменился: соседний дом, его козырёк и вход в подвал, помойка за деревьями знакомый с детства вид. Я решила, что мне померещилось. Но пустая дорога к нашему подъезду, которая на самом деле забита до предела машинами, так что дядя Вася не мог подъехать впритык, не могла же мне померещиться. Такого не могло быть! Я озадаченно вошла с балкона в комнату, где лежала мама.
Мам! Сейчас смотрю в окно и вроде как на севере я, вроде как мираж
На Севере северное сияние, а миражи в пустыне, мама потянулась и села на диване. Кстати аккуратно с диваном, если сесть на угол, он опрокидывается. Что это вообще за диван? Откуда он?
Я стала раздражаться на маму, что она привязалась к этому дивану? Настроение испортилось. Я побежала вниз, на улицу, в подъезде было так прохладно, как во всех на свете старых кирпичных домах. Если глюк пошёл, это совсем аут, может из-за худобы? Я как-то упала в лагере в обморок, но там, несмотря на восемь утра, пекло южное палящее солнце, мы только что отбегали и сделали офп. Там у меня явно случилось углеводное голодание. Но сейчас-то нагрузки нет, солнце не печёт и я ем одни углеводы. Я выбежала на дорожку из подъезда всё было заставлено машинами! Я обошла дом и посмотрела снизу на наши окна. Я даже встала на то место, где стояли мужики в шортах, как они задрала голову Попыталась изучить следы. Но куда там сухая земля, какие там следы.
Озадаченная я вернулась, отгоняя тревожные мысли.
До того, как временно поселиться в Веретенце, я и не задумывалась, что квартира, в которой живёт человек отдельный обособленный мир, у каждого он свой, часто абсолютно не похожий на мир ближнего соседа за стенкой, над потолком (если у вас не последний этаж, там, понятно, мир птичий, мир голубей), под полом (если у вас не первый этаж, там понятно мир крысино-мышиный). Получалось как бы два мира. Мир родной, в котором я жила в Москве. И мир чуждый, чужеродный. Нет: любила его по-прежнему, как в детстве. Противоречие, но это так. Я любила, и он стал мне абсолютно чужим, даже кое-где, кое в каких местах, враждебным. Я ожидала родного с детства мира. А на деле гостевое чувство в квартире, вроде бы я в гостях в чужом доме. Здесь жили разные люди. Всех их объединяло одно они были нехорошими людьми, жлобами, ворами, должниками и обманщиками, обрезанный звонок у тамбурной двери тому показатель. Объединяло их ещё и то, что они жили всегда ровно по году. Всё из квартиры было вынесено, вплоть до оконных ручек, даже в стенах на месте розеток зияли дыры после последних жильцов, даже люстры пропали без плафонов, а вместо них свисали непотребные лампочки на проводах, но зато последние жильцы натащили шкафы, стеллажи и диван.
Когда я осталась один на один с этими ужасными стенами в рваных обоях, потолком, на котором пальцами давили комаров, мысли мои стали путаться и вспоминать прошлое, не только бабушку, но и как-то сразу всё.
Первые дни в квартире я чувствовала себя совсем паршиво. Видела в окно тех мужиков в шортах, то с собачками, то с пивасом, и ни разу чтобы и с собачками и с пивом, они всё время молча смотрели на меня, задрав головы. И самое бесячее: я снова видела дорогу, которую видеть не должна, идущую к подъезду, который видеть не должна. Мне казалось, что дом крутится вокруг своей оси. Я даже стала к этому привыкать, насколько можно привыкнуть к головокружению, к видению. Если я видела мужиков под окнами, а потом перебегала на балкон и видела подъезд нашего дома и дорогу к нему, я крутила и трясла головой так делает кот Том после нападения хитрозадого мыша Джерри. И видение пропадало. Это всё нервы, думала я, меня просто накрыло, успокаивала я себя, вчера переработала, ну конечно же: чистить рамы под реставрацию (на пластиковые окна денег не было), мыть квартиру, везде раскладывать мокрые тряпки, чтобы пыли меньше.
Пол я не только мыла, но и скребла от прилепленных жвачек. Причём, это было ужасно сложно паркет же, и лезвия постоянно терялись. Всё терялось поначалу, пока я не решила всё нужное класть на стол рядом с диваном. У меня стали болеть кисти рук, а ночью отниматься я поняла, что клинер самая тяжёлая профессия в мире. Я надеялась, на возвращение ауры бабушкиной квартиры, но с каждым днём становилось всё жутче. Аура она же в вещах. Смотришь на вещь и вспоминаешь, что с ней связано. А тут дом-чужак, комнаты-склеп. Вдобавок оказалось, что связь плохо ловит надо подходить к окну, интернет был, но тоже не супер-скорость. Я разговаривала по телефону на кухне там ловило прекрасно, соседи стали стучать в стенку я громко болтала, им всё было слышно. И я их слышала тоже. Но в стенку не стучала, я ж не дура скандальная.
В итоге я старалась вообще не говорить дома, стала вечером на прогулке болтать с мамой каждый вечер я выходила продышаться и погулять. Оказалось, что не только квартира, но и Веретенец стал мне чужим, я его элементарно не узнавала. Новостройки не пощадили даже старый город, а может я просто в детстве стройки не замечала? В детстве всё камерное, всё не в пространстве, а как на картинке, в детстве везде сказка
По вечерам очень много гуляет людей. Сразу видны люди молодые и успешные, с карликовыми собачками эти и заселили новостройки, и вижу я людей местных, тихих и покорных, а после наступления темноты агрессивных местных выпивох, многие из них настырные попрошайки, кое-кто выходит на проезжую часть, прям на перекрёсток и мешает машинам, и переходящим улицу. Ну и ещё меня поразило, что люди с работы возвращаются тут после восьми, то есть после девяти, а в одиннадцать улицы как вымирают. В магазинах после захода солнца аншлаг и длинные очереди.
Как-то я закопалась на кассе, мне денег не хватало. Так люди не комментили, не цыкали в спину, как у нас дома в супермаркете тихо стояли ждали, а когда поняли, что загвоздка надолго, так молча перешли в соседнюю кассу. В Веретенце мне вечно не хватало денег на карте, я ж покупала только готовое, сама не стряпала, вообще панически боялась газовой плиты, священный ужас посещал меня, глядя на газовую трубу, идущую из стены, я даже духовку побоялась открыть.
И вот мне в магазине не хватало денег, а я даже не знало сколько, оповещение не пришло. Шоколадный сыр кассир отложил, а он же мне нужен, я без него не могу. И у меня в сумке была куча мелочи, сдача со строительного рынка десятки да рубли, перемотанные скотчем. И вот пока этот скотч кассир разматывал, то и тут не раздражался, ещё спокойно уговаривал сыр дорогой, типа не берите, но он же не знал, сколько у меня мелочи. Кассир запомнил меня, с тех пор здоровался, даже если не стоял за кассой, и фоткал меня в маске для своих тупых отчётов. Если я появлялась перед закрытием. По доброжелательности окружающих я и узнала старый Веретенец, поняла, что Веретенец мне всё ещё дорог, я со многими бабушкиными знакомыми встретилась во дворе, все знали, что я вернулась и делаю ремонт, все вспоминали бабушку, её портрет, оказывается, висел на доске почётных граждан города, а я и не знала об этом.
Через неделю я привыкла. И привычно утром сидела на подоконнике. Светало, я ждала собачников. Каждый день по утрам за ними следила.
Если они появлялись, значит я точно из окна кухни увижу не то, что на самом деле можно не рыпаться, не делать лишние движения и не выходить на балкон. Всю неделю, пока шлифовала рамы, я поглядывала на улицу.
Да расслабься, хватит пялиться, услышала я знакомую хрипотцу. Мужички твои выходят в шесть-сорок пять, неужели непонятно?
Они не мои! я обрадовалась старому другу. Ну конечно: тролль соизволил меня навестить, когда всё страшное позади, когда я прижилась и привыкла.
А ты, я смотрю, здесь как у себя дома, тролль троллит, ничего удивительного.
Так я и есть у себя дома.
Здрасьте приехали. Это я у себя дома. И если туго с мебелью, Кроль захватывает свою. Не диван, но кресло-диван! Мой тролль уселся в кресло, даже улёгся и свернулся колечком как пёс. Тролль имел неприятную привычку, он не отвечал, если не хотел, и твоя реплика улетала в пустоту. В ответ я проигнорила его пассаж о ветхозаветном кресле-диване.
Не ветхозаветный, а из усадьбы. Он читал мысли.
Откуда-откуда?
Оттуда-оттуда, бурчал он. Из усадьбы. А догадываешься ли о последствиях ты? Он всегда общался несколько странно, но так напряжненько-авангардненько, как сказала бы моя мама
Ты впервые пришёл на рассвете. Я тоже вела свою беседу.
Утром. Я пришёл утром.
Ну поболтаем.
Не болтать пришёл. Кому ты хочешь что-то доказать? Или ты такая смелая и наплевать на последствия, и рискуешь попасть в мои кровожадненькие лапки он сложил волосатые щупальца на животе; пальцы у него оказались в перстнях как у бабушки, ну похоже что-то новое, однако.
Троллик-Кролик, это я так шутя к нему обращалась. Ему нравилось сама музыка слова, он повторял нараспев так «кро-о-о-лик», и резкий обрыв: финишное касание на опережение. Ты мне зубы не заговаривай, на испуг не бери. Откуда у тебя на пальцах столько драгоценностей, а то «последствия», «последствия», а сам ограбил кого-то? И, пока ты не заговорил меня, у меня цель, а не последствия. У меня начало. А ты со своими несуществующими креслами можешь идти хоть лесом, хоть чем.
Послушай, Мальва. Он был странно серьёзен, без кривляний и выделываний. Я же не шучу, ты знаешь. Ты не думаешь о последствиях. Ты даже не знаешь, что тебя ожидает.
Послушай, Кроль. Что меня тут может ожидать? Неровная стена, потолок с разводами или отклеивающиеся обои? Ну ок.
Не надо «ок». Говори «ко-ко».
Почему «ко-ко»?
Мозги у тебя куриные.
Догнался, не пойму? Почему куриные-то?
Ряба-баба, потому что. Забыла Рябкову? Как весь класс, ко-ко-кал, когда её к доске вызывали?
У у тебя мозги Я стала задыхаться от возмущения. У тебя мозги троллиные.
Очень содержательный ответ. Десять из десяти, как говорится. Зачтён, как пишется. За неделю отупела окончательно. Вот что значит оказаться в ненужном месте в неверный момент.
Сам неверный. Я никогда не обижалась на его оскорбления, ведь он единственный, кто знал о моей тайной любви к Киряну. Ну обижусь я. А он больше не придёт. И что тогда мне делать? Если уж на то пошло, то у меня русалочьи мозги, а не куриные, ясно?
Рыбьи, у тебя рыбьи безмозглые мозги.
Обыкновенно он передразнивал, как детский сад, и тут должен бы был сморозить что-нибудь типа «ясно-колбасно». Но он был серьёзен, он не шутил совершенно! Он прав. Рыбий мозг моё состояние по жизни, я сломалась, я опустила руки, я тряпка.
Ты мне зубы заговариваешь. Даром, что сам с шамкающим я не договорила. Тролль улыбнулся во все свои здоровые тридцать два зуба, или сколько их там у троллей
Издеваться? Вали. Я тебя не ждала.
Ждала, ждала, тролль заскакал на своём кресле-диване, запрыгал, как бесятся дети. Я древний премудрый тролль Кроль. Бахвальства и самомнения моему троллю было не занимать. Он всегда такой на приколе, совсем не зазнавался больше игра, бравада, чтобы меня развеселить, мне так казалось
Тренировок пока всё равно нет, вот я и
«Пока»! Ключевое слово «пока».
Это «пока» три месяца продолжается. Не забывай!
Три будет через пять дней
Я знаю, что ты самый точный и умный. Можешь не выпрыгивать из своих кружевных панталон.
«Панталоны» по-французски «брюки». Дружила бы с Рябковой, знала бы не только это.
Ничего стыдного в панталонах нет. Вали!
Он не бил меня по больному. Вот это было ценно. Он ни разу за карантин не напомнил мне о мастере спорта, и я ему за это была благодарна, пусть хоть сто раз Рябу-бабу припомнит. Я была не права и признаю это, я не доказываю ж, что Рябкова сама виновата, тролль в полном праве мне напоминать мою подлость с юбкой. Он любил и дома надо мной подшучивать, когда я заканчивала подход например к отжиманиям и приседаниям, и у меня уже тряслись ноги или руки. Он часто приходил поддержать меня в Москве, но никогда по утрам. И сейчас он напоминал о некрасивом в началке далеко не самом некрасивом, что случалось в моей никчёмной жизни.
Вали!
Здесь наша территория, отозвался тролль. А лишняя здесь ты, ты вали.
Я собственник вообще-то
Что за надменные слова. Наследница что есть, то есть.
Считай, что я учусь на маляра.
Все люди немного маляры. Они красят и перекрашивают, красят и пере Тролль с размаха грохнулся на пол, и пол в этом месте провалился.
Я испугалась и смотрела во все глаза, ведь получалось, что тролль провалился к соседям снизу! Что сейчас будет! Они и так названивали маме и даже пытались шантажировать, жаловались везде, где только можно на нас. Но странно за эту неделю шума (они жаловались всегда на шум от жильцов, даже если их не было дома. Наших жильцов-то) ни разу меня не беспокоили. Что сейчас будет!
Ты перестала делать силовую! Кроль подтянулся и вылез из дыры, локти его кафтана побелели. Это что-то запредельное, тут вся квартира в белилах каких-то. Ты хоть прибирайся что ли. Он стал отряхиваться, как ни в чём не бывало.
Я не смела подойти ближе, солнце как назло в этот самый момент стало бликовать на пол, и я не видела, что там с дырой в полу.
Два дня не мыла всего-то, это пыль от шлифовки рам, сказала я медленно подбирая слова.
Два дня. Потом три дня. Ты ку-ку. Кукухой поехала. Уезжай.
И не совращай.
Когда я тебя совращал. Я ж не твой Кирян.
Я не в том смысле.
А в каком же ты смысле? тролль снова сверкнул камнями на волосатых пальцами, что было неудивительно при ярком солнце.
А в каком ты подумал?
Ну уж не в том, в котором ты.
Я имела в виду, что я запнулась. Почему я должна оправдываться? Он пришёл, проломил пол, советует уехать. Да я бы и сама с удовольствием уехала, но надо же сделать ремонт, раз задумали, надо теперь с полом что-то решить в конце концов, с дырой: я имела в виду, что не привыкла отступать.
Да всё понятно, что ты имела в виду, не оправдывайся, тролль махнул лапой, и снова искра от камня на волосатом пальце, хотя солнце уже не попадало в окно кроткосрочными лучами.
Интересно, подумала я тогда, откуда свет, откуда блики?