Я не выдержала:
Как это не нужны, если они наши родители?! Как ты можешь быть не нужна маме?
Я не знаю. Лиза потерла лоб, от напряжения у нее даже побелели пальцы. Но мне кажется, что все устроено так, как нужно.
Эта мысль мне совсем не понравилась.
И что теперь? Совсем ничего не делать? А зачем тогда мы вообще что-то там выбираем, решаем, если кто-то знает, как лучше? А Женька? У меня сорвался голос. Женька это что, тоже «лучше»?
Лиза долго смотрела куда-то в одну точку, а потом тихо сказала:
Я спрашивала у Смотрителя. А он сказал, что каждый узнает целиком только свою историю, а все другие нам не дано знать изнутри. И еще добавил, что мы не знаем, что бы ждало Женьку, если бы она Родилась. Я думаю, Лизка еще сильней натянула одеяло, укутавшись почти с головой, что, может быть, ей где-то сейчас хорошо.
Я тоже залезла под одеяло с головой и спросила шепотом:
Лиза, помнишь, вы со Славой залезли в те файлы, которых в обычном Хранилище нету? Может, если мы побольше их почитаем, то лучше поймем, что к чему и что нам делать?
Нет, тоже шепотом ответила Лиза. Я поняла, что лучше, наверное, этого не знать.
И я вспомнила, как на антропологии нам все время говорили: «Вы уже знаете очень много, теперь думайте». Но думать сейчас совсем не хотелось. Я ужасно устала от этих важных и умных разговоров.
И мы с Лизкой стали просто лежать в темноте под одеялом, и она мне все рассказывала, как папа хотел помочь и чуть не прожег мамино концертное платье, а мама чуть не упала в обморок.
И уже совсем поздно ночью она рассказала мне про Сережу, как он ее всегда слушает, а она его. И как они читают вместе книжки и обсуждают их потом. И еще много чего про маму Сережи, какая она хорошая, красивая и грустная, про кошку Мари, которая живет у родителей Лизы, и мама все гордилась, что она настоящая аристократка, а Мари взяла и вытащила из мусорного ведра объедки и разбросала по кухне. А я рассказывала, как еще давно, когда я могла смотреть на родителей через экранчик, бабушка пришла к нам домой, чтобы помочь маме с уборкой, и аккуратно разложила все папины провода от компьютеров, так что у него там все перепуталось, а потом чтобы загладить свою вину, приготовила пирог с луком. А папа терпеть не может лук. И еще про Ритку, про нашу будущую собаку и про то, как я буду ее выгуливать. Может быть, даже с Ритой по очереди
И так мы проговорили до самого утра, пока не заснули на Лизкиной кровати под одним одеялом.
Глава 20
Я привыкла спать всю ночь, поэтому утром проснулась с трудом, но все равно потихоньку встала, накинула на мирно спящую Лизку одеяло и побежала к своей капсуле, на ходу заглянув пожелать Рите доброго утра.
В такую рань в Управлении еще никого не было. Я уселась прямо на ступеньки и стала ждать.
Старшая по выбору удивилась, увидев меня на пороге, но она, кажется, не хотела показывать, что мы с ней как-то особенно знакомы, потому что только суховато сказала:
Здравствуйте! Подождите немного, я вас вызову.
Пока я уже в третий раз сидела в этом коридорчике, дверь открылась и в нее робко заглянула незнакомая мне светловолосая девочка. Она уселась на другой край скамейки и стала теребить край пышной голубой юбки.
Старшая все не вызывала меня, и мы так и сидели молча, пока девочка вдруг не спросила:
А как ты поймешь, что это твои родители?
Я даже растерялась.
Я вообще-то уже поняла, какие родители мои, просто так получилось, что мне нужно выбрать их еще раз.
Девочка вздохнула и оторвала взгляд от пальцев, перебирающих юбку:
Я послушала все лекции, знаю алгоритм, но так и не поняла, как же все-таки не ошибиться и выбрать правильных родителей.
Девочка была на кого-то очень похожа, только я никак не могла вспомнить, где ее видела. В этот момент открылась дверь, и Старшая объявила, что можно проходить в порядке очереди. Уже на пороге я вспомнила вчерашний разговор с Лизой и остановилась:
Вот увидишь, все будет хорошо. Все равно все получится правильно и как нужно, даже если тебе кажется, что все идет не так!
Старшая по выбору что-то разглядывала на экране, щелкая клавиатурой:
Слушаю вас.
Теперь она снова стала похожа на строгую учительницу, подругу мамы Елену Сергеевну, которая учит детей математике и всегда носит строгие прямоугольные очки.
Я хотела бы сделать повторную заявку на родителей после неудачной попытки Появления, сказала я, протягивая свой экранчик.
Она на секунду перестала печатать, но так и не посмотрела на меня. Мой экранчик пискнул, мигнул голубым светом, и через минуту Старшая вернула его.
Ваша заявка принята. Ожидайте подтверждения в течение дня. Также у вас на руках находится личное досье выбранных родителей. Прошу сдать его и второе тоже, пожалуйста, добавила она, понизив голос.
Я все время крепко держала папки в руках, а потом, наверное, оставила их на скамейке перед кабинетом.
Ой, подождите минутку! Я выскочила в коридор.
Одна папка лежала на скамейке, а вторую держала девочка в голубой юбке. Вид у нее был странный.
Это же нельзя! шикнула я на нее, выхватив папку, и бегом вернулась в кабинет Старшей: Возьмите, пожалуйста. И спасибо вам за всё.
Она наконец взглянула на меня:
Желаю вам удачи.
Я хотела разобраться с этой девочкой в коридоре и объяснить ей, что нехорошо брать чужие вещи, но не успела открыть дверь, как она уже влетела в кабинет.
И я медленно пошла, боясь даже смотреть на экранчик, хотя знала, что еще слишком рано И уже когда спустилась по лестнице, вдруг поняла, на кого так похожа моя новая знакомая
К Управлению подтягивались другие ребята. А я второй раз за утро села на ступеньки и стала ждать.
Очень скоро передо мной мелькнули голубые оборки. Я не успела опомниться, как кто-то уже крепко обнимал меня.
Спасибо тебе! Спасибо!
Девочка помчалась по дорожке, держа перед собой экран, потом остановилась и крикнула:
Меня зовут Ангелина. А моих маму с папой Алена и Вадим!
Я еще немножко посидела, глядя ей вслед, а когда встала, чтобы уходить, увидела в окне Старшую. Она улыбалась и махала мне рукой.
Глава 21
«Ты тоже тень, но глаз не отвести», вот первое, что я услышала, когда второй раз в жизни экран издал мелодичное «дзинь» и выдал приложение «Родители». Горели свечи, на столе стояла красивая посуда, которую мама называла «свадебной» и доставала только по очень важным поводам. А еще звучала гитара. Мне сто раз приходилось слушать, как Лизина мама пиликает на своей скрипке (по-моему, это больше похоже на скрип избушки на курьих ножках, когда она поворачивается к лесу задом, но уж точно не на музыку), а вот гитару я услышала впервые. Она все время висела на стенке над диваном, и я понятия не имела, что папа может вот так здорово на ней играть. Да еще и петь! А мама сидела рядом, завернувшись в красно-зеленый плед, скрестив ноги, и тихонько покачивалась в такт музыке. Самое удивительное даже папин ноутбук был выключен, а такого я, по-моему, вообще ни разу не видела.
Не знаю, что произошло, пока меня не было. Нет, конечно, у них и раньше бывали такие тихие вечера, когда они что-нибудь смотрели вместе, или просто разговаривали, или гуляли. Иногда к ним приходили друзья, тогда бывало шумно и весело. И я заметила, что при других людях папа чаще обнимает маму и как-то особенно на нее смотрит, а мама больше улыбается. Кстати, она вообще любит посмеяться. А когда мама заболела, и ученики пришли ее навестить с яблоками и апельсинами, она стала казаться очень серьезной. Наверное, и в школе она такая. Сдержанно улыбается и хмурится, если кто-то из ребят расшумится. Правда, в следующую минуту чаще всего и сама начинает смеяться вместе с ними. Вообще мне показалось, что ученики ее очень любят. Я даже сердилась на них немножко за то, что они могут вот так запросто разговаривать с мамой каждый день.
Папа тем временем заиграл что-то очень быстрое, веселое, и под эту мелодию они с мамой стали выкрикивать поочередно:
Агриппина!
Ипполит!
Аурелия!
Иннокентий!
Васисуалий!
Господи, он вырастет, засудит нас и будет прав! Мама вытирала слезы, которые выступили у нее от смеха.
Увидим первый раз и сразу поймем, кто это. Сам нам подскажет, сказал папа, откладывая в сторону гитару и нежно обнимая маму.
Праздничная посуда, свечи, мамины любимые хризантемы в вазе «Долго соображаешь», говорила мне Лиза.
Конечно, они знали!
И были так рады этому, что стали сами на себя не похожи.
Только вот Неужели они назовут Ритку Васисуалием?!
Глава 22
Все поменялось. Папа теперь вставал рано утром, и маме не приходилось будить его по десять раз до самого ухода на работу. Он шел на кухню и, напевая, готовил завтрак. «Снег не пойдет, ибо у нас его и так полно, а вот пустыня точно образуется», говорила бабушка, которая теперь заходила очень часто и обязательно приносила бананы, орехи или еще что-нибудь вкусненькое. Но вообще она стала поглядывать на папу гораздо добрее и один раз даже притащила ему вязаную подушку для компьютерного кресла, чтобы «сидел как король».
Первые дни я вообще забыла обо всем и обо всех. Все время торчала в капсуле и ждала, пока экранчик позволит мне посмотреть, что там происходит у родителей. Было так здорово снова увидеть их квартиру, синие занавесочки на окнах, мамин кораблик на шкафу, маленькую елку, которая стояла на кухне в углу («Что уж теперь убирать, пусть стоит до следующего Нового года», ворчала бабушка). И в доме теперь было так уютно, когда родители не ссорились и не молчали.