Я слушал этого молодого докторанта, и с глаз постепенно спадала пелена, которая всю жизнь застилала мою реальность. Нет, я не злился, мне не было неловко, я чувствовал себя нормально. Раньше я ощущал одиночество, когда сталкивался с сомнениями и странностями, между которыми не видел никакой взаимосвязи. Но оно было: все необычные явления заставляли меня чувствовать себя не в своей тарелке, порой я чрезмерно реагировал и нуждался в уединении, ощущал потерянность в толпе и собственную ненормальность. После общения с докторантом я начал все понимать. Мое прошлое обретало смысл.
В ту ночь я не мог сомкнуть глаз. Я помнил все, что мне твердили в детстве, все, что говорил сам себе, чтобы обозначить состояния, которые проживал: неадаптированный, идиот, параноик. Я совсем не щадил себя, но ждал пощады от окружающих. Эти суждения камнем ложились на сердце, и порой я терял веру в себя.
Я еще раз тщательно обдумал разговор с докторантом и проанализировал свое прошлое. По мере того как я прокручивал в голове свою историю, приходило глубокое успокоение. На рассвете я ликовал: наконец мне удалось нарисовать полную картину всех явлений, которые я до тех пор никак не мог объединить. Нет, я не был инопланетянином, потерянным в этом унифицированном мире, где чувствовал себя лишним. Осознание моей сверхчувствительности явилось мне изумительным даром. Мне оставалось только принять эту уникальность.
День прошел, как и все предыдущие. Моя восприимчивость оставалась такой же повышенной, как и раньше. Но теперь, когда у меня болел живот, я знал, что это рана сверхчувствительности. Изменилась одна маленькая деталь, и она была основной: я мог, наконец, объяснить себе словами, что со мной происходило.
Спустя несколько недель я встретился с другом, учителем музыки. У нас зашел разговор об абсолютном слухе, способности, которой обладают лишь немногие люди. Это умение позволяет проследить связь любого звука, даже шума отбойного молотка, с музыкальной нотой, легко назвать ее и запомнить. Я думал, что такой талант редко встречается. Мой друг объяснил мне, что это не так. Многие обладают этим даром и страдают от него до тех пор, пока не узнают, что он у них есть. С другой стороны, если они развивают абсолютный слух, то у них есть козырная карта для того, чтобы войти в число великих музыкантов. Способность различать ноты во всех звуках, как сказал он, это проклятье, которое можно превратить в благодать, если усердно работать.
Я был потрясен безумной мыслью: а если то же самое и с моей сверхчувствительностью? И что, если она скорее мой козырь, а не ужас?
И тогда я занялся тем, что сначала было простым квестом, а затем превратилось в самое настоящее исследование. Я встречался со специалистами и со сверхчувствительными людьми, с учителями и преподавателями, я изучал исследования и перечитывал философов и писателей. Я просил ученых меня просветить. Я осознал, что загадка сверхчувствительности, у которой есть еще и другие названия, преследует западную мысль на протяжении тысячелетий, что этот феномен берет начало в истории всего человечества.
По сути, чтобы изменить эту картину, мне стоило понять, что у меня была просто плохая «карта местности» собственного мозга.
По мере того, как я продвигался, у меня складывалось впечатление, будто я брожу по лабиринту в поисках выхода. Я понял, почему у меня так часто складывалось впечатление, что я неэффективный, бесталанный, неприкаянный. По сути, чтобы изменить эту картину, мне стоило понять, что у меня была просто плохая «карта местности» собственного мозга. Мне оставалось найти правильный GPS, который помог бы мне отлично ориентироваться в собственной жизни.
Я провел кропотливую работу. Иногда она была изнурительной и требовала серьезной дисциплины. Я научился устанавливать связь между тем, что я чувствовал, и тем, как нужно себя вести, чтобы испытывать положительные эмоции. Я наладил равновесие между своими перегруженными «антеннами» и атрофированными «фильтрами». К счастью, я остался сверхчувствительным, наделенным «богатым нравом», как это состояние называл Юнг.
Я понимаю, что сейчас ты сомневаешься. Твой уникальный дар часто оборачивался против тебя. Ни родители, ни учителя, ни коллеги, ни супруг или супруга, ни твои дети никогда не понимали, что с тобой происходит. Ты всегда винил, ненавидел себя и мечтал избавиться от чрезмерной чувствительности.
Иногда тебе даже казалось, что ты справляешься с потоками эмоций. Ты отрицал свою суть, ты отвергал даже само слово, которое казалось тебе уничижительным клеймом в мире, в котором все должно быть классифицировано. Я тоже прошел через это, пока не погрузился с головой в исследование, иногда обескураживающее, но всегда поразительное. И я собираюсь поделиться им с тобой.
Я познал все неприятности сверхчувствительной натуры. Но я открыл и преимущества. Я осознал, что быть сверхчувствительным это интенсивно работать всю жизнь. Но если ты совсем ничего не станешь делать со свой особенностью, она обернется катастрофой. Трансформируй ее в дар.
ЧТО НАДО ПОМНИТЬ:
Сверхчувствительных много, но мало кто узнает себя за этим словом, нагруженным предрассудками, ошибочно ассоциируемыми с хрупкостью;
Узнать в себе сверхчувствительного это плод упорного труда. Отправная точка: обнаружить связь между различными явлениями, иногда странными, иногда обременяющими, иногда возносящими, которые ткут основу нашей жизни;
Сверхчувствительность это сложный, тонкий, обескураживающий феномен, который принимает различные формы. Без сомнения, есть столько признаков сверхчувствительности, сколько и сверхчувствительных индивидов;
Распознание собственной сверхчувствительности это экстраординарный дар, который меняет жизнь. Неожиданно все обретает смысл, все становится менее тягостным, менее болезненным.
УПРАЖНЕНИЕ
Пробегись по своей жизни с объективностью через призму сверхчувствительности.
Прояснились ли те феномены, которые раньше было невозможно понять и у которых раньше не просматривалась общая канва?
Этот маленький момент пересмотра может тебя освободить. Вскоре ты поймешь наконец, кто ты.
Приготовься ступить на этот путь.
3. Тест
Как встретиться лицом к лицу с изобилием провозглашений сверхчувствительности?
Начиная с детского садика я был особенным. Позднее я понял, что всем сверхчувствительным сложно адаптироваться в обществе. Но раньше у меня не было ни слов, чтобы описать своё состояние, ни понимания ситуации. Мне были чужды правила игры других людей, я опирался на свои собственные. В коллеже, в лицее[2], в университете и на работе социальная жизнь основывалась на универсальных моделях поведения и на множестве требований, которые противоречили моей реальности. Там, где другие адаптировались к нормам, не задавая вопросов, я контролировал себя: не реагировал чрезвычайно остро, изображал, что мне весело, решал задачи на логику, которые мне казались абсолютно непонятными. И все это ради того, чтобы слушаться, скучать и не волноваться, быть исполнительным, менее идеалистичным и требовательным.
Я долгое время чувствовал себя виноватым за свою сверхчувствительность. Эта уникальность, сильно отдалявшая меня от других людей, негативно сказывалась на самооценке и общем состоянии здоровья. Переживания были настолько серьезными, что у меня кружилась голова.
Там, где другие адаптировались к нормам, пересадили меня. И все же я рано ушел с праздника. У меня не было никаких претензий к организации, никто ни в чем не был виноват, просто я не принадлежал этому месту. Я разочаровался в себе из-за того, что не был хорошим гостем.
Я часто бываю подвержен скуке. Это тяжелое тревожное чувство прекрасно описано Роланом Бартом в отрывке, который я хорошо запомнил, потому что часто его перечитывал: «Дитя, мне часто и сильно становится скучно. Это внешне происходит очень рано. Это продолжается с разной цикличностью всю мою жизнь, все реже благодаря работе и друзьям. И это всегда заметно. Это паническая скука, доходящая до такой муки, какую я испытывал на семинарах, конференциях, групповых развлечениях. Скуку можно видеть повсюду». Когда я был моложе, я испытывал грусть оттого, что мне было скучно среди других. Но ничего нельзя было сделать: я всегда чувствовал себя лучше в одиночестве.
Иногда меня называют «мизантроп». Читая одноименную пьесу Мольера, я обнаружил некое сходство с персонажем книги. Альцест, главный герой комедии, объясняет свое отчуждение от людей так: «Повязка спала с глаз: я Вас узнал вполне; в испорченных сердцах не нужно места мне». Герой возмущен, он злится на человечество за лицемерие, трусость, за ту легкость, с которой оно готово идти на сделки с видом невинной праведности. Он не терпит лжи как и все сверхчувствительные, он способен ее обнаруживать. Особенно сильно ему неприятны лжецы, которые отвергают мизантропа за его отличие, за чувствительность.
Это моя история, которую я могу продолжать бесконечно. У меня есть недостаток: я падаю в обморок, когда мне делают укол, и ничего не могу с собой поделать. Мне все время холодно, поэтому я ношу свою шерстяную шапочку даже летом или в поездах, когда на всю мощность работает кондиционер. Я не могу работать с людьми, которые относятся к делу без души, даже если они настоящие профессионалы. Некоторые духи меня отпугивают, ведь я не могу выносить эту какофонию запахов, от которых кружится голова.
Ты не видишь себя полностью в этой картине, и это нормально: твой опыт уникален, как и мой. Не существует формальных признаков, подтверждающих сверхчувствительность. Например, для диагностики бронхита, чтобы отличить его от сенной лихорадки, есть анализы и тесты. Сверхчувствительность так определить не получится. Конечно, усиление сенсорного опыта может быть частью спектра, но о каком опыте идет речь? Запах? Осязание? Слух? И какого рода? Мне всегда холодно, а тебе, быть может, всегда жарко. У тебя шум в ушах, а у меня его нет. Ты терпеть не можешь капли дождя на своем лице, а меня, наоборот, дождь никак не тревожит. Возможно, тебе вообще удалось отрезать себя от всех своих органов чувств и превратиться в машину, но в глубине души, тебе от этого неспокойно, ведь ты самый чувствительный из всех нас.
Но как узнать наверняка? Журналы, интернет, социальные сети предлагают массу развлекательных или «психологических» тестов, к которым специалисты относятся скептически. По их мнению, и они не ошибаются, нет научного определения сверхчувствительности, то есть мы пока не знаем однозначно, что это. В таком случае, что же мы тестируем?
Это правда, каждый из нас по-своему проживает опыт сверхчувствительности, и поэтому этот феномен сложно измерить строгим образом. Однако у развлекательных психологических тестов есть преимущество: они, пусть и в игровой форме, призывают заглянуть внутрь себя (в то время, пока ты отвечаешь на вопросы, какими бы банальным они ни были) и выделить множество ощущений, переживаний и массу элементов, между которыми мы обычно не видим взаимосвязи. Они это ключ к пониманию того, что с нами происходит и заставляет испытывать смятение.
Я бы им не доверял, и это касается всех психологических опросников, в том числе IQ-тестов. Прохождение их это риск загнать себя в рамки, заставить смотреть на себя через один объектив. А это, безусловно, травмирует, потому что отрезает нас от нашей самости и реальности.
Короткий тест, который я привожу ниже, не более научен, чем все остальные. Измени все вопросы так, чтобы уточнить их, сделать подробнее, длиннее, чтобы начать исследование себя. Развлекись! Открой в себе новые грани, о которых ты еще не знаешь. Но не позволяй окружающим себя останавливать ни какими-либо опросниками, ни самой жизнью. Никогда не прекращай свое движение.
ЧТО НАДО ПОМНИТЬ:
Тесты это не что иное, как научный инструмент, а сверхчувствительность остается непростым феноменом, который сложно определить привычными мыслительными категориями;
Примечания
1
Французский киноактер, кинорежиссер и сценарист испанского происхождения, один из величайших комиков мирового кино. Прим. ред.
2
Коллеж и лицей среднеобразовательные заведения во Франции. Прим. ред.